Голова в облаках - Анатолий Жуков

Потом встали из-за нехватки желобов. Сперва плотники не успевали их делать, затем кончился тес. Запасы местного промкомбината иссякли, заготавливать при одной пилораме он не успевал, к тому же подвозить бревна из леспромхоза было не на чем, все грузовики находились здесь.

Но Балагуров и Межов не пали духом, выбили из области большой наряд на тес, ускорили прибытие транспортной помощи из Березовского района.

В обед они собрали на веранде ресторана «Очевидное — невероятное» заседание штаба и наметили дальнейший план действий. Во-первых, срочно вызвать ученых-ихтиологов для консультации и легких водолазов для визуального определения длины рыбы. Во-вторых, надо заручиться расположением самых высоких властей на случай, если рыба окажется, как толкуют народные слухи, бесконечной или такой длинной, что не хватит людей и транспорта всей области. Очевидно, для этого потребуется не просто широкая, но и авторитетная реклама события через газеты, радио, телевидение — это уж в-третьих. Союзное радио передало несколько сообщений, но все предельно кратки, типичные информационные фитюльки. Областные радио, телевидение и газеты тоже откликнулись, но радиус их действия все-таки мал. О районной газете и говорить нечего: выходит три раза в неделю, сегодня почему-то задержалась.

— Женя заболел, печатник, — виновато сказал Колокольцев, представляющий на заседании штаба прессу. — Но мы уже поставили моториста, он ловкий, половину тиража за два часа отшлепал. Машина старая, не разгонишься.

— Машина виновата? — рассердился начальник штаба Балагуров. — У нас чрезвычайный случай, нужен экстренный номер, а ты ни мычишь, ни телишься. Разные слухи уже ползут, глупые догадки, предположения, и только из-за недостатка информации.

— Слухи мы тоже учли. Рыбе посвящен весь номер, вот увидите. Гвоздевой получился номер. Весь!

— Увидим, увидим. Надеюсь, скоро. А сейчас не торчи здесь, а гони к себе и звони в Москву, организуй рекламу на высшем уровне. Первому этому… о природе пишет…

— Василию Пескову, в «Комсомолку», — подсказал Межов.

— В «Клуб кинопутешествий», — предложил Заботкин. — Я ни одной этой передачи не пропускаю.

— И профессору Капице в «Очевидное — невероятное», — досказал Балагуров. — Все. Потом мне доложишь. И вы расходитесь по своим местам, вечером встретимся.

Рыбу потянули дальше, а Колокольцев помчался на своем «козле» в редакцию.

По срочному «Комсомолку» дали быстро, но неудачно. Василий Михайлович Песков собрался в командировку то ли в Австралию, то ли в Воронеж — слышимость была слабой — и приехать в ближайшие дни не обещал. Вот если в следующем месяце, примерно в середине — там будет «окно» в два дня, — а сейчас никак нельзя. Но поинтересовался, на какую блесну поймана рыба, сколько дней ее вынимают, можно ли сфотографировать. И в конце беседы пожалел, что приехать не сумеет. Зарубежную командировку (значит, все-таки в Австралию едет, а не в Воронеж) отложить труднее. По возвращении он обязательно позвонит в Хмелевку. И записал оба телефона Колокольцева, рабочий и домашний.

Профессора Капицу в Москве нашли не сразу: на телестудии в Останкино его не было, на квартире не оказалось, на кафедре в институте — «был, но вышел, позвоните через полчасика». Такой непоседливый, а еще профессор. Но все же Колокольцев дотянулся до него, поговорил.

Сергей Петрович в общении оказался прост, доступен, хоть и профессор, он сразу все понял, будто сам видел ту рыбу, но все же спросил, какой она длины от головы до хвоста.

— Не знаем, — прокричал Колокольцев. — Она не кончается.

— А от хвоста до головы? — спросил профессор.

— И от хвоста не кончается. Приезжайте, увидите!

— Зачем же, я вам верю. Вы из редакции говорите или из дома?… В гостях, извините, вчера не были?… Тогда, может, у вас очень жарко?…

— Насчет жары угадали, Сергей Петрович, жарко, хоть уши пали, а насчет гостей наоборот: у нас были гости, а не мы в гостях. Жена пива своего наварила — день рождения у ней, сорок девять, дата не круглая, но рядом, как не отметить. Посидели вечером, потом проехали вдоль рыбы. На обратном пути у Барского куста малость задержались — там вчера новый ресторан открыт, «Очевидное — невероятное» называется. В честь вашей передачи. Приезжайте!

— Я постараюсь, — сказал профессор мягко. — Будьте здоровы. — И послышались частые гудки.

