Кольцо царя Соломона - Конрад Лоренц

Отсюда следует, что человек, хорошо знакомый с образом жизни и повадками галок, на основании своих наблюдений за мельчайшими демонстративными жестами птиц сможет предсказать, как далеко она решила отправиться. Конечно, исследователь не в состоянии предугадать поступки птиц с такой точностью, на какую способны сами галки.

У собаки «приёмная установка» намного совершеннее аналогичных воспринимающих систем человека. Каждый, кто способен разбираться в поведении своей собаки, знает, с какой сверхъестественной точностью преданный четвероногий друг узнает, отправился ли его хозяин просто в соседнюю комнату — поступок, не вызывающий интереса у вашего питомца, или же он собирается на столь желанную совместную прогулку. Многие собаки достигают ещё более поразительных результатов. Моя эльзасская сука Тито, пра-пра-пра-бабушка собаки, живущей сейчас в нашем доме, могла при помощи «телепатии» точно определять, кто из моих гостей действует мне на нервы и когда именно. Ничто не могло помешать ей наказать такого человека, что она неизменно проделывала, мягко кусая его в ягодицу. Особой опасности всегда подвергались авторитетные пожилые джентльмены, которые в разговоре со мной занимали хорошо известную позицию: «Вы ведь слишком молоды…». Не успевал гость произнести своё увещевание, как его рука с тревогой касалась того места, которое Тито пунктуально использовала для вынесения своего выговора. Я никогда не мог понять, как все это случается — собака лежала под столом и не видела лиц и жестов сидевших вокруг него. Как она узнавала, с кем именно я разговаривал и спорил?

Способность столь точно угадывать настроение своего хозяина не является телепатией в истинном смысле этого слова. Многие животные могут воспринимать тончайшие жесты, ускользающие от внимания человека. У собаки же вся сила сосредоточенности направлена на служение хозяину, она буквально «ловит на лету каждое его слово», и в этом случае способность к пониманию настроений получает наивысшее выражение. Лошади тоже достигают больших успехов на этом поприще. Здесь не будет неуместным рассказать о любопытных трюках, которые принесли известную славу некоторым животным. Есть «думающие» лошади, способные извлекать квадратный корень. Удивительный эрдельтерьер Рольф пошёл ещё дальше — он продиктовал хозяйке своё последнее желание и завещание. Все эти «считающие» и «думающие» животные «разговаривают», лая или ударяя ногой определённое число раз, — способ переговоров, до известной степени соответствующей азбуке Морзе. На первый взгляд их поступки действительно кажутся поразительными. Вам предлагают проэкзаменовать животное самолично. Вы становитесь против лошади, собаки или какого-либо другого дрессированного животного и спрашиваете его, сколько будет дважды два. Терьер внимательно рассматривает вас и лает четыре раза. Если перед вами лошадь, то её искусство кажется ещё более удивительным, потому что она даже не смотрит в вашу сторону. Вполне очевидно, что собака, тщательно наблюдающая за своим экзаменатором, целиком сосредоточивает своё внимание на нём и полностью игнорирует всё, что не имеет отношения к стоящей перед ней задаче. У лошади же нет необходимости смотреть в сторону дрессировщика, потому что, даже не глядя на него в упор, она улавливает боковым зрением мельчайшие жесты хозяина. Таким образом, вы сами невольно подсказываете «думающему» животному правильное решение. В этом случае, если вам не известен правильный ответ, бедное животное будет отчаянно лаять или стучать раз за разом, тщетно ожидая от вас знака, что пора остановиться. Как правило, такой знак неизбежно будет подан, ибо очень немногие люди могут даже в состоянии крайнего самоконтроля избавиться от бессознательных и непроизвольных мимических жестов.

Тот факт, что сам человек даёт правильное решение и подсказывает его животному, был определённо доказан одним из моих коллег, который провёл эксперимент со знаменитой таксой, принадлежавшей некоей старой матроне. Способ, применённый моим другом, был предательским; неправильный ответ на задачу предлагался не «считающей» собаке, а её хозяйке. С этой целью экспериментатор сделал несколько плотных карточек, на лицевой стороне которых жирными буквами были написаны простейшие задачки. Каждая карточка была склеена из нескольких слоёв прозрачной бумаги, на самом заднем листе содержалась другая задачка. Создавалось полное впечатление, что вам видна на просвет надпись на лицевой стороне, обращённой в сторону животного. Ничего не подозревающая хозяйка, сидя перед собой зеркальное изображение текста, предполагает, что она верно решила задачу и бессознательно транслирует своей собаке ответ, не согласующийся с надписью на лицевой стороне карточки. Представьте себе её удивление, когда питомец, впервые за все время их выступлений, снова и снова даёт неправильный ответ. Прежде чем закончить сеанс, мой друг предложил хозяйке и её собаке задачу, которую питомец мог решить, а старая леди не могла. Он положил перед таксой тряпку, пропитанную запахом суки в состоянии течки. Собака пришла в возбуждение, начала скулить и вилять хвостом — она-то знала, чем пахнет кусок материи. Опытный хозяин тоже мог бы догадаться обо всём по поведению своего питомца. Но старая леди не знала этого. Когда собаку спросили, чем пахнет тряпка, она быстро «отстукала» ответ своей хозяйки: «Сыром!».

Чрезвычайная восприимчивость многих животных к некоторым мимолётным признакам эмоционального состояния — например, способность собаки уловить, какие чувства, дружеские или враждебные, питает её хозяин к окружающим людям, — все это вещи, достойные изумления. Поэтому не удивительно, что наивный наблюдатель, пытающийся приписать животным человеческие качества, рассуждает следующим образом: если мой питомец способен угадывать даже невысказанные мысли, то он тем более, должен понимать каждое слово из уст любимого хозяина. Каждая смышлёная собака понимает какое-то количество слов. Но, с другой стороны, не следует забывать, что способность воспринимать тончайшие оттенки настроения именно потому сильно обострена у животных, что они лишены настоящей речи.

Как я уже говорил, все врождённые способы выражения эмоций, такие, например, как сигнальный код галок, весьма далеки от человеческого языка. Когда ваша собака тычется в вас носом, скулит, бегает перед дверью или скребёт лапой около водопроводного крана, одновременно умоляюще поглядывая в вашу сторону, — все эти её поступки намного ближе к нашей речи, нежели «разговор» галок или серых гусей, хотя тонко дифференцированные звуки, издаваемые этими птицами, порой кажутся весьма «разумными» и вполне подходящими к случаю. Собака хочет заставить вас открыть дверь или повернуть кран, и в основе её поступков, побуждающих вас действовать в определённом направлении, лежат вполне специфичные и целенаправленные мотивы. Собака никогда не станет проделывать всего этого в ваше отсутствие. Напротив, звуки, издаваемые галкой или серым гусем, — это лишь бессознательное выражение внутреннего состояния птицы. Когда наступает определённое настроение, непроизвольно вырывается и соответствующий крик, независимо от того, есть ли поблизости кто-нибудь, кто может услышать эти звуки.

Разумные действия собаки, о которых я только что упоминал, не являются врождёнными, они приобретены в результате индивидуального научения и обусловлены истинным пониманием обстановки. Сука Стаей, прабабушка моей теперешней собаки, съев однажды что-то неподходящее, захотела выйти на улицу среди ночи. В те дни я был перегружен работой и спал очень крепко, поэтому собака не могла разбудить меня и сообщить о своей насущной потребности принятыми у нас способами. Чем больше она скулила и тыкалась в меня носом, тем глубже я зарывался головой в подушки. В этой отчаянной ситуации Стаей была вынуждена отказаться от своего обычного послушания. Она решилась на поступок, за который в другое время была бы строго наказана. Вспрыгнув на кровать, собака в буквальном смысле слова подкопалась под меня и сбросила на пол. Такое приспосабливание к насущным нуждам момента совершено не свойственно «словарю» птичьего языка. Птица никогда не выбросит вас из кровати.

Попугаи и крупные врановые наделены «речью» совершенно иного рода. Они способны имитировать слова человеческого языка. У этих птиц иногда возможны ассоциации между теми или иными звуками и определённым индивидуальным опытом. Такая имитация — это не более как «пересмешничество», свойственное многим певчим птицам. Пеночка-пересмешка, красноголовый сорокопут[49] и многие другие воробьиные — большие мастера этого искусства. Пересмешничество представляет собой имитацию звуков, которые не являются врождёнными; птица обучается им в течение своей жизни и произносит их только во время пения. Звуки эти ровным счётом ничего не значат и совершенно не связаны с врождённым «словарём» вида. Все то же самое можно сказать о скворце, сороке и галке, которые не только передразнивают других птиц, но и способны имитировать отдельные слова человеческой речи. Однако «разговор* попугаев и крупных врановых — это явление несколько иного рода. Звуковая имитация у них не преследует определённой цели, она носит характер своеобразной игры — эти черты весьма присущи пересмешничеству у мелких птиц и в какой-то степени сродни играм психически более развитых животных. Но, с другой стороны, врановые и попугаи обычно произносят человеческие слова отдельно от песни, и несомненно, что эти звуки в некоторых случаях выражают определённые смысловые ассоциации.