Северное сияние моего сердца (СИ) - Вуди Добковиц

Поправив выпавшую прядь русых волос, старшая вытерла руки о фартук. Румяные щеки от жара печи и безостановочной беготни, серьезный взгляд и поджатые розовые губы. Увести бы ее в спальню, да боялся Штаты отдачи в виде подзатыльника.

— Бел, мой картошку. Украина, режь сало и чисти лук. Молдавия, смотри за коржами. США, положи дрова рядом с печкой. Эстония, на тебе салат и рыба.

Командный тон в точности как у СССР. Всех заставит делать то, что надо ей.

Зайдя в отдельную комнатушку, прикрытую старой плотной шторкой, американец бросил поленья рядом с печью, не замечая, как Россия тихо зашла в эту тесную каморку.

— Саш. — Обратилась она к возлюбленному. — Помоги, пожалуйста, Германии и Финляндии. Они не успевают разложить все столы, а еда уже на кухне не помещается.

— What do I get in return?*

— Большое человеческое спасибо от всех нас.

— Нет, милая. Именно от тебя.

Русская лишь устало закатила глаза, подходя к парню ближе. Взяв в свои ладони его щеки, она, привстав на цыпочки, аккуратно коснулась губами его губ, нежно целуя. Он полностью отдался ее чувствам, раздвигая пухлые любимые губы своим языком. США не боялся ничего, россиянка дарила ему спокойствие. Крепко прижимаясь друг к другу, они целовались ставя все дела в последнюю очередь.

— Опять разврат. — Вошел к ним украинец, доставая с полки нужную упаковку с приправой. — То Германия с Беларусью зажимались в чулане, то вы. Идите уже к себе!

От нависшей неловкости, Россия спрятала свое пылающее лицо в руки, в то время как Штаты смущенно прокашлялся в кулак. Не вовремя ее младший брат вошел в комнату. Русская уже пожалела, что поддалась его голубым глазам.

Стук по ступенькам и скрип лакированных сапогов доносились со второго этажа, предупреждая гостей о виновнике торжества. Хлопушки готовы, стол накрыт, подарки в обертках. Осталось лишь прокричать поздравления и радостно вручить любимому родителю и просто хорошему другу коробочки с содержимым, украшенные лентами.

— Отстань от меня, Империя! Я с утра и крошки в рот не брал! — бурчал Союз на своего отца, громко топая ногами, не скрывая своего раздражения.

— Союз, дела в первую очередь. Ты же понимаешь. — Безразлично ответил тот, следуя за сыном.

Еще пару шагов и коммунист спустился в холл, со всей злобой глядя в сторону кухни.

— С Днем рождения! — внезапно закричали его дети и гости, выбравшись из своих укрытий и взрывая хлопушки.

Кусочки бумаги и серпантина взлетели в воздух, а после опустились на пол возле мужчины, покрывая его всеми яркими цветами. Правда он не только удивился, но и вздрогнул, хватаясь за сердце.

— Тьфу! Черти. Что ж вы отца-то пугаете! — воскликнул СССР, принимая объятия своей семьи.

— А мы и не думали. — Улыбнулся Киргизия, протягивая свой подарок первым. — С праздником. Чтобы еще прожил столько же, сколько тебе сейчас.

— Подлиза. — Заворчали двойняшки, пытаясь протиснуться вперед.

Каждый старался поздравить своего родителя, смеясь и произнося пламенную речь. Один за другим целовали его в щеку или крепко обнимали, выражая всю свою любовь и уважение. Российская империя также не остался в стороне, протягивая новенькие механические наручные часы, обескураживая своего ребенка.

— Не будем тянуть кота за неизбежное! — громко произнес Украина, открывая дверь в гостиную. — Идем все к столу.

— Верно! — взяла молдаванка под руку своего родителя. — Не зря же мы три часа на кухне торчали?!

Американец поразился, насколько влияют на Союза его дети, да и Империя проявляет свои эмоции лишь когда внуки обращаются к нему. И странно, что эти двое спокойно говорят друг с другом. Россиянка рассказывала ему, как они любят поспорить или поругаться. И нет между ними мира до сих пор.

— США, погоди секунду. — Остановила его невеста у порога.

— What happened?*

— Мне нужна твоя помощь.

— Снова?

— Да. Это касается отца. Понимаешь, наш Кирги любит мешать коктейли. Причем делает их достаточно крепкими. А папа не воспринимает их даже за алкоголь. Ты не подумай, он не пьяница. Вообще редко пьет. Но в винах и водке отец разбирается лучше, чем в «Кровавой Мэри» или «Мохито».

— Так в чем моя задача?

— Ты сидишь рядом с папой. Можешь проследить, чтобы он не пил коктейли? Он очень быстро от них пьянеет.

— А чего вы Киргизию не предупредите?

— Да мы этому олуху, как только не угрожали! Вначале он говорит «Да», а через пару минут уже делает по-своему. Молд не справляется с ним. Так что? Поможешь?

Не очень радовала перспектива, стать на вечер нянькой для коммуниста. Но отказать этим невинным васильковым глазам он не мог, совесть его просто сожрет.

— Эх. Постараюсь. Но с тебя плата в двойном размере.

— Как обычно. — Хитро улыбнулась девушка, войдя в гостиную. — Таджикистан, открывай шампанское!

Алкоголь лился рекой, тарелки с едой мгновенно опустели, а гости медленно, но верно пьянели, ведя себя более раскрепощено. Лишь эстонка, попивая свой свежий апельсиновый сок, наблюдала со стороны, как ее старшие играют в шашки с водкой. Россия, затерявшись среди сестер, яро спорила с немцем о своей экономике и взглядах на будущую жизнь с США.

Штаты тоже неплохо приложился к вину, однако старался держать себя в руках, чтобы не дать главной звезде этого праздника опьянеть. СССР вел себя спокойно и сдержано, ворочая стакан с вином в своих руках. Он не скучал, но и не веселился. Словно размышлял о чем-то важном.

— Саш, пошли, отойдем на пару минут.

Американец не успел доесть свой шашлык, оставляя вилку с мясом на тарелке. Союз удивил его этим резким командным тоном и решительным взглядом. Он шел, сложив руки за спиной, не обращая внимания на свою семейку. Да и они не заметили даже их внезапного исчезновения. Парень следовал за коммунистом, гадая, что на этот раз он скажет. А может мужчина просто хочет в очередной раз доказать как важна для него его дочь? Еще одного раунда с ним США не выдержит. Слишком метко бьет СССР кулаком.

— Заходи. — Холодно произнес тот, пропуская Штаты в свою спальню.

Повинуясь его словам, американец перешагнул порог, оказываясь в старой комнате, увешанной фотографиями и наградами. Здесь словно время остановилось на тридцатых годах, так и отдает этой советской атмосферой.

— Я не разрешил детям трогать мою, а в прошлом нашу с Надей спальню. — Наконец-то улыбнулся Союз, аккуратно открывая дверцу шкафа. — Здесь вся мебель стоит на том же месте, как и раньше, когда моя жена была еще жива.

— Союз, тебе не трудно об этом говорить?

— С чего бы? — усмехнулся