«Хороший человек, — вздохнул Колокольцев, — здоровья пожелал, будто я болен, а когда приедет, сказать не догадался. Рассеянный. Ученые, они все рассеянные от излишней сосредоточенности на своей науке».

И опять заказал Москву, телестудию, Юрия Александровича Сенкевича. Приготовился звонить до вечера и искать по всей Москве, но Сенкевич оказался на телестудии и сам взял трубку.

Он был недоверчивей Капицы, сразу стал сомневаться в реальности такого события (что значит много ездить!), но все же, после настойчивых заверений Ко-локольцева, после многих подробностей о ловле рыбы, после обещания сегодня же выслать номер газеты, где рассказывается об этом беспримерном событии, сдался.

— Хорошо, — сказал он. — Если рыба до сих пор не кончилась, тяните ее дальше, в областной центр.

Голос далекий, но Колокольцев почувствовал, что Сенкевич улыбается, хотя чему тут улыбаться. Знал бы он все заботы, какие принесла фантастическая рыба на первых шести километрах пути. Только на шести километрах! И ведь современная техника тащит, современные руководители командуют, а скорость три километра в день!

— Юрий Александрович, а если она и в области не кончится? — спросил Колокольцев.

Сенкевич засмеялся:

— Не пропадем. Я свяжусь с Туром Хейердалом, плот сделаем, погрузим вашу рыбовозку вместе с Витяем и Парфенькой и махнем по экватору — весь земной шар обмотаем вашей Лукерьей.

— «Лукерья» — это название кафе, а рыба без названия, и неизвестно, рыба ли это. У ней голубые глаза и веки с ресницами, как у коровы. А плавников только два, у головы, и оба пятилепестковые. Но это не все. Вокруг головы у нее золотой венец, а на морде вчера Парфенька ноздри разглядел. Может, она вправду богиня наяда?

— Вполне возможно. У природы еще много сюрпризов.

— Шутите?

— Нисколько.

— А сейчас-то что нам делать?

— Тяните дальше, пока не поймаете всю. Колокольцев вздохнул и положил трубку. Тяните, а они потом будут «Клуб кинопутешествий» на этом делать, «Очевидное — невероятное», «В мире животных». До чего обленились люди, а еще москвичи!

XII

Районная газета вышла праздничной, в две краски: текст обычный, черный, а название газеты, «шапка» внутреннего разворота и отдельные заголовки — красные.

Вместо передовой статьи Колокольцев поставил слегка подредактированную речь Балагурова, произнесенную перед началом транспортировки чудо-рыбы.

«Дорогие товарищи! Весь народ нашего Хмелевского района участвует в беспримерной, никогда не виданной кампании по второй части поимки чудо-рыбы или гигантского речного животного неизвестного вида, неопределенной длины. Первая часть поимки проведена успешно, благодаря самоотверженности представителя рабочего класса опытного рыбака Пар-фения Ивановича Шатунова, благодаря оказанной ему дружной помощи представителей ивановского крестьянства, специалистов сельского хозяйства и служащих.

Поимкой чудо-рыбы или рыбообразного животного, прекрасного, как сказочная наяда, впервые в мире достигнут в принципе недостижимый идеал, а также многократно перевыполнены уже на данном этапе индивидуальные обязательства т. Шатунова. Он мечтал поймать трехметровую щуку, а поймал уже несколько километров!»

Рядом с этой крупно набранной статьей была колонка мелких информации: об ударной работе на пилораме, готовящей тес для желобов; о слесарях «Сельхозтехники», которые работают самоотверженно на берегу залива; о передовых шоферах колхозов и совхозов на транспортировке рыбы.

А справа на две колонки красовался большой портрет Парфеньки, небритого, но зато в подвенечном старинном костюме, в косоворотке, в кепке-восьмиклинке с пуговкой на макушке. Парфенька глядел со страницы на читателя, живой, испуганно-серьезный, морщинистый, в красной, правда, рамке, а под рамкой горели тоже красные буквы: «Трудовой подвиг Парфения Шатунова» — название очерка Кирилла Мухина и Льва Комаровскога.

Очерк получился большой, с первой страницы его перенесли на вторую, а самый конец на третью — здесь, на развороте двух страниц очерк смотрелся хорошо, потому что был разделен на три части и стоял среди других материалов и четырех фотоснимков: общий план Ивановского залива с рыбовозкой и Витяем на подножке кабины; кафе «Лукерья» с улыбающейся в раздаточном окне Клавкой; ветла с красным флагом на вершине и с головой радиста, выглядывающей из окопа; колонна грузовиков с рыбой на проселке.