История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

4.3.6. Попытки захватить Иранский Азербайджан, Западную Армению и Проливы. Фултонская речь Черчилля и реакция Сталина. Начало холодной войны

7 июня 1945 г. Молотов по инструкции Сталина предъявил турецкому послу в Москве ультимативное требование создать «совместные» советско-турецкие базы для защиты Босфора и Дарданелл, а также возвратить советским Армении и Грузии территории, которые были до 1917 г. в составе Российской Империи и были уступлены Турции ленинским правительством по договору 1921 г. Турецкие проливы были, как мы помним, под прицелом сталинской дипломатии, начиная с 1940 г., когда Молотов на переговорах с Гитлером в Берлине ясно дал понять, что СССР нуждается в выходе в Средиземное море. В 1943–1944 гг. Сталин обсуждал вопрос о проливах с Черчиллем и получил от британского премьера устное заверение, что режим Проливов, регулируемый международным соглашением в Монтрё, будет пересмотрен с учетом советских интересов. Литвинов в МИДе полагал, что этот пересмотр возможен в рамках общего советско-британского «полюбовного соглашения» о сферах влияния.

Сталин, однако, и в этом случае полагался только на собственные силы, не веря в соглашение с союзниками. Ему хотелось сначала сломить волю турок, а потом закрепить свой успех на международной конференции в рамках «большой тройки». Проблема была, однако, в том, что Турция сохраняла нейтралитет в войне и весной 1945 г. вступила в ряды «объединенных наций».

Свидетельство очевидца

Молотов вспоминал: «Я ему [Сталину] говорил. Это была наша ошибка. Это было несвоевременное, неосуществимое дело. Проливы должны быть под охраной Советского Союза и Турции. Сталин: «Давай, нажимай! В порядке совместного владения». Я ему: «Не дадут». – «А ты потребуй!»» – Ф. Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 102–103.

Чтобы оправдать и замаскировать давление на Турцию, Сталин решил использовать «армянскую карту». Власти Советской Армении в конце Второй мировой войны получали сотни обращений от армянских эмигрантов в США, Южной Америке и других регионах к «великому Сталину» с надеждой на восстановление справедливости в отношении армянского народа, попранной турецким геноцидом 1915–1916 гг. (см. 1.4.11). В 1945 г. Сталин разрешил репатриацию армян в СССР.

Антитурецкий национализм раздувался и в Грузии. В декабре 1945 г. в грузинской печати, а затем и в центральной советской печати появилась статья двух историков-академиков, которая напоминала, что территории Северо-Восточной Турции (до Трапезунда и, даже, Синопа) были исторически грузинской территорией. В Грузии многие с нетерпением ждали войны с Турцией. Дэви Стуруа, сын бывшего председателя Верховного Совета Грузинской ССР, говорил в интервью составителям этой книги: «Если бы Сталин присоединил эти земли, он бы стал богом для грузин».

Одновременно Сталин санкционировал давление на Иран с целью получить доступ к нефтяным месторождением в Северной Персии. В 1944 г. советская делегация в Тегеране, возглавляемая Сергеем Кавтарадзе, пыталась получить у иранцев нефтяные концессии, но иранский парламент принял закон, запрещающий подобные сделки до тех пор, пока войска других государств (имелись в виду советские войска, оккупировавшие Северный Иран с осени 1941 г.) остаются на территории Ирана. Эта мера выбила из рук Сталина его главный козырь. Как и в случае с Турцией, он решил разыграть другие «национальные» карты. В июле 1945 г. Политбюро ВКП(б) одобрило «меры по организации сепаратистского движения» азербайджанцев и курдов в северо-западных провинциях Ирана. Сталин дал указание руководителю Советского Азербайджана М. Багирову готовиться к «объединению Азербайджана», т. е. к присоединению азербайджанских районов Ирана к СССР. Эти шаги вызвали подъем национальных чувств у азербайджанцев.

Однако, как показывают рассекреченные документы, Сталин эксплуатировал национальные чувства в интересах своей политики – расширения советской империи и для давления на Турцию и Иран. Главным вопросом для него было не присоединение армянской Анатолии к Советской Армении и Северного Ирана – к Советскому Азербайджану, а контроль над турецкими проливами и над нефтяными запасами. Но в игре, построенной на разжигании националистических чувств, Сталин грубо просчитался. Его политика ударила бумерангом. В Турции начались антисоветские массовые выступления. Турецкое правительство отказалось от переговоров с СССР и обратилось за поддержкой в Лондон и Вашингтон. В турецкие проливы, упреждая советские военные корабли, вошел американский линкор «Миссури». Сталин, не заинтересованный в международном кризисе из-за проливов, не стал идти на обострение «войны нервов» с Анкарой.

В Северном Иране все первоначально развивалось по советскому плану. С сентября 1945 г. шла лихорадочная работа по превращению его в просоветскую «автономную» зону. Багиров и советское военное командование в Северном Иране создали «Демократическую партию Азербайджана», разоружили иранскую жандармерию и фактически подготовили почву для провозглашения Северо-Западного Ирана в качестве просоветской автономной области. Премьер-министр Ирана Кавам приехал в феврале 1946 г. в Москву для переговоров со Сталиным. Сталин предлагал Каваму военную поддержку в обмен на предоставление СССР нефтяных концессий на севере Ирана. Вместо этого Кавам повел двойную игру и обратился за поддержкой к американцам. В марте 1946 г. истек согласованный лимит пребывания советских войск в Иране, а Сталин по-прежнему тянул с их отводом, рассчитывая на силовое давление на Тегеран. Разразился международный «иранский кризис», в котором администрация Трумэна выступила в защиту суверенитета Ирана. Под нажимом США 24 марта 1946 г. Сталин был вынужден начать вывод войск. Сталинская политика голой силы потерпела полный провал.

Одновременно Трумэн дал понять Сталину, что США защитят Турцию от советского военного нажима. Летом 1946 г. американские военные, приняв советские военные маневры за подготовку к атаке на Турцию, разработали план атомной бомбардировки СССР. В итоге СССР не получил ни баз в проливах, ни иранской нефти. А Турция и Иран на долгие годы стали американскими союзниками. В Турции разместились американские военно-воздушные базы, а затем и ракеты, нацеленные на СССР.

Вместе с тем для многих политиков на Западе «дядюшка Джо» (от английского Джозеф, Иосиф, так за глаза они называли Сталина) по-прежнему оставался уважаемым союзником по антигитлеровской коалиции. Окончание войны опьяняло; в советскую экспансию не хотелось верить. Отрезвление западных обществ наступило только когда 5 марта 1946 г. незадолго до того ушедший в отставку британский премьер-министр Уинстон Черчилль впервые за последние годы назвал вещи своими именами и публично обвинил Советский Союз в стремлении к мировому господству. Сделал он это в лекции, прочитанной в США, в Вестминстерском колледже города Фултон (штат Миссури). В присутствии Президента США Гарри Трумэна Черчилль объявил о том, что коммунистические партии разных стран представляют собой все возрастающую опасность «христианской цивилизации», что через весь европейский континент уже «протянулся железный занавес», к востоку от которого Советы установили свой жесткий контроль над оказавшимися в их сфере влияния народами. Черчилль призвал создать американо-английский союз для сдерживания имперских амбиций СССР. Опытнейший британский государственный деятель на этот раз мыслил в категориях прав и демократических свобод каждого человека и благополучия «каждого дома». Он призывал защитить эти права к западу от железного занавеса и не допустить их полного попрания коммунистическим тоталитаризмом в России, Восточной Европе, в Китае. Черчилль призвал американцев совместно с британцами и в рамках ООН создать систему сдерживания коммунистической экспансии. Не только экспансии территориальной, но даже в большей степени – экспансии духовной, то есть противиться навязыванию коммунистических идей и методов властвования народам тех стран, которые Сталин поспешил включить в зону своего влияния.

В ответ на выступление Черчилля Сталин дал интервью газете «Правда», в котором обвинил Черчилля в призыве к господству англо-саксонской «высшей расы» над миром, сравнив его «и его друзей» с Гитлером: «Нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны не для того, что бы заменить господство гитлеров господством черчиллей».

Еще до речи в Фултоне, наблюдая события на Ближнем Востоке и в Центральной Европе, администрация Трумэна пришла к выводу, что переговоры со Сталиным не ведут к созданию прочного мира. Последовав фултонскому совету Черчилля, США приняли на вооружение стратегию «сдерживания» советского экспансионизма. Постепенно противостояние бывших союзников по антигитлеровской коалиции приобретает открытые формы. Через год после Фултона марте 1947 г. в обращении к Конгрессу Трумэн сформулировал внешнеполитическую доктрину США, заявив, что его страна будет «поддерживать свободные народы, которые оказывают сопротивление… внешнему давлению». При этом американцы ошибочно истолковали сталинскую внешнюю политику как, прежде всего, продолжение традиций российской экспансии, путая СССР и Россию. По просьбе президента Конгресс выделил 400 млн долларов на помощь правительствам Греции и Турции: как раз в то время в этих странах возникла угроза коммунистических переворотов. Американо-английский союз против СССР, возникший в это время, просуществовал до самого окончания холодной войны.