Песня, зовущая домой - Дорис Смит

— Хелло! — прозвенел тоненький голос.

Я подскочила и, оглянувшись, чуть не подскочила снова. Рядом со мной, заложив руку за спину, стояла маленькая фигурка в цветастой рубашке и горчичного цвета шортах. Йен? Интонация была не совсем его. Коленки? Трудно понять, когда ноги выпрямлены.

— Хелло, — с сомнением сказала я.

Одна рука высунулась из укрытия и сунула мне под нос золотоволосую куклу, по виду новую с иголочки.

— Погляди!

— О Руфь! — сказала я с явным облегчением. — Какая она маленькая!

Ее губы зашевелились, но я не расслышала, что она сказала. Совершенно обезоруживающе она ухватила тонкой рукой меня за шею, притянула мое лицо к своему и возмущенно и тревожно зашептала:

— У нее нет трусиков! — Ее глаза напоминали шоколадное драже.

Я сказала утешительно:

— Но ведь сейчас тепло, она не простудится.

Она с взволнованным видом зашептала еще быстрее:

— Но ведь ей полагается! Мамочка говорила…

— Да, конечно, полагается, — согласилась я.

— Как дела? — раздался голос у меня над головой, и рука Адама взяла у меня неприличную куклу.

— Отойдите, у нас тут чисто женский разговор, — сказала я.

— Кое-кто здесь производит впечатление тугодума, — заметил Адам. — Я думал, что это не проблема для преподавателя домашних наук. Заняты сегодня вечером? — добавил он.

— Кажется, буду занята благодаря вам, — отбила я подачу. Было нелепо чувствовать себя такой довольной оттого, что Руфь обратилась ко мне со своей проблемой — еще нелепее, если признать, что я ощущала особое удовольствие оттого, что была обязана этим Адаму.

— Возьмите шитье с собой, — небрежно сказал он, — и заходите на кофе. — Он вернул куклу, на мгновение коснувшись головки Руфи.

В этот момент по лестнице спустилась Магда Камерон и, завидев нас, воскликнула:

— Слава Богу, я уж думала, что она улизнула! Хелло, мисс Белл, рада вас видеть. — Она поблагодарила меня за участие в понедельничных приключениях. — Вы, наверное, заметили, что теперь я стала гораздо осторожнее. — Она крепко держала маленькую ладонь Руфи. — Надеюсь, она не надоедала вам с этой дурацкой куклой.

Я правдиво сказала, что нет и что с удовольствием сшила бы предметы туалета, которых кукле не хватало. Может, даже еще что-нибудь.

— Прошу вас, — возразила Магда Камерон с коротким смешком, — забудьте об этом. — Уж в этом магазине в Эксетере я больше не покажусь! Сначала мы заходим туда купить мяч, потом «мальчик» вместо этого требует куклу, и потом она во всеуслышание объявляет, что «это не очень прилично ходить без трусиков»!

Когда мы с мамой вместе посмеивались над этим инцидентом, я еще лучше поняла неадекватность Магды Камерон как матери. Сколько времени потребовалось бы любой нормальной мамаше, чтобы заметить фокус с переодеванием? И сколько мамаш рассказывали бы об этом так шутливо и отвлеченно, — да еще и с шотландским акцентом? Хотя, конечно, Магда явно не была шотландкой и то, что дети говорили с таким сильным отцовским акцентом, должно было стать семейной шуткой.

— Кстати, — сказала мама, — ты говорила, что он завтра приезжает. Так вот, он не приезжает. — Я непонимающе уставилась на нее. — Его нет в списке постояльцев. Я проверила, — повторила она.

— Этого не хватало! — с отвращением сказала я. В моих ушах еще звенело эхо тонкого голоска: «Мы будем плавать, и в этот раз я не дам ему сбросить себя в воду». Немного бывает вещей более жестоких, чем обмануть ожидания ребенка.

Вечер был со световыми эффектами: штормовые полосы чистого золота в небе и затенявшая яркие ткани завеса темноты в витрине «У Баллести». Дверь была открыта, и Адам стоял у входа.

— Деб, прежде чем вы что-то скажете, — начал он, когда я вошла, — я хотел бы кое-что с вами обсудить. Когда я вечером распрощался с Магдой, я зашел в коттедж — и что увидел? — Серые глаза были всерьез озабочены. — Вы что, хотите себя уморить?

— Странно, но я чувствую себя необычайно живой и здоровой, — пробормотала я.

— Не спорьте. Я не в силах спорить после трех дней в компании Магды и этих детишек. Да нет, я ничего против нее не имею, — признался он, когда я потребовала объяснить это невежливое высказывание. — И что она не знает о пледах, можно было бы уместить на кончике булавки. Но я собирался заниматься совсем не этим.

Во мне разлилась теплота, не имевшая никакого отношения к сваренному им великолепному кофе.

За кофе последовала захватывающая экскурсия: демонстрационные комнаты с белой и бронзовой отделкой, серо-серебряная с красным мастерская и квартира со стеклянными перегородками, выдержанная в черных, золотых и топазовых тонах. Даже от сарайчика с ткацкими станками, расположенного в побеленном дворике с клумбами лобелии и бархатцев, трудно было отвести взгляд.

Один станок был полуавтоматическим, программируемым набранными кнопками; в нем был отрезок ткани глубокого гиацинтового цвета с лимонно-желтыми и цвета бургундского прочерками. Другой был ручной и требовал, чтобы при работе «пользовались всем, кроме зубов», шутил Адам, показывая, как с ним обращаться.

— Конечно, гораздо медленнее и пропорционально дороже. Кто хочет ручную работу, пусть за нее платит.

Челноки щелкали, и на глазах создавался резкий лилово-лазурный узор; я не была уверена, что он мне нравится.

Однако это мне напомнило:

— Не найдется обрезков для куклы Руфи?

Адам почему-то рассмеялся, но послушно встал и провел меня к мусорным корзинкам. Они оказались просто кладом. Я с увлечением рылась в них. Глядя на меня, он вновь засмеялся:

— Не подумывали завести своих?

— Что? Кукол?

Он поцокал.

— Что мне в вас нравится — так это масса воображения.

— Ну, если вы имели в виду детей… — Я помолчала. — Может, это вас удивит — да, думала.

— Это меня совершенно не удивляет. Я бы сказал, что у вас есть к ним подход. — Он в свою очередь помолчал. — И что вы собираетесь насчет этого делать?

— А что бы вы предложили? Ходить на распродажи? Или дать объявление в газеты? Дайте подумать. — Я положила обрезки твида себе на колени и задумалась. Адам, стоя за ручным станком, наблюдал за мной сквозь основу из оливковых и лиловых нитей. — Как насчет: «Требуются дети до десятилетнего возраста, пол и цвет любые. Цены высокие».

— Если позволите, — серьезно сказал Адам, — почему бы не начать с того же, с чего начал старик Ной — каждой твари по паре?

— Не совсем понимаю, для чего этот разговор. — Я снова стала перебирать кусочки, один, ярко-оранжевый, отложила в сторону. Слишком похоже на нейлоновые кудри будущей владелицы. А вот этот лучше — бледно-зеленый в желтую елочку.