Звонок мертвецу - Джон Ле Карре

Потому что Мендель вдруг вскочил.

Гиллам откинулся на спинку стула и подумал, разрешено ли ему будет здесь закурить. Потом смирился с мыслью, что едва ли, хотя сигарета сейчас не помешала бы.

— Расскажи ему, — попросил Смайли, и Мендель посвятил Гиллама в детали беседы со Скарром.

— Все сходится, — отозвался Гиллам. — Подходит под ту картину, которую мы имеем. Хотя картина, конечно, далеко не полная. Если ваш Блондинчик — курьер, то это исключительный случай, насколько я знаю. Мы ни разу не слышали, чтобы они работали под прикрытием торговых представителей.

— Вы сказали, что представительство открылось здесь четыре года назад, — продолжал Мендель. — И ровно четыре года назад Блондинчик впервые появился у Скарра.

Какое-то время все снова молчали. Потом Смайли произнес очень серьезно:

— Но ведь это возможно, Питер, не правда ли? При определенных условиях они вполне могли открыть здесь резидентуру, которую использовали наряду с курьерами.

— Да, конечно. Но, думаю, в таком случае речь шла о какой-то по-настоящему важной операции.

— То есть если на них работал очень хорошо информированный источник и к тому же гражданин Великобритании?

— Да, примерно так.

— А предположив, что у них был агент уровня Маклина или Фукса, мы можем допустить вероятность, что они открыли точку под прикрытием торговой миссии с исключительной и единственной целью — быть с этим человеком постоянно на связи, верно?

— Да, не исключено, но уж слишком неправдоподобно, Джордж. Получалось бы, что руководство работой агента осуществляли из-за рубежа, приставив к нему не только курьера, но еще и своего сотрудника из подставной коммерческой организации, который также выполнял бы курьерские функции, а заодно был бы своеобразным персональным ангелом-хранителем. Что же это за агент такой? Некто просто выдающийся.

— Я имел в виду не совсем такую схему, но что-то похожее. И я согласен, что на это они могли пойти только ради агента самого высокого ранга. Причем не следует забывать, мы лишь со слов самого Блондинчика знаем, что он якобы был иностранцем.

— И подобный агент имел бы прямой выход на представительство? — вставил свой вопрос Мендель.

— Ни в коем случае, — ответил Гиллам. — Но у него наверняка имелись способы дать им знать, что необходима встреча. Скорее всего определенный телефонный сигнал.

— Какой, к примеру? — спросил Мендель.

— Их множество. Чаще всего используется метод ошибки номером. Ты звонишь из телефона-автомата и спрашиваешь Джона Брауна. Тебе отвечают, что такого по этому номеру нет. Ты извиняешься за ошибку и кладешь трубку. Время и место встречи обусловлено заранее, а степень важности зашифрована, скажем, в самом имени человека, которого ты просишь подойти. От этого может зависеть, кого они пришлют на свидание.

— Какие еще функции могло выполнять торговое представительство? — спросил Смайли.

— Трудно сказать. Они могли, наверное, платить ему денежное вознаграждение. Иметь тайник для передачи информации. Разумеется, все действия агента находились бы прежде всего под контролем куратора, а распоряжения передавались через курьера. Как я уже говорил, они во многом копируют принципы, разработанные советской разведкой, а значит, каждая мелочь должна быть согласована с куратором. Они почти не предоставляют самостоятельности людям, работающим непосредственно в стране.

Снова воцарилось продолжительное молчание. Смайли посмотрел сначала на Гиллама, потом на Менделя, часто заморгал и сказал:

— Блондинчик не навещал Скарра в январе и феврале, я правильно понял?

— Да. В этом году в январе он появился впервые.

— Обычно в это время Феннан уезжал кататься на горных лыжах. И впервые за последние четыре года он уже никуда не поедет.

— Я думаю, мне необходимо снова встретиться с Мастоном, — сказал Смайли.

Гиллам от души потянулся и сказал с улыбкой:

— Конечно, отчего не попытаться? Мастон придет в восторг, узнав, что тебе дали по мозгам. Правда, как я подозреваю, он считает, что Баттерси — это где-то на морском побережье, но какая кому разница? Расскажешь ему, что на тебя напали, когда ты забрался в чужие владения, — это он легко поймет. И сообщи ему о личности нападавшего, Джордж. Только помни, что ты даже не видел его и не знаешь настоящего имени. Уверен ты в одном — это был курьер разведки Восточной Германии. Мастон непременно поддержит тебя, как делал всегда. Особенно если потом приходилось идти с докладом к министру.

Смайли посмотрел на Гиллама и промолчал.

— А полученный тобой удар по голове послужит для него дополнительным аргументом в твою пользу, — не унимался Гиллам.

— Но, Питер…

— Я-то понимаю твои чувства, Джордж. Все понимаю.

— Тогда позволь мне добавить к сказанному еще кое-что. Блондинчик забирал у Скарра машину в первый вторник каждого месяца.

— И что с того?

— Как раз в те вечера, когда Эльза Феннан ходила в театр «Уэйбридж». Феннан по вторникам всегда работал допоздна, как сказала она сама.

Гиллам поднялся.

— Хорошо, я постараюсь накопать для тебя побольше материалов, Джордж. До скорого, Мендель. Я, возможно, позвоню вам уже сегодня вечером. Если честно, не представляю, что вы сможете за это время придумать, но все равно позвоню. — И уже от самой двери палаты спросил: — Между прочим, где сейчас личные вещи Феннана? Те, что были найдены на трупе?

— По всей видимости, все еще в участке, — ответил Мендель. — Их возвращают после окончательного закрытия дела.

Гиллам еще немного постоял в дверях, раздумывая, не забыл ли что-нибудь.

— От меня требуется еще что-нибудь, Джордж?

— Нет, это все. Хотя… Есть еще одна просьба.

— Слушаю тебя внимательно.

— Не мог бы ты объяснить парням из уголовного розыска, что не надо больше меня тревожить? Они, конечно же, не напали ни на какой след, но таскаются ко мне по три раза на дню. Намекни им, что на дело наложен гриф секретности и вопрос касается только спецслужб. Напусти таинственности. Будь с ними обходителен, но строг.

— Хорошо. Думаю, что справлюсь.

— Понимаю, у тебя могут возникнуть сложности, Питер, поскольку официально я больше не числюсь…

— Да, чуть не забыл! Есть еще новость, способная приободрить тебя. Я попросил провести сравнительный анализ предсмертной записки Феннана и анонимного письма. Их написали разные люди, которые использовали одну и ту же машинку. Разный нажим и интервалы, но идентичный шрифт. А теперь позволь распрощаться, старина. Налегай на виноград.

Гиллам закрыл за собой дверь, и они услышали звучные шаги, удалявшиеся вдоль пустынного коридора.

Мендель скрутил себе сигарету.

— Видит Бог, ты — отважный человек, — заметил на это Смайли. — Никого не боишься. Или ты еще не встречался со здешней старшей медсестрой?

Мендель покачал головой и улыбнулся.

— Двум смертям не бывать, одной не миновать, — отшутился он, вставив сигарету между губами. Смайли наблюдал, как из ее раскуривания он сделал целую церемонию. Достал зажигалку, откинул колпачок, покрутил колесико испачканным чернилами большим пальцем, прикрыл вспыхнувшее пламя двумя ладонями и осторожно поднес к кончику сигареты. Можно было подумать, что в палате бушевал ураганный ветер.

— Ты у нас специалист в криминалистике, — сказал Смайли. — Как выглядит наше дело с твоей точки зрения?

— Грубая и неряшливая работа, — ответил Мендель.

— Почему?

— Слишком много обрубленных, но не проверенных ниточек. Полиция толком не подключилась. Ничего ведь не проверено. Нужно за собой все подчистить. Это как та же алгебра.

— А с чего ты приплел сюда алгебру?

— Потому что там тоже следует сначала доказать то, что возможно доказать. Определить константы. На самом ли деле она ходила тем вечером в театр? Была ли там одна? Слышали ли соседи, как она вернулась? Если да, то в котором часу? Правда ли, что Феннан всегда задерживался по вторникам? И посещала ли его супруга спектакли раз в две недели, как утверждает она сама?

— И еще звонок в восемь тридцать. Подчисти и этот конец для меня, пожалуйста.

— Этот звонок сильно действует тебе на нервы, как я погляжу.

— Верно. Из всех непроверенных нитей для меня это самая важная. И сколько я ни ломаю себе над этим голову, никак не могу найти разумного объяснения. Я уже знаю расписание поездов почти наизусть. Феннан был пунктуальным человеком — часто приезжал на работу вообще самым первым и отпирал все двери. Он предпочитал поезда, которые отправлялись в восемь пятьдесят четыре и девять ноль девять. Самое позднее — в девять четырнадцать. Электричка в восемь сорок пять позволяла ему быть на месте в девять тридцать восемь. Ему нравилось быть на рабочем месте уже к четверти десятого. Поэтому он никак не мог попросить разбудить его только в восемь тридцать.