Новый мир. Трансформация - Анна Урусова

пожать руку морскому жителю, но не успела. Он выпрыгнул из воды: сплющенный, вытянутый, чешуйчатый и, обдав меня волной брызг, нырнул обратно. Я ещё несколько минут держала руку в воде, но ничего не происходило. Наверное, он уплыл, сочтя миссию законченной.

Оставалось придумать, как направить плот в нужную сторону, но я решила оставить этот вопрос до утра. В темноте я всё равно скорее заблудилась бы. Единственное, что я ещё сделала – сняла опостылевшую корону.

Утро принесло неприятный сюрприз: хоть я и спала на боку, тщательно прижав к себе компас и колбасу, какая-то птица всё же смогла украсть еду, не потревожив мой сон. Теперь у меня остались только компас и плот, к борту которого было привязано короткое и широкое весло.

Вволю напившись, я сориентировалась по компасу и принялась упорно грести к берегу.

То, что вчера казалось неоценимой помощью, стало казаться продуманным издевательством ещё до полудня: весло быстро натёрло непривычные к такой ладони руки, а невозможность определить, движусь ли я хоть куда-то, высасывала решимость. В довершение моих несчастий, морская вода оказалась здесь намного солонее, чем на Земле, и каждый раз, попадая на руки, немилосердно жгла мозоли и раны. О бурчащем животе я уж и не думала: голод стал моим постоянным спутником, и я усердно гнала из головы мысли о еде и сожаления, что не съела всю колбасу вчера.

Я пила так часто, как могла, но с этим тоже возникла загвоздка: к десятому дождику мои мысли начали путаться, и я с огромным трудом могла сосредоточиться на необходимых процессах. Приходилