Гнев. Забытый род - PostMort

были в дверях, до моих ушей донеслись слова одного из них, явно адресованные «хриплому».

— Теперь можешь не волноваться, что Смеющийся Лев потратит все золото Ланнистеров.

Дверь трактира захлопнулась. В этот момент я осознал, что довольно долго сидел с поднятым кубком вина, который так и не донес до рта. Задумчиво посмотрев на него, я залпом выпил его содержимое.

«Какого черта у них там происходит?», — внутренне задавался я вопросом, понимая, что планы изменились.

В следующий миг я резко встал из-за стола и, подхватив свой меч, направился к выходу. Проходя мимо стойки, я бросил ключ от комнаты обратно хозяину трактира.

— Сир? — недоуменно спросил он, но ответа так и получил.

Оказавшись во внутреннем дворе, я задумчиво посмотрел в сторону стойла, где все еще была привязана моя лошадь. Мысленно прикинув расстояние, оставшееся до Утеса Кастерли, я понял, что скорее всего загоню бедное животное до смерти. А значит выход был только один — продолжить путь своим ходом.

Я быстрым шагом направился в сторону выхода со двора, провожаемый удивленными взглядами. Впрочем, я не обращал на них особого внимания, планируя свой дальнейший путь так, чтобы привлечь меньше всего внимания.

— Кому-то придется долго объясняться, — пробормотал я после того, как вышел за ограду и буквально сорвался с места, набирая скорость, не уступающую галопу лошади.

Глава 81. Иной взгляд

* * *

Интерлюдия. Здоровяк Росс.

Потребовались каких-то жалких девять дней, чтобы оказаться в порту Лисса, где нас радушно встретили. Хотя стоит отметить удивление на лицах людей, когда с нами не оказалось Ирата. Мне даже пришлось выслушать целую гневную тираду от Сарры на тему того, что не стоило отпускать его одного, а лучше было бы вообще связать и вернуть насильно в Лисс.

И ведь сказать что-то против я не мог. Любая попытка доказать, что Рексариону ничего не грозит, разбивалась о железную женскую логику. Я даже боюсь представить ее лицо, если бы она узнала о вылазке Ирата к руинам Древней Валирии.

Во всяком случае, Сарра была единственной, кто столь ярко отреагировал на отсутствие Ирата, если не считать детей. Близнецы заметно расстроились из-за того, что их отец не прибыл, но вскоре, будто совсем позабыв об этом, убежали в сторону тренировочной площадки. Подросшая немного малышка Рейла, кажется, так и вовсе не обратила внимания на отсутствие одного из родителей. Хотя во время того, как Сарра отчитывала меня, девочка забавно хмурилась, одним своим видом поддерживая мать.

— Я слишком стар для всего этого дерьма, — устало пробормотал я, тяжело упав на стул, который жалобно подо мной скрипнул.

Вытянув уставшие ноги, я слегка поморщился от боли в боку. Старая рана, которую нанесли на Ступенях, периодически давала о себе знать.

В этот момент дверь моих покоев открылась, впуская внутрь слуг, которые принесли еду и вино. Быстро разложив все на столе передо мной, они, поклонившись, поспешили удалиться, оставляя меня одного.

Пришлось взять себя в руки и принять нормальное положение, чтобы приступить к еде. Налив себе в кубок вина, я собрался сделать первый глоток и заесть его чудесной вырезкой, но меня остановила вновь открывшаяся дверь.

Бросив взгляд в сторону входа, увидел Джона. Устало вздохнув, я отложил все и вновь откинулся на спинку стула. Оставалось только с сожалением смотреть на еду, понимая, что я еще не скоро приступлю к трапезе.

— Рассказывай, — требовательно произнес калека.

Он подошел к столу и отодвинул один из стульев, после чего тут же на нем устроился.

— Может дашь мне сначала поесть? — с какой-то тоской спросил я, надеясь, что товарищ пойдет мне на встречу.

Зря надеялся. В ответном взгляде однорукого я так и не увидел понимания.

— Все прошло, — вздохнув, все же начал рассказывать я, — успешно…

Мой рассказ о результатах переговоров немного затянулся. Джон терпеливо слушал, лишь иногда задавая наводящие вопросы. Было только два момента в моем рассказе, когда наш Мастер над шептунами изменился в лице. Когда узнал, что рождение ребенка переносится на два года, и когда услышал размышления Ирата о судьбе последних представительниц дома Таргариенов. И если первое он принял как данность, то мысли нашего господина он никак не мог не прокомментировать.

— Не слишком ли это жестоко? — нахмурившись, поинтересовался Джон.

— Возможно, — не стал отрицать я. — Но видел я ситуации и гораздо хуже. Наш мир далеко не радужное место, где присутствует только добродетель. Каждый день кто-то умирает, порой очень жестокой смертью. Кого-то насилуют, кого-то пытают, а есть и те, кого едят. Заживо.

Однорукий долго смотрел на меня. Хоть он и не видел всех перечисленных мною ужасов, но отрицать наличие подобного не мог. Получая множество отчетов, он уж точно должен был столкнуться хотя бы с некоторыми сухими упоминаниями подобного проявления человеческой жестокости.

— Допустим, — вынужденно согласился со мной калека. — Но это все равно как-то не свойственно Ирату.

— Если ты так думаешь, значит плохо его знаешь, — хмуро произнес я, все же потянувшись наконец к еде.

Оторвав кусок мяса, я закинул его в рот, после чего потянулся к кувшину с вином. Джон меня опередил и сам налил мне его в кубок. Благодарно кивнув, я забрал емкость и сделал несколько глотков.

— Он всегда был жестоким, — продолжил говорить я, чувствуя приятный вкус хорошего вина. — Порой излишне жестоким. Просто раньше мы видели эту жестокость на поле боя, а не в обычной жизни.

— Нашу жизнь сложно назвать обычной, — со смешком прокомментировал меня товарищ.

Его слова вызвали у меня улыбку. Здесь я не мог с ним не согласиться. Нашу жизнь действительно нельзя назвать обычной. Наемники, продажные мечи, которым повезло забраться на вершину власти. Всего-то и нужно было следовать за человеком, который готов пролить реки крови ради… чего? Власти? Это точно не про Ирата. Личная власть его мало интересует. Богатства? Они для него лишь средство, но никак не цель.

Месть. Вот, что им движет. Это сжирающее изнутри чувство, которое после себя не оставляет ничего, кроме пустоты. Или, скорее, выжженой оболочки. И Ират смело ступал по этому пути, оставляя за собой лишь трупы.

Возможно, мы все недооценили всю глубину той ненависти, что Ират испытывал по отношению к тем, кто когда-то предал его Дом. Это чувство у него столь сильно, что на секунду он даже задумался о том, чтобы поступиться своими принципами. Таргариенам же просто не повезло остаться в живых до момента восхождения Ирата. Не повезло стать объектом его ненависти, на который он может выплеснуть свой гнев.