Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон

такие жалобы с юмором, говоря делегации конгрессменов, что он хотел бы узнать любимый сорт виски Гранта, чтобы посылать его другим генералам[1057]. В этой истории сложно отделить правду от вымысла. Многие «свидетельства» о пьянстве Гранта во время войны фальшивы, а другие в лучшем случае сомнительны. Головокружительная карьера Гранта стала предметом зависти многих современников, которые сочиняли очернявшие его сплетни. Страдавший мигренями, вызванными напряжением и недосыпанием, Грант иногда вел себя не совсем адекватно, что давало тем, кто находился с ним рядом, повод подозревать опьянение. Не все, конечно, было придумано. Вполне возможно, что он был алкоголиком с медицинской точки зрения, запойным пьяницей. В течение нескольких месяцев он мог обходиться вообще без спиртного, но стоило ему выпить, как остановиться уже было трудно. Самую большую поддержку Гранту оказывали жена и начальник штаба Джон Роулинс. С их помощью Грант держался практически всю войну. Если он и напивался (в чем сомневаются историки), то никогда в ущерб военным действиям. Если сегодня алкоголизм считается болезнью, то во времена Гранта он слыл проявлением слабоволия. Грант и сам считал так, и испытывал стыд и чувство вины за свою «слабость». Согласно одному предположению, возможно, именно его тяга к спиртному и сделала его лучшим генералом. Его стремление к самодисциплине позволяло ему дисциплинировать и понимать других; память о довоенных невзгодах воспитала в нем сдержанность, которой так недоставало иным генералам с не самой блестящей репутацией. Кроме того, Гранту было нечего терять, и он мог действовать с большей смелостью и решительностью, чем другие командиры, опасавшиеся возможных неудач[1058].

Несмотря на свое доверие к Гранту, Линкольн в марте 1863 года позволил военному министру Стэнтону послать специального уполномоченного для расследования положения в Теннессийской армии. Уполномоченным этим был Чарльз Дейна, бывший главный редактор New York Tribune, а ныне помощник военного министра. Официально Дейна прибыл на Миссисипи для исправления положения с денежными выплатами, но Грант был осведомлен о его настоящей миссии. Вместо того чтобы оказать Дейне холодный прием (как советовали в его окружении), Грант встретил его весьма радушно. Это было мудро. Дейна отнесся к генералу благосклонно и начал отсылать в Вашингтон одобрительные отчеты. «[Грант оказался] самым скромным, бескорыстным и честным человеком, которого я когда-либо видел, к тому же абсолютно невозмутимым, — резюмировал позже Дейна свои впечатления. — Он не строит из себя великого деятеля, но обладает нравственным величием; он не оригинал и не блестящ, но искренен, склонен размышлять, к тому же он одаренный генерал, чью отвагу ничто не может смутить»[1059].

Простые солдаты разделяли мнение Дейны. Они ценили в Гранте отсутствие «лишней рисовки», его стремление носить обычный мундир «без шарфа, шпаги и всяческих украшений, за исключением погон с двумя звездами». Один рядовой заметил, что солдаты больше «склонны видеть в нем дружелюбного товарища, нежели властного командира». Вместо того чтобы приветствовать его, когда он проезжал мимо, они «здоровались с ним, как со своим соседом: „Доброе утро, генерал!“, „Прекрасная погода, генерал!“, и подобные обращения он слышал повсюду… Это не было ни абсурдом, ни панибратством; Грант — простой слуга республики, перед которым здесь и сейчас стоит всего одна задача: переправить войска через реку в кратчайшие сроки»[1060].

Вскоре Гранту удастся переправить их через реку, и результат будет впечатляющим. Однако в конце марта 1863 года общественное мнение на Севере как на Миссисипи, так и в Виргинии видело только неудачи последних четырех месяцев. «Эта зима сравнима с той самой зимой в Вэлли-Фордж»[1061], — писал один офицер из Висконсина. В таком замечании, по крайней мере, можно было услышать надежду на лучшее, однако многие другие янки бросили даже надеяться. Капитан Оливер Уэнделл Холмс-младший, оправившись от полученной при Энтитеме раны, писал в подавленном настроении: «Армия устала от тяжелого и жестокого эксперимента… Я уже могу сказать, что Юг получил свою независимость». А неизменно лояльный Джозеф Медилл, редактор Chicago Tribune, был уверен, что «в 1863 году обязательно будет заключено перемирие. Нынешняя государственная машина не в состоянии противостоять мятежникам»[1062]. В обстановке кризиса доверия на авансцену опять вышли «медянки» со своей программой мира без победы.

20. Пожар в тылу

I

Несмотря на всю свою занятость в январе 1863 года проблемами ведения войны, Линкольн заявил Чарльзу Самнеру, что опасается «пожара в тылу» в результате деятельности демократов (особенно на Северо-Западе) больше, чем неудач на фронте[1063]. Президент имел достаточно оснований для беспокойства — с каждым поражением северян фракция «мирных демократов» приобретала все больший вес, а введение закона о всеобщей воинской повинности в марте 1863 года придало антивоенному движению дополнительный стимул.

Лидером «мирных демократов» к 1863 году стал Клемент Валландигэм. Всего 42 лет от роду, обладавший импозантной внешностью конгрессмен из Огайо приобрел политический капитал пропагандой джефферсоновской философии «ограниченной власти». Вскоре после начала войны он заявил: «Я от всего сердца желаю восстановить Союз, Федеративный Союз, каким он был сорок лет назад». При этом Валландигэм питал сочувствие к южанам, будучи выходцем из виргинской семьи, женатым на дочери плантатора из Мэриленда. Хотя республиканцы Огайо с помощью избирательных махинаций не допустили его переизбрания, Валландигэм ушел не жалуясь, а громко хлопнув дверью. В своей прощальной речи в Палате представителей 14 января 1863 года и в последующей поездке из Нью-Джерси в Огайо он бранил войну и пропагандировал свои мирные предложения[1064].

Валландигэм позиционировал себя как больший юнионист по сравнению с республиканцами, фанатизм которых спровоцировал разрушительную войну. Эти самые республиканцы, продолжал он, сражаются не за Союз, а за аболиционизм. И чего им удалось добиться? «Пусть на этот вопрос ответят павшие под Фредериксбергом и Виксбергом». Им никогда не удастся покорить Юг; единственными завоеваниями войны являются «поражения, долги, налоги, могилы… приостановление действия habeas corpus, попрание… свободы прессы и свободы слова… которые за последний год превратили страну в одну из самых ужасных тираний на земле». Какой выход из этого? «Нужно прекратить войну. Заключить перемирие… Вывести армию из отделившихся штатов». Начать переговоры о воссоединении страны. Валландигэм не переносил «фанатизма и лицемерия» возражений о том, что перемирие приведет к сохранению рабства. «Для меня в тысячу раз большее варварство и больший грех — продолжение этой войны… и порабощение белой расы бременем долгов, налогов и деспотической власти, [чем рабство негров]. Думая об условиях мирного соглашения, мы [должны] руководствоваться благополучием, миром и безопасностью лишь белой расы, невзирая на последствия этого соглашения для африканцев»[1065].

Это стало программой фракции «мирных демократов» на