Мемуары Дьявола - Фредерик Сулье

— Я просила девочку, сударь, не покидать Орлеан, не навестив меня, прошу вас прийти вместе с крошкой, так как если я смогу быть вам полезной, то сделаю это с превеликим удовольствием.

— Кого мне спросить? — осведомился слепой.

— Спросите, — поспешила ответить Леони, — спросите госпожу…

— Будьте осторожны, — резко остановил ее Луицци, — не забывайте, что лучше не произносить ваше имя вслух, любая неосторожность…

— Вы правы, — согласилась она и сказала старику: — В этом не будет необходимости, я поселю вас в том же доме, где остановимся мы.

Карета была готова вновь отправиться в путь, пассажиры заняли свои места.

На этот раз Леони не сразу приступила к прерванному рассказу. Их разговор с Луицци вертелся вокруг того, что только что произошло, и каждый, хотя и по разным причинам, пообещал себе выяснить до конца новую тайну.

Затем Луицци заметил:

— Не стоит забывать, что это не единственная задача подобного рода, которую нам предстоит выполнить, поэтому соблаговолите закончить историю. Что стало с несчастной госпожой де Кони, после того как она попала в лапы негодяя Брикуэна?

— Увы! — вздохнула госпожа де Серни. — Она стала его женой.

— Что, — закричал Луицци, — господин де Парадез!

— Не кто иной как Брикуэн. Благодаря женитьбе на госпоже де Кони он стал богат и под названием земельных владений спрятал свое низкое происхождение. Но, чтобы вы не осуждали мою тетушку, чье легкомысленное и непоследовательное поведение делает ее в ваших глазах недостойной уважения, я объясню вам, каким ужасным образом он достиг цели, которую поставил перед собой с момента первой встречи с госпожой де Кони.

Если страхи, которые этот человек умел внушить ей относительно ее безопасности и безопасности ее семьи, делали Валентину беззащитной перед ним, то антипатия, которую она испытывала к его грубой внешности, и значительная разница в возрасте, а Брикуэну в то время было уже за сорок{409}, надежно защищали ее от всех плохо завуалированных предложений, которыми он ее донимал. Но случилось несчастье, которое, возможно, служит оправданием ошибке, которую она совершила, выйдя замуж за Брикуэна, хотя это несчастье, о котором я должна поведать вам, Арман, тоже было ошибкой.

Красивую, молодую, обаятельную и одинокую Валентину окружало немного мужчин, и одним из них она увлеклась. Он отличался изысканными манерами и уникальной способностью заставить любого поверить в чувства, которых не испытывал, и с беспощадным цинизмом хвастаться своими победами. В отношении госпожи де Кони он применил всю власть своего дьявольского обольщения, чтобы сделать и ее своей жертвой. Имени этого господина тетушка так и не захотела мне открыть.

— Его звали господин де Мер, — закончил за графиню Луицци.

— Вы его знаете? — снова удивилась графиня.

— Разве вам не известно, — осведомился Луицци, — что я знаю всю историю госпожи де Мариньон?

— Что же связывает господина де Мера с госпожой де Мариньон?

— Он был ее последним любовником, как Брикуэн первым.

Подобное откровение заставило задуматься госпожу де Серни, она была удивлена тем, как переплетаются судьбы людей, казалось бы никогда не встречавших друг друга, и сказала Луицци:

— Значит, последний любовник госпожи де Мариньон передал Валентину первому? — Леони опять задумалась, потом продолжила: — Полагаю, вы знаете, как низко и оскорбительно отплатил господин де Мер любящей, искренне доверившейся ему женщине? Он бросил ее. Его поступок тем более отвратителен, что за нее совсем некому было заступиться.

— Однако, — заметил барон, — она отомстила ему, как может отомстить только женщина, взяв на себя дерзость разоблачить низость и распутство господина де Мера перед многочисленным обществом и в присутствии госпожи де Мариньон, тогда еще просто красавицы Оливии.

— Да, — заметила госпожа де Серни, — я знаю, что красавица Оливия, как вы ее называете, сохранила отношения с виконтом д’Ассембре, которого она разыскала в Англии, и поэтому она посчитала своим долгом приблизить его сестру к себе, несмотря на свое постыдное положение.

Луицци не мог не обратить внимания на слова «постыдное положение», которые госпожа де Серни только что произнесла. Он был поражен, до какой степени светские условности оказывают влияние даже на самых сильных и справедливых людей. И вот тридцать лет спустя он встречает графиню у женщины, чью прежнюю жизнь она характеризовала с таким презрением.

Тем временем госпожа де Серни продолжала:

— Но тетушка мне никогда не рассказывала, что встретила там господина де Мера и устроила скандал, как вы уверяете. Ее сердце было разбито роковым опытом, который она приобрела благодаря вероломной измене любимого мужчины, и, как всегда бывает в подобных случаях, она отказалась от всякой надежды на любовь и сильнее, чем когда-либо, почувствовала боль одиночества.

Наконец Брикуэн получил прекрасный шанс. Будучи всегда неотступно рядом с молодой вдовой, зная обо всех ее неприятностях, якобы оберегая ее от хищных интриганов и всеобщего коварства, он казался ей теперь единственным защитником. А тот без конца твердил о женитьбе, и священные узы, в святость которых госпожа де Кони уверовала за два года, проведенные с мужем, представлялись ей единственным, что может связать ее судьбу с человеком, обещавшим сделать ее жизнь своей жизнью, ее счастье своим счастьем.

Я еще не рассказала о другой причине, поскольку не могла принять отношения к ней моего отца, и эта причина также оказалась решающей для несчастной Валентины. Она не видела своей дочери со дня ее рождения. Брикуэн, по ложным ли, правдивым ли причинам, все время говорил ей, что люди, кому он доверил ее крошку, уехали из Парижа, но вот-вот вернутся. Возможно, мой отец прав, возможно, негодяй оставлял надежду матери вернуть ребенка ценой жертвы, которую он от нее требовал, может быть, Брикуэн обещал госпоже де Кони вернуть дочь в день, когда она согласится выйти за него замуж. Что бы там ни было, свадьба состоялась. А через несколько дней господин де Парадез, как он стал называться после женитьбы, заявил жене, что он почти уверен в смерти ее ребенка.

— Полагаете, он способен на преступление? — ужаснулся Луицци.

— То, что вы мне рассказали о госпоже Пейроль, — ответила госпожа де Серни, — доказывает нам, если она и есть та несчастная, похищенная Брикуэном девочка, что он не позволил себе такой низости.

Впрочем, он так и не предъявил законного свидетельства о смерти ребенка, и вот уже тридцать лет моя тетя живет и не знает, жива ли ее дочь или нет. Нужно вам сказать, что мой отец из ненависти к господину Парадезу предпринимал все возможное, чтобы найти наследницу господина де Кони, но все поиски оказались напрасными. «Он сделал так, чтобы ребенок исчез, и завладел его состоянием, но я разыщу девочку, а этого негодяя ввергну в нищету, из которой он никогда не должен был вылезать». Вот так, — добавила Леони, — говорил мой отец о муже своей сестры.

— Но, позвольте, — забеспокоился барон, — вы говорите о ненависти между этими двумя людьми, так не опасно ли ваше пребывание у господина де Парадеза?

— Я вам уже говорила, — успокоила его графиня, — господин де Парадез сейчас немощный старик, у него уже ни на что нет сил, он даже вряд ли помнит, кем он был.

При этих словах они въехали в Орлеан.

XVI

ЕЩЕ ОДНА НОВАЯ СТАРАЯ ИСТОРИЯ

Последний солдат наполеоновской гвардии

Как Луицци и написал сестре, он прямиком направился в гостиницу при почтовой станции. Здесь он не назвал своего имени. Впрочем, приметив, какую щедрость вновь прибывший проявил, заплатив первому же слуге, схватившемуся за его пакеты, имени барона не спросили. Была бы там полиция, золото этого привлекательного и любезного мужчины, послужило бы таким же превосходным пропуском, как и тот, на котором стоит слово «Паспорт»{410}.

Устроившись в номере, Леони и барон решили позвать слепого старика и девочку, которые по их приказанию последовали за ними в гостиницу. Когда нищие поднялись в номер, им предложили рассказать о себе.

— Если вы позволите, — сказал слепой, — я начну, моя история не займет много времени, а потом малышка расскажет свою, и вы сами посмотрите, есть ли в них какой интерес.

— Рассказывайте, — промолвила Леони.

Вот что поведал старик:

— Я весь перед вами, и мне стукнуло восемьдесят лет. Я родился в тысяча семьсот пятьдесят втором году. Пусть вас не покоробит то, что вы сейчас услышите, мои года и состояние, до которого я дошел, дают мне право говорить обо всем. В тысяча семьсот семидесятом году я служил во французской гвардии, мне было восемнадцать лет, и я был одним из самых красивых парней в роте. Должен признать, сам я этого не замечал, пока одна восхитительная женщина не дала мне понять об этом через свою горничную. Дело в том, что красавица была замужем, но муж, его звали Берю, не удовлетворял ее, он восхитительно играл только на скрипке, а больше ни на чем.