Наказаны любовью - Наталья Гилева

— Почему ты так привязана к нему? — спросил Роберто.

Кристина вздрогнула. Как сказать ему, что Карлос и его сын, что у них двое детей, что она сама не знала, что в тот день родила двоих.

— Его семья, она…, — Крис замолчала, подбирая слова, — она не понимает его увлечений, не поддерживает его стремления.

— Да, Алехандро очень строг с ним, — согласился с ней Роб. — Я правда не понимаю, почему он хочет, чтобы Карлос участвовал в его проектах, когда у молодого человека совершенно другое направление. Нельзя заставить быть его тем, кем он не хочет.

— Алехандро не понимает этого. Он очень злой.

— Злой? — удивился Роберто. — Он обидел тебя?

— Разве может он не обижать? Я встала на защиту Карлоса, вот и возник конфликт, между нами.

— Возможно, — уклончиво ответил Роберто, чувствуя, что Кристина не договаривает. — Но мы сюда приехали не для того, чтобы говорить об Алехандро и Карлосе.

Кристина опустила голову. Как же близко подошел Роб к правде. Ведь разговор будет идти именно об Алехандро. А о Карлосе ей придется промолчать, пока промолчать.

— Я до сих пор под впечатлением, что ты все эти годы строил для нас дом, — она попыталась уйти от опасной темы.

— Да, но не мог его закончить, — он взял ее за руку и повел к дому. — Энрике злился на меня. Спрашивал, что меня еще не устраивает. А я все находил и находил разные мелочи, только бы его не заканчивать, так как понимал, что без тебя — я никогда в него не в еду. Продать тоже не смогу. Все эти годы — этот дом связывал меня с тобой, он словно был невидимой нитью между мной и тобой, — он открыл дверь, приглашая ее войти. — Я часто приезжал сюда, когда становилось совершенно невыносимо.

— Роб, — Кристина сжала его руку. — Почему? За что все это нам?

Он закрыл за ними дверь и повернулся к ней.

— Кто сможет ответить на этот вопрос? — он пожал плечом. — Когда-то я посчитал, что бога нет, — они подошли к дивану. — Я перестал молиться, — Роберто снял пиджак, и повернулся к камину. — Сегодня же, перед венчанием, я не знаю, что это было — я впервые за все эти годы обратился к нему, попросил его, чтобы он вернул мне мою жизнь. Потому как я не жил, я просто существовал. Нагружал себя делами, заботами, пытаясь убежать от мыслей. Но от себя не убежишь. Можно постараться не думать. Но это временно, когда в душе нет покоя. Можно обманывать, создавать иллюзию и осознавать, что вкуса жизни — нет, — он стал разводить огонь. Кристина стояла позади него, не находя себе места. Понимая, что Роберто первый стал ей рассказывать, ничего пока, не требуя взамен, чтобы дать ей немного времени собраться с мыслями, также понимала, что потом наступит ее очередь.

— Когда мы молоды, — Кристина присела на диван, — нам кажется, что вся жизнь перед нами. Мы дерзки, своевольны, мы не задумываемся о многом. Мечтаем о будущем, предполагая, как и с кем мы будем жить. Каково же глубоко наше разочарование, когда все рушится в одно мгновение. Еще вчера было счастье, еще вчера была надежда, еще вчера можно было верить.

Роб разводил огонь и прочувствовал каждое произнесенное ею слово, ведь с ним было все точно также.

— А потом раз, как будто кто-то посмеялся над тобой — все исчезает. Ничего больше нет. И что? — Кристина развела руки. — Можно закончить свою жизнь? Хотелось бы, да нет, ты уже не один, ты несешь за кого-то ответственность, и ход жизни продолжается.

— Я тоже не раз задумывался над тем, чтобы взять и повернуть руль на крутом повороте, улететь с обрыва, чтобы раз и все было кончено, чтобы сердце не болело, чтобы душа не разрывалась на части, но злость, обида, гнев, все это цепляет тебя, держит. Ты учишься жить по-новому, по-другому. Пытаясь достучаться до других людей, что неправильно то, так не должно быть. А потом понимаешь, что им это безразлично, так как они имеют свое мнение. Все бессмысленно.

— Рамона? — спросила Кристина, понимая, о ком говорит Роберто.

— Да. Я думал, что она рада за нас, что она хочет нашей свадьбы, но все было ложью. Она обманывала и притворялась, за нашей спиной, строя свои козни.

— Что? — напряглась Кристина.

— Я предполагаю. Я точно не знаю, но постоянно убеждаюсь, что она могла.

Кристина задумалась. Конечно, Рамона могла бы, но все было бы слишком просто. Сейчас, оглядываясь назад, вспоминая, она понимала, что мать Роберто не имела никакого отношения к тем событиям. Как бы не хотелось ей обвинить ее во всех своих несчастьях.

— Не думаю, Роб. Это не она, — да, она знала семью Алехандро, но навряд ли бы он позволил кому-то со стороны вникать в дела его семьи, тем более такие.

Роберто повернулся к ней и внимательно посмотрел, ища подтверждение.

— Я не знаю. Все было против нас. Я был слишком молод, слеп, скорее наивен, не мог этого увидеть.

— Я жалею об одном, что в тот вечер позволила тебе уехать, чтить традиции, что невеста и жених не должны видеться — кому они были нужны, — Кристина опустила голову. — Ведь если бы ты не уехал тогда, то…

— Мы могли бы погибнуть с тобой в пожаре? Твой дом сгорел.

— Возможно, зато мы были бы вместе. А может быть бы и спаслись, — Кристина посмотрела на него. — Но никто не знает, как могло бы быть. Даже сейчас я не знаю, что будет завтра. Все неопределенно. Мой дом сгорел. Да, — она отвернулась, — мне об этом сообщили, так как тоже ехали его уничтожить, чтобы стереть память обо мне.

Роберто замер. Кристина начала говорить. Он боялся ее спугнуть. Кто-то все-таки угрожает ей, он был прав, мужчина от бессилия сжал кулаки, не имея возможности защитить ее.

— Я не могла оставаться одна в доме, как будто бы чувствовала, что могу погибнуть. Ты знаешь, ведь, если бы я не вышла на улицу, возможно, я бы сейчас не сидела здесь.

— Не говори так. Я не смогу тебя похоронить, — он покачал головой. — Я уже через это проходил, не хочу, не надо.

— Когда-нибудь мы все умрем.

— Когда-нибудь, но не скоро, — он снял галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. — Я так хочу жить, — он положил галстук на каминную полку, — как никогда не хотел. Сейчас мы должны быть вместе, только так. Мы все преодолеем.

— На улице, я не видела, — она