Тенебрариум - Raptor

Только представьте, вы идёте по узкому отрезку улицы, утопая в чёрной, зернистой пыли, покрытой пепельным налётом, из которого повсеместно торчат хрупающие под ногами кристаллы стекла. Справа, буквально в паре метров от вас гудит и шипит тающая земля, на глазах превращаясь в кипящее раскалённое месиво, от которого поднимается прогорклый, удушающий жар. А чуть поодаль, уже плавится и течёт стекло. Пузырятся и пыхают огненно-жидкие всполохи. Словно это край вулканического жерла. Даже дыма и пара нет. Просто густое марево, клубящееся инфернальными миражами.

С противоположной же стороны, на расстоянии вытянутой руки, вся поверхность уже покрыта инеем. Далее — лежит лёд, по которому ветер таскает позёмку. В заиндевевших глазницах здания на теневой стороне летают крупные снежинки, а полуразрушенные этажи там покрыты толстыми белыми шапками сугробов. С выступов на стенах свисают сосульки. Третий шаг в том направлении станет для человека последним. Он промёрзнет насквозь.

И вот мы идёт между адским жаром и адским холодом. По улице, на которой не осталось вообще ничего. Машины и деревья выгорели полностью. Лишь столбы кое-где сохранились: скрюченные и чёрные, словно горелые спички. Тем, где жара и холод перемешиваются — беснуются и завихряются воздушные потоки, делая безумие «Дантовой Длани» абсолютным.

Мой правый бок буквально полыхает от жары. Температура там явно за сотню. А левый — промёрз до костей, будто бы там установлен мощный кондиционер. Ниже нуля по ту сторону, температура валится градусов на двадцать. Как такое возможно? Зато выдерживать необходимое направление было легко, так как при любом малейшем отклонении в сторону, жар или мороз усиливались так, что их невозможно было терпеть.

На что способна эта дьявольская аномалия, я познал в первые же минуты знакомства с ней. Как только мы ступили на тонкую грань между светом и тенью, нас догнал свирепый гомункул. Невовремя разбуженное существо, очевидно, соображало плохо, и, преследуя нас, полностью отдалось своей злобе. Это его и сгубило. Монстр забежал с солнечной стороны. Причём прилично удалившись от спасительной тени. «Дантова Длань» уничтожила в течение трёх минут. Точнее, умер гомункул гораздо раньше, секунд за десять с момента захода на опасную территорию. И уже мёртвым грохнулся на прогоревший грунт, подняв клубы сажи. А через три минуты от него уже остался только горящий холм, истекающий вытапливающимся жиром, постреливающим в разные стороны, и ручейками из легкоплавких металлов, вроде цинка и свинца, входивших в структуру его брони. Если эта адская жаровня так быстро превратила в уголь столь огромного колосса, то что в ней ждало наши скромные, человеческие тельца? Наверное, и пепла бы не осталось…

— Облако!!! — перекрикивая вой гудящего пламени и шипение кипящей поверхности, воскликнула Тинка.

— Твою ма-ать, быстрее, Писатель, быстрее!!! — Райли упёрлась горячей рукой мне в спину, толкая вперёд.

Я чуть не упал от толчка, но сохранил равновесие и припустил за Тиной. Солнце на мгновение скрылось за маленьким облачком, но за эту секунду нас обдуло таким арктическим хладом, что мои уши моментально потеряли чувствительность, а щёки отчаянно защипало. Огненно-жидкая сторона улицы отреагировала на температурный скачок пронзительным шипением и воем, сопровождавшимся парой взвившихся смерчей. А ведь это всего одна секунда. Взглянув на небо, я прикусил язык. За маленьким облачком ползло крупное кучевое облако. И вот оно-то явно грозилось закрыть Солнце на более длительное время.

— Быстрее, ребята! Немного осталось! Мы почти вышли! — торопила нас Тинка.

Мы и так спешили как могли. Но дом, который доселе прикрывал нас от всепожирающего светила, вскоре закончился, и тень оборвалась, пререходя в маленькую полоску, тянущуюся вдоль раскалённого докрасна чугунного забора. Тинка резко свернула на границе тени, и бочком стала сдвигаться в сторону её продолжения. Я делал всё в точности как она, успевая поглядывать на беспощадно приближающееся облако. Вот мы добрались до забора. Благодаря своей раскалённости, он компенсировал теневой холод, и рядом с ним можно было двигаться прямо по тени, без риска превратиться в снеговиков. Впереди, сквозь марево и дымку, уже проступали очертания нормальных, не тронутых Дланью зданий. Значит выход из аномалии был уже рядом, но облако двигалось быстрее нас.

— Быстрее!!! Быстрее!!!

Позади уже слышалось нарастающее шипение, словно кто-то заливал масло на необъятную раскалённую сковороду. Я бежал не оборачиваясь. Задыхаясь от кашля, и уже почти ничего не видя из-за забившего глаза пепла.

— Быстрее!!!

Солнце окончательно ушло за облако, и за пару мгновений весь город потемнел. Рывок! Я врезался в Тину и вместе с ней мы упали на тротуар. Неужели всё? Неужели смерть? — крутилась в моей голове ошалелая мысль. Но ледяные объятья не торопились принимать нас.

— Ф-фух, — где-то наверху послышался голос Райли. — Неужто вырвались?

— Писатель, слезь с меня, пож-жалуйста, — заворочалась подо мной Тинка.

Я перевернулся на спину, освободив её, а потом поглядел туда, откуда мы только что выбежали. Боже правый! В пяти метрах от нас бушевала снежная буря, а улица остывая каждую секунду, с треском заковывалась в ледяной панцирь. Ещё бы немного, и мы бы остались там торчать в виде эскимо, дожидаясь, пока вернувшееся солнце не превратит нас в раскалённую пыль.

— Охренеть — не встать, — я вытер рукой лицо, обгоревшее с одной стороны и обмороженное с другой.

— Назад пойдём другой дорогой, — решительно заявила Райли. — Второго такого перехода нам не пережить. Особенно с грузом.

— Я подумаю над этим, — поднялась на ноги Тинка.

— Ну что, Писатель, отдышался? Готов дальше идти?

— Готов, — с трудом опёрся я на свой закопчённый локоть.

— Тогда пошли. Нам ещё со злодеями предстоит разбираться… Чёрт, я даже представить себе не могу, как мы будем это делать?

— Идёмте за мной. Нужный нам вход в канализацию находится на прилегающей улице, — Тина повела нас дальше.

Со злополучной улицы 385-й стрелковой дивизии мы повернули на проспект Геологов, который, по словам нашей проводницы, вёл непосредственно к «Детскому миру», но идти по поверхности было опасно из-за пресловутых злодеев и электрических мушенбруков, предпочитающих устраивать здесь неожиданные засады.

Проспект был широким, четырёхполосным, уходящим в самый центр города. На нём, как и на улице Гагарина, сохранилось много следов былой катастрофы. Вот карета скорой помощи с раскрытыми настежь дверями. А рядом носилки и с десяток трупов, включая самих медиков (опознал по голубым халатам и шапочкам). Далее — милицейской заграждение, которое так и не успели установить окончательно. Вдоль ребристого заборчика, увешанного запрещающими знаками, ровненько лежат останки милиционеров. Как стояли в оцеплении — так и погибли.