Сладкая, как мед - Джоан Вулф

— Если уж быть честным до конца, я вовсе не уверен, что ее волнует мой титул, — признался герцог в замешательстве. — Она мечтает стать художницей, а не герцогиней.

— Художницей…

Герцог кивнул, и солнце, проникавшее в библиотеку через огромные витражи, радугой прошло по его шевелюре.

«Он носит корону от рождения!» — с болезненной ревностью подумал Макс.

— Между прочим, она действительно талантливая художница, — продолжал Энтони. — Я сам видел сделанный ею в Хартфорде набросок, он оказался на диво хорош.

— Боже милостивый! — вырвалось у Макса.

— Макс, — беззаботно рассмеялся Чевиот, — да пусть себе рисует хоть сутки напролет — лишь бы ее дед не пожалел четыре миллиона фунтов приданого! Конечно, будь моя воля, я бы выбрал девушку из своего круга, которая понимала бы ответственность, которую налагает мой титул. Но у меня, как известно, выбора нет. А эта девушка по крайней мере достаточно умна. И вполне способна научиться всему, что ей потребуется.

— Поздравляю тебя, Энтони. — Макс, натянуто улыбаясь, пожал другу руку. — Похоже, тебе все-таки улыбнулась удача!

— Надеюсь, что ты прав! — Герцог неохотно ответил на пожатие и поспешил отнять руку, опустив ее на подлокотник кресла. — Однако остается одна маленькая неувязка.

Макс поперхнулся от неожиданности и, откашлявшись, осторожно спросил:

— Какая же неувязка?

— Мисс Паттерсон до сих пор в неведении насчет наших матримониальных планов. Паттерсон заявил, что не собирается отдавать ее замуж против воли. Значит, чтобы добиться своего, мне необходимо получить ее согласие.

— Не думаю, что у тебя возникнут с этим проблемы, — сказал Макс, не сводя преданных глаз со своего хозяина.

— Я, разумеется, сделаю все, что в моих силах! — с чувством сказал герцог, раздраженно хлопнув по толстой пачке неоплаченных счетов.

По возвращении из Хартфорд-Корта Уильям Паттерсон изъявил желание пообедать вместе с внучкой.

— Пожалуй, Линфорды принимали нас честь по чести, — заявил он, с удовольствием поглощая суп из бычьих хвостов.

Эту фразу он повторял каждые десять минут с того момента, как их карета покинула пределы Хартфорд-Корта.

— Да, это так, — покорно соглашалась с ним Сара в который раз на протяжении всего дня. — И граф, и графиня были очень любезны.

Они уселись за стол в половине шестого — то есть гораздо раньше, чем подавали обед в Хартфорд-Корте, но не в привычках мистера Паттерсона было ходить голодным ради соблюдения какого-то там распорядка дня. Сара, которая не успела проголодаться, с трудом проглотила несколько ложек.

— А ты, Сара, явно понравилась герцогу, — продолжал Паттерсон.

— Он был очень внимателен, — отвечала Сара.

— Стало быть, он тоже пришелся тебе по нраву? — Дед пронзительно глянул на Сару, вливая в себя очередную ложку супа.

Сара, промокнув губы салфеткой, осторожно отвечала:

— Конечно, он понравился мне, дедушка. Да и как может не понравиться такой учтивый джентльмен!

— Хорошо, хорошо, хорошо, — удовлетворенно забубнил торговец. — Мне он тоже понравился. Одно слово — Чевиот! Уж я-то всегда отличу настоящую голубую кровь от подделки!

— Вы что же, боялись, что он самозванец? — поразилась Сара.

— Да при чем тут это! — нетерпеливо вскинулся Паттерсон. — Только герцог герцогу рознь — если ты понимаешь, о чем я толкую.

— Боюсь, что мне этого не понять, — примирительно протянула Сара. — И к тому же я не знала, что вы так хорошо разбираетесь в герцогах, дедушка.

— Да, девочка, мне приходилось иметь дело и с герцогами, — важно заявил Уильям Паттерсон. Он не спеша доел суп, отпил кларета, поставил на место свой бокал и с подчеркнутой иронией добавил:

— И представь себе мое удивление, когда я обнаружил, что они ничем не отличаются от других людей!

— По-вашему, и герцог Чевиот ничем не отличается от других? — Сара с трудом удержалась от улыбки.

Убедившись, что мистер Паттерсон больше не будет есть суп, прислуживавший им единственный слуга подошел к столу, чтобы подать следующее блюдо.

— Скажешь тоже! На него достаточно взглянуть один раз, чтобы понять, что перед тобой настоящий герцог! Вот это и есть настоящая голубая кровь!

Как это ни удивительно, но на этот раз Саре стало ясно, что имел в виду ее дед.

— А ты ему понравилась, — снова повторил Паттерсон. — Это я тоже понял, девочка моя!

Перед Сарой бесшумно поставили тарелку из дорогого обеденного сервиза с золотой каймой.

С чувством нарастающей неловкости она подумала, что, кажется, догадывается, к чему идет этот странный разговор.

— Герцог был со мной очень учтив, — осторожно сказала Сара. — Такой человек, как он, всегда ведет себя учтиво по отношению к дамам. И я прошу вас не придавать слишком большого значения тому вниманию, которое он мне уделял. Герцог Чевиот никогда в жизни не станет интересоваться такой девушкой, как я!

Дед смотрел на нее с видом крайнего самодовольства.

У Сары по спине пробежал холодок.

— Дедушка, скажите, у нашего визита в Хартфорд была некая неизвестная мне подоплека?

Мистер Паттерсон героически дождался, пока слуга закончит возиться с тарелками, и нетерпеливым взмахом руки велел ему выйти вон.

Сара сидела, уткнувшись в пустую тарелку и стараясь унять неистово бьющееся сердце.

Мистер Паттерсон взял большой нож и стал разделывать индейку, лежавшую перед ним на блюде.

— Не понимаю, почему ты не считаешь себя достойной его внимания, — начал торговец, положив себе первый кусок индейки.

— Я считаю так потому, что он герцог, а я дочь торговца, — с запинкой промолвила Сара. — Мое происхождение недостаточно высоко, чтобы стать его женой, и недостаточно низко, чтобы стать любовницей. Дедушка, он просто вел себя вежливо по отношению к гостье своей родной тетки. И это все!

— Это по-твоему — все! — с тем же самодовольным выражением лица возразил Паттерсон.

Он продолжал кромсать несчастную индейку.

Сара, уставившись на сверкающий разделочный нож, чувствовала, как все внутри у нее сжимается от тошнотворного предчувствия.

— Поверь мне, Сара, — продолжал Паттерсон, — что герцог — это еще не Господь Бог. Помни об этом, и тогда разница между вашим происхождением больше не будет казаться тебе такой важной.

Саре стало совсем тошно.

— А что же я должна считать важным, дедушка? — невнятно пролепетала она.

— Деньги, девочка моя. Твои деньги! — И острие разделочного ножа нацелилось прямиком ей в грудь. — Те самые деньги, которых нет у герцога. Его папаша пустил по ветру все семейное достояние. Да пусть он хоть трижды Чевиот, все, что у него осталось, — одни долги, вот так-то!