Чёрная пешка - Александр Лукьянов

Ну, вот все новости на сегодня. Откликайся, Да!

Даццаху Хо.

Саракш, Островная империя

Желтый Пояс, о.Цаззалха, город Дезго-Гайхози

9 часов 95 минут, 11-го дня 3-ей недели Белого месяца, 9590 года от Озарения

Всеслав стер письмо инспектора из памяти вычислителя, вышел из кабинки в зал переговоров, подошел к окошечку кассы, уплатил мелочью за пользование электронной почтой, поздравил оператора с наступающим Новым годом и покинул тихий, пустующий городской главпочтамт.

На площади, напротив, было людно, пестро и шумно. Ровно в полночь предполагался фейерверк, после которого все разойдутся, чтобы продолжать праздник за столом. Морские коньки и княжны, псоглавые оборотни и голубки, длиннобородые колдуны и ведьмочки пели, танцевали у большой чаши Журавлиного фонтана, смеялись и резвились вовсю. Маски, шляпы, кольчуги, мех, фольга... Всеслав был одним из немногих, кто не имел маскарадного костюма. Поэтому он скромно обходил круглую площадь по краю, с любопытством разглядывая веселящихся. Пару раз подскакивали (если судить по звонким голосам из-под масок) молодые женщины, приглашали в компанию, но он, улыбаясь и стеснительно благодаря, отказывался.

Всеслав определил, какая сторона площади обращена к каналу, прошел туда и прислонился спиной к двери хозяйственного магазина. Сумка с закупленными вечером продуктами уже оттянула руку, так что пришлось поставить ее на гранитные бруски тротуара. Всеслав как раз усердно разминал затекшие пальцы, когда над головой послышался сухой треск, площадь осветилась голубыми бликами, а толпа восхищенно завизжала. В бархатной черноте неба лениво распускалась огромная хризантема синего огня. Когда ее лепестки медленно растаяли, снова застучали залпы батарей фейерверкеров. Разноцветные спирали, снопы, гирлянды проносились, проползали, застывали. Огонь дробился, множился, рассыпался. Каждый залп был неповторим и по цвету, и по форме, его встречали восторженными аплодисментами и восклицаниями. Так длилось довольно долго. Но вот настала пауза, толпа замерла в напряженном ожидании, которое было вознаграждено самым полным образом. Грохнуло сразу с трех сторон, взлетели тонкие струйки огня, на разной высоте превратились в клубочки, из которых образовался улыбающийся енот с приветственно вскинутой передней лапкой! Восторг перерос в бурный экстаз, застучали хлопушки, посыпалось крупное конфетти.

-Здорово! -объективно признал Лунин.

Площадь быстро пустела. Всеслав подхватил сумку и, рассудив, что автобуса ждать глупо, прикинул, как добраться до Белофлотской улицы самым коротким путем. Кажется, вот через эти кварталы...

Он быстро пересек парк, вышел через переулок в проходной двор и собирался свернуть на Белофлотскую, когда услышал унылое поскребывание в темном углу.

Уборщица в одежде неопределенного цвета с зеленой руной "дзэ" на спине и рукавах тщетно пыталась поднять полную урну к мусорному ящику. Рядом на асфальте лежали метла и совок.

-Машшарахша... -пробормотала женщина.

Всеслав подхватил урну за вторую ручку, притянул к высокому ящику, опрокинул и отдал пустой жестяной цилиндр рабыне.

-Хонтику ги шар? -спросил он.

Та отпрянула: -Вы хонтиец?!

-Нет. С юга бывшей Отчизны. Иммигрант. Недавно приехал.

-Тогда вам надо знать. -быстро заговорила она, глядя на Всеслава большими глазами, странно темневшими на худом лице, -Никогда не помогайте рабам и не жалейте их ни при каких обстоятельствах. Не запрещается, но уважать вас не будут. А против общественного мнения идти никак нельзя. Особенно среди "желтых". Все, что угодно, только не это.

-Никто ведь не видел.

-Все равно, не надо. Сейчас не заметили, так в другой раз кто-то рядом окажется.

Всеслав кивнул. Он понял, отчего поступил так... непроизвольно и неосмотрительно. Лицо женщины чем-то напоминало материнское.

-Возьмите. -он вынул деньги из кошелька и протянул уборщице . -Пожалуйста!

Та отрицательно замотала головой и даже отступила на шаг.

-Да вы что! Если у кого-то из "дзэ" обнаружат хотя бы грош...

-Тогда вот тут у меня в сумке разные продукты. И пирог тоже...

-Послушайте еще совет на будущее: если захотите угостить кого-то из наших, никогда не давайте ничего из рук в руки. Оставьте рядом и притворитесь, что забыли. На такое здесь принято смотреть сквозь пальцы.

-Возьмите. -настойчиво повторил Всеслав. -Очень вас прошу. Из рук в руки.

-Спасибо. -тихо сказала рабыня. Она взяла сумку, прижала к груди и молча смотрела под ноги.

-Хочется пожелать чего-то доброго. -Всеслав вздохнул, -Только не знаю, чего. Но все равно - желаю. А вишневый пирог - вкусный, несмотря на то, что праздник для вас чужой...

Он повернулся и побрел мимо ряда ярко освещенных окон, за которыми слышалась танцевальная музыка.

-И тебе - всего хорошего. -едва слышно сказали сзади.

Саракш, Островная империя

Желтый Пояс, о.Цаззалха, город Дезго-Гайхози

0 часов 10 минут, Новогодний праздник, 9591 год от Озарения

Не очень холодной выдалась ночь. Работать вполне можно. И даже не замерзаешь, когда останавливаешься отдохнуть. Сегодня нет надзирательниц: встречают свой Новый год с мужьями и детьми. Так что можно отметить господский праздник по-своему, то есть не надрываясь. Тем более, что основную работу все равно придется выполнять утренней смене.

...Двенадцать лет назад дружинники Хонтийской Унии Справедливости разгромили боевиков Хонтийской Патриотической Лиги и приступили к "зачистке" среди мирного населения. Десятки тысяч людей в ужасе бросились бежать в горы, но там шли ожесточенные бои и беженцам пришлось повернуть к пустынному морскому побережью Затоки. Там они размещались в развалинах заброшенных городков и поселков, разоренных пиратами. Нет, не "разоренных", а "разоряемых". Потому что прекрасно осведомленные обо всем островитяне выждали необходимое время и нанесли очередной удар. Две десантных группировки высадились по обе стороны Затоки и взяли осевших там беглецов в классические "клещи".

Среди пленных оказалась тридцатидвухлетняя управляющая отделом сбыта фарфоровой фабрики Алия Зугдадико. При облаве муж пытался спасти ее и сына. Алия никак не ожидала такого мужества от скромного и тихого человека, с которым прожила четыре года. Зухар Зугдадико спрятал их в погребе, забросал крышку мусором, потом достал старую охотничью двустволку отца и девять заветных патронов, которые хранил, как зеницу ока. Он сел в противоположный входу угол и взвел курки. Алия слышала хлесткие очереди десантных карабинов, насчитала девять бухающих ружейных выстрелов. Потом наверху послышались топот, чужая речь, по полу проволокли тяжелое и крышка погреба отворилась...