МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Карен Симонян

— Я хотел сказать тебе завтра… Завтра готовился сказать… Но такая штука — опять на дежурство. Подменная вахта…

— Сам, поди, напросился?

— Да что ты, Валера Чикояни из нормы выскочил… Один наш, из стартовой команды. Тобольчик попросил подменить…

— Ты, по-моему, оправдываешься? С чего бы вдруг? Уж не заболел ли сам?

— Я завтра все сказать собирался! — Дядя Исмаил упрямо замотал головой. — Про нас с тобой… И вообще… А теперь, понимаешь, не выйдет завтра. Извини, сегодня придется, можно?

Мне стало обидно за дядю. А на эту глупую тетку Киму я разозлилась вконец: так человеку терять себя позволяет! Я и то сразу поняла, что он хочет сказать. А она глазами хлопает, притворяется, будто ни о чем таком не догадывается. Дядя Исмаил все больше запутывался. И от растерянности, забыв отпустить тети Кимины руки, теребил ее пальцы. И казалось, худел на глазах, хотя куда уж больше!

Я прямо извелась, стоя на пороге, словно снова ириской к полу приклеенная. Ну все же совершенно не так делается! Оба неправильно себя ведут. В кино я много раз видела — надо взять и сказать: я тебя люблю, давай послезавтра поженимся. В крайнем случае, завтра после вахты, поскольку дежурство уже не отменить. И все. И нечего мучиться. Такие простые слова… А этот нескладень высоченный, космонавт мой несгибаемый, лепечет что-то жалкое, словами давится. Ну, думаю, если он и дальше не перестанет лепетать и бледнеть, сама все за него скажу. Куда ж он без моей помощи? Пропадет совсем… Честное слово, пропадет. Подойду и выложу: «Тетя Кима, мы тебя очень любим, жить без тебя не можем, выходи за нас замуж!»

Делаю шажок вперед. Но не успеваю. Изменилась тетя Кима в лице. Высвободила одну руку. Загребла в горсть дядины волосы. И безжалостно подергала из стороны в сторону.

— Эх ты, чудо мое несуразное!

Дядя Исмаил еще больше ссутулился. И щекой старается об ее ладонь потереться.

— Теперь надо друг друга за плечи взять и в глаза посмотреть, долго-долго… — выпалила я.

Дядя Исмаил точно перец раскусил — побагровел, рот раскрыл и губами дерг, дерг… Я даже испугалась:

— Ой, что это с вами, дядя Исмаил?

Он взял меня железными пальцами за локоть, распахнул ногой дверь и ракетой вылетел вместе со мной из квартиры. Если бы напротив случайно не оказался лифт, мы бы, наверное, лифтную шахту протаранили. Лишь когда из-под ног у нас начал убегать пол и замелькали номера этажей, я опомнилась и успела крикнуть:

— До свиданья, тетя Кима! Давайте женитесь поскорей!

Дядя Исмаил шумно втянул в себя воздух, но промолчал. И всю дорогу дулся — в пору было скакать вокруг него на одной ножке и припевать: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» На это, однако, я не решилась, вела себя тихонько, мышкой. И в вагоне гравистрелы. И в открытой кабине аэрохода, когда он пузырил поперек Финского залива. Ветер резал лицо. Но я нарочно не поднимала упругую лобовую пленку. Задыхалась. Кашляла. Отворачивалась. Иногда прикрывала ладонью слезящиеся глаза. А дядя Исмаил хоть и щурился, но от ветра ни разу не отвернулся. Стоял, широко расставив ноги и вцепившись обеими руками в срез рамы. Потом вдруг неожиданно рассмеялся:

— Ладно, Алена, давай мириться. Воображаю, каким дурнем я в тот миг выглядел! Мне бы твоими глазами себя увидать!

Я забрала его ладонь в свою:

— Правда-правда не обижаетесь? Я не знаю, как это вырвалось.

— Ну, сказал же — всё. Распылено и забыто! Спасибо за урок!

У меня отлегло от сердца:

— Ой, я ужасно рада! Мы никогда еще с вами не ссорились.

— Ну, и как оно?

Я отклонилась от бьющей навстречу воздушной струи, вытерла уголки глаз. Ветер обрывал брызги с верхушек волн, захлестывал в кабину. Но поднимать лобовую пленку все равно не хотелось.

— Кстати, племяшка, мне сейчас в голову пришло: соединим оуны?

Я недоверчиво посмотрела на него — шутит, что ли? Но нет. На шутку не похоже. Он уже сдвинул язычок на звенышке видеобраслета и стал настраивать оун-контакт.

Толком про оун-контакт мало кто знает. Какая-то прямая двусторонняя связь вроде старинной телепатии, но без обмана и фокусов. Между некоторыми людьми эта самая связь устанавливается очень даже просто. Другие, как ни бейся, между собой не контактны. С третьими удается связаться только в том случае, если они сами этого пожелают. В школе мы оун-теорию еще не проходили, ее в старших классах проходят. Но и без того известно: оуны никакого отношения не имеют к видео. И в браслет крепятся, чтобы при связи можно было друг друга на экранах видеть. Если с кем контакт установлен, то это до самой смерти. Мы однажды с Танькой на всю жизнь поссорились, пытались как-нибудь друг от друга оуны заизолировать. Куда там! Ничего не вышло. Пришлось мириться…

Я нарочно пока о постороннем думаю, чтобы дяде Исмаилу фон не создавать. Даже не смотрю на него. А когда он кончил регулировку, попробовала встречное поле. Здесь, как в игре «горячо — холодно» — ищешь теплую точку. А для этого годятся только хорошие мысли о другом, только самые лучшие воспоминания. Зато когда нащупаешь общую волну — самому сразу тепло становится. Будто заново этого человека открываешь…

— Как думаешь, Олененок, получится? — спросил дядя Исмаил, защелкнув звено оуна и опуская руку с браслетом.

— Обязательно получится! Нам с вами хорошо друг с другом. Должно получиться!

Я закрыла глаза — и почувствовала, как тепло затопило мне изнутри грудь.

«Какая надежная, чистая и светлая душа!» — непривычно подумалось мне. И я вдруг поняла, что это не моя мысль, а дяди Исмаилова…

На другой день папа после работы даже обедать не стал — сразу в гостевую комнату подался, бросив на ходу

— Почему вы до сих пор не у видео?

— Для Алены детской передачи нет. А мне некогда, — отозвалась из кухни мама.

— Как это некогда? Бросай все, иди немедленно! Сейчас ТФ!

Я чуть не завизжала с досады. Последнее время этим тээфом мне все уши прожужжали. Повсюду только и слышно: «Ах, ТФ, ох, ТФ!» Во дворе, на транспорте, дома — одна тема. Будто в мире, кроме ТФ-проекта, никаких событий. Я, разумеется, не против проекта. Но нельзя даже про самое грандиозное повторять тысячу раз в день. Тем более до старта еще целый час. Между прочим, все в мире по привычке проект да проект… А проект давно уже кораблем стал. Через час пробный пуск…

Я как вышла встречать папу с Остапкой на руках — кукла у меня есть такая, — так и осталась стоять с ним посреди гостевой. Папа включил экран, прочно уселся в кресло.

— С самого-самого начала смотреть будешь? — удивилась я.

— А как же иначе? С самого что ни на есть!