Под Куполом - Стивен Кинг

— Достаточно, — ответил Барби.

— Ну и хорошо. До скорого.

Они поднялись по ступеням. Тибодо — последним, и не преминул шлепнуть Джекки по заду. Та засмеялась, игриво ударила его по руке. Получалось у нее хорошо, гораздо лучше, чем у Эверетт. Но обе проявили мужество. Мужество, заслуживающее уважения.

Барби достал козла и бросил в угол, куда ранее отлил. Вытер руки о рубашку. Потом порылся в хлопьях. На дне нащупал полоску бумаги.

«Постарайся дотянуть до завтрашнего вечера. Если мы сможем тебя вытащить, подумай о безопасном месте. Ты знаешь, что с этим надо сделать».

Барби знал.

25

Через час после того, как Барби съел сначала записку, а потом хлопья, на лестнице послышались тяжелые шаги. Прибыл Большой Джим Ренни, уже в костюме и при галстуке, готовый к очередному дню правления под Куполом. За ним следовали Картер Тибодо и еще один полицейский, судя по форме головы, кто-то из Кильянов. Тот нес стул, и даже это получалось у него плохо. Очень уж он тянул на дебила.

Внизу Кильян передал стул Тибодо, который поставил его перед камерой в конце коридора. Ренни сел, подтянув штанины, чтобы не помялись стрелки.

— Доброе утро, мистер Барбара! — В формальном приветствии чувствовалась удовлетворенность.

Барби отреагировал вопросом:

— Член городского управления Ренни, что я могу сделать для вас, кроме как назвать имя, звание и армейский идентификационный номер… который я скорее всего не помню?

— Признайся. Избавь нас от хлопот и успокой собственную душу.

— Мистер Сирлс вчера вечером упомянул водяную пытку. Спросил, видел ли я ее в Ираке.

Рот Ренни искривился в легкой улыбке, вполне заменившей: Скажи мне что-нибудь еще: говорящие животные такие интересные.

— Если на то пошло, я видел. Понятия не имею, как часто она использовалась там — цифры разнятся, — но я видел ее дважды. Один мужчина признался, хотя его признание оказалось бесполезным. Человек, которого он назвал, не изготавливал бомбы для «Аль-Каиды». Он оказался школьным учителем, который четырнадцатью месяцами раньше уехал из Ирака в Кувейт. Для второго все закончилось конвульсиями и необратимыми повреждениями мозга, так что никаких признаний. Но ему было в чем признаваться, и я уверен, он бы признался. Признаются все, кого подвергают водяной пытке, обычно в течение нескольких минут. И у меня нет сомнений, что я тоже признаюсь.

— Так избавь себя от лишних мучений, — предложил Большой Джим.

— Вы выглядите усталым, сэр. Нездоровится?

Легкая улыбка ушла, Большой Джим нахмурился. Между сошедшимися бровями появилась глубокая морщина.

— Состояние моего здоровья тебя не касается. Мой тебе совет, мистер Барбара: не задевай меня, и я не буду задевать тебя. Почему бы тебе не озаботиться собственным здоровьем? Сейчас оно, возможно, отменное, но все может измениться. За несколько минут. Видишь ли, я действительно думал о водяной пытке. Более того, серьезно рассматривал ее применение. Так что признавайся в убийствах. Зачем тебе вся эта боль?

— Мне признаваться не в чем. А если вы подвергнете меня водяной пытке, я заговорю много о чем. Возможно, вам следует иметь это в виду, когда будете решать, кто окажется рядом и услышит меня.

Ренни задумался. И хотя держался он бодро, особенно для такого раннего часа, землистый цвет лица и лиловый цвет кожи вокруг глаз указывали, что со здоровьем у него нелады. Если бы Большой Джим прямо сейчас умер, Барби видел два варианта развития событий. В первом политическая буря в Милле утихала, обойдясь без новых торнадо. Во втором начиналась кровавая бойня: его, Барби, скорее всего линчуют — не расстреляют, а потом возьмутся за его предполагаемых сообщников. Джулия возглавит список. Роуз займет в нем вторую строку. Перепуганные люди уверены в вине всех, кто общался с главным злодеем.

Ренни повернулся к Тибодо:

— Отойди, Картер. К самой лестнице, пожалуйста.

— Но если он попытается схватить вас…

— Тогда ты его убьешь. И он это знает. Так, мистер Барбара?

Барби кивнул.

— А кроме того, ближе я подходить не собираюсь. Поэтому и прошу тебя отойти. У нас тут личный разговор.

Тибодо отошел.

— А теперь, мистер Барбара… о чем ты можешь заговорить?

— Я все знаю о лаборатории по производству мета. — Барби понизил голос: — Чиф Перкинс знал и собирался вас арестовать. Бренда нашла соответствующий файл в его компьютере. Поэтому вы и убили ее.

Ренни улыбнулся:

— Это все претенциозные фантазии.

— Генеральный прокурор штата так не подумает, учитывая ваш мотив. Мы говорим не об изготовлении крох для собственных нужд в каком-то доме на колесах. Мы говорим о производстве в промышленных масштабах.

— К концу дня компьютер Перкинса будет уничтожен, — отчеканил Ренни. — И ее компьютер тоже. Полагаю, копия неких документов может лежать в сейфе дома Перкинсов. Ничего не значащих, разумеется. Лживый, политически мотивированный поклеп, сочиненный человеком, который ненавидел меня. Что ж, сейф будет вскрыт. А бумаги сожжены. Для блага города — не моего. У нас кризисная ситуация. Мы все должны сплотиться.

— Бренда отдала распечатку этого файла, прежде чем умерла.

Большой Джим усмехнулся, продемонстрировав два ряда маленьких зубов.

— Одна фантазия заслуживает другой, мистер Барбара. Могу я пофантазировать?

Барби раскинул руки: будьте любезны.

— В моей фантазии Бренда приходит ко мне и говорит то же самое. Она говорит, что отдала упомянутую тобой копию Джулии Шамуэй. Но я знаю, что это ложь. Она, возможно, и собиралась, но не отдала. Даже если бы отдала… — Он пожал плечами. — Твои пособники прошлой ночью сожгли редакцию газеты Шамуэй. С их стороны плохое решение. Или идея принадлежала тебе?

Барби повторил:

— Есть еще одна копия. Я знаю, где она. Если вы подвергнете меня водяной пытке, я выдам местонахождение документов. Громко.

Ренни рассмеялся.

— Сказано так искренне, мистер Барбара, но я провел жизнь в политике и торговле, так что узнай блеф, если слышу его. Возможно, мне лучше просто тебя расстрелять. Город только порадуется.

— И как громко будет он радоваться, если вы это сделаете, не выяснив имен моих сообщников? Даже Питер Рэндолф может засомневаться в этом решении, а он — всего лишь тупой и перепуганный задолиз.

Большой Джим встал. Обвислые щеки обрели цвет старого кирпича.

— Ты просто не знаешь, с кем затеял игру.

— Конечно же, знаю. Частенько видел таких, как вы, в Ираке. Они носят тюрбаны вместо галстуков, но в остальном ничем от вас не отличаются. Вплоть до постоянного поминания Бога.