Пещера Черного Льда - Джулия Джонс

— Откуда тебе это известно?

— Я старик, и последнее время только тем и занят, что слушаю и наблюдаю. — Это был не ответ, но непреклонный взгляд Спини сказал Вайло, что лучшего он не дождется.

— С кем они собираются воевать — с городами или с кланами?

Спини сморщил розовую кожу на месте бровей.

— Они суллы. Кто знает, с кем они намерены воевать?

Страх снова кольнул Вайло в затылок.

— Ты играешь со мной, старик?

— Если бы ты зимовал в собственном круглом доме, а не в голубых стенах Дхуна, ты, возможно, и сам заметил бы признаки.

Вайло выплюнул жвачку на пол.

— Будь ты проклят, орлийский вождь. Говори прямо. Если знаешь еще что-то, так и скажи!

— Я знаю одно: пока кланы колошматят друг друга, суллы очищаются, постятся и отращивают чубы. Пять ночей назад один мой водяной житель сказал мне, что два Землепроходца проехали мимо него на запад. За неделю до того иль-глэйвский торговец скупил у меня все опалы и темный янтарь. Опал и янтарь, луна и ночное небо. Суллы украшают тем и другим свои луки. — Спини Орль помолчал, вынуждая Собачьего Вождя взглянуть ему в глаза. — Скажи мне, вождь, задумывался ли ты когда-нибудь, что означает девиз твоего клана?

Вопрос взволновал Вайло до глубины души, и он промолчал, не желая лгать.

Спини Орль посмотрел на Собачьего Вождя долгим взглядом, прямо-таки въедаясь в его мысли, и внезапно встал.

— Мне пора восвояси. Пошли за моей охраной. Надеюсь, ты не велел перебить их. Не хотелось бы начинать войну еще и с Бладдом, помимо Черного Града и Скарпа.

Вайло, снедаемый тревогой, пропустил подковырку мимо ушей.

— С ними обращались как с гостями. Они отдали свое оружие, но оно оставалось у них на виду.

— Благодарю тебя за эту любезность. — Спини направился к двери. Вайло возвышался над ним, как медведь над козлом. — Не давай своей ненависти к Градскому Волку настраивать себя против Черного Града. В этом клане много хороших людей. Рейна Черный Град, Корби Миз, Баллик Красный, Дрей Севранс...

Имя «Севранс» переполнило меру терпения Вайло, и он свирепо мотнул своими косами.

— Ни слова больше, вождь. Ты подошел слишком близко к границе.

Спини, как ни странно, не стал спорить.

— Может, и так, но нельзя человека винить за то, что сделал его брат.

Вайло зарычал так низко и страшно, что собаки, съежившись, попятились к очагу. Спини пожал плечами.

— Подумай над тем, что я сказал, вождь. Когда старый человек пускается в путь через четыре темные ночи и три воюющих клана, надо быть глупцом, чтобы не прислушаться к его словам.

Прошло еще пять дней, прежде чем Вайло получил весть о его смерти.

Несогласный первым увидел кланника. Тот сидел среди гранитных валунов, склонившись над грудой окровавленного тряпья. Арк решил, что это орлиец, поскольку на нем был белый плащ охотника этого клана. Задолго до скал Землепроходцы сошли с коней и вступили на занятую им землю пешими.

Ни Маль, ни Арк не обнажили оружия. Они были Землепроходцы и знали, что, хоть здесь есть чего бояться, кланник безоружен и драться не в состоянии. Тот, заметив их, поднял голову, и выражение его лица колебалось между гневом и страхом.

Арк Жилорез, сын суллов и Землепроходец, привык внушать людям страх. Он путешествовал по этим землям двадцать лет, сражался с людьми и зверями, перевозил послания между замерзшими морями, железными горами и пустынями, спекшимися под солнцем, как стекло. Чужой страх был ему не в диковинку. Неожиданностью для него оказался собственный страх — он поднимался по горлу, текучий, как ртуть. Взгляд кланника ему предстояло запомнить навсегда, и до конца дней в его ушах, как ветер, будет шуршать вопрос: «Исполнил ли я волю богов?»

Кланник поднялся им навстречу. Его плащ развевался на ветру, голые обмороженные руки пожелтели. Все существо Арка так сосредоточилось на нем, что Землепроходец почти не смотрел на то, что лежало на снегу. Между тем это был матерый волк, большой, как черный медведь, с торчащей из глотки ивовой палкой.

— Убит ударом в сердце, — сказал Несогласный, роняя слова, как камни.

Арк, закрыв глаза, помолился Насылающему Бури. Открыв их, он понял, что мир, в котором он жил, стал другим. Кланник убил волка ударом в сердце.

— Помогите ей. — Кланник говорил на общем языке напевно, как все в клановых землях. При этом он указал правой рукой на кровавые тряпки у своих ног. Ни приветствий, ни вопросов, ни страха.

Маль потянулся за одной из своих росомашьих котомок, и Арк вдруг осознал, что кланник здесь не один и куча тряпья на снегу — это человек... молодая девушка. И Маль собрался заняться ею, ибо это было в его натуре. Он никогда не оставался глухим к призыву о помощи.

Арк едва удержался, чтобы не крикнуть ему «стой». Он слишком поздно заметил бледный круг на снегу, слишком поздно понял, что в этот самый миг, не позже, следует пролить кровь и уплатить дань за доступ на землю, отмеченную клановыми богами. Как завороженный Арк смотрел, как Маль вошел в круг и опустился на колени рядом с девушкой. Он уже приготовил соболье одеяло, чтобы уложить на него девушку.

Арку оставалось только поставить палатку и развести костер.

51

СНЕЖНЫЕ ПРИЗРАКИ

Эффи не спала и держала глаза открытыми, пока они не заболели, а Дрея все не было. Анвин Птаха уверяла, что он должен вернуться из Ганмиддиша сегодня, но полночь давно миновала, темный круглый дом населили ночные скрипы, а Битти Шенк запер главную дверь на железный засов и придвинул к ней камень.

— Эй, малютка, шла бы ты спать. Дрея задержала непогода, только и всего. Утром он будет здесь, вот увидишь. — Битти обвязал насаленной веревкой толщиной в собственное запястье медные скобы, вделанные в кладку по обе стороны двери. — Я сам говорил с ним каких-нибудь десять дней назад. Он сказал, что, как только Крабий Вождь займет свой земельный домище, он тоже вернется домой, чтобы отмыть твою мордашку и оттаскать тебя за косы.

Эффи невольно улыбнулась. Битти Шенк такой смешной. У него блестящее красное лицо, как у всех Шенков, и он, как все Шенки, любит Дрея.

Заперев на совесть большую входную дверь, Битти оглянулся на Эффи, сидящую у подножия лестницы. Он был предпоследний из сыновей Орвина, уже две зимы как новик. Недавно он потерял ухо от бладдийского меча и отморозил кончики двух пальцев. Его светлые волосы уже начали редеть, хотя Битти клялся, что с тех пор, как он лишился уха, они у него растут как оголтелые. Эффи не замечала, чтобы они росли так уж бурно, но она никогда не высказывала своего мнения, если ее не спрашивали.

— Не желает ли госпожа, чтобы я проводил ее в опочивальню? — Битти склонился в грациозном поклоне. — У меня есть меч для защиты юных дев, а от моей поступи все крысы разбегаются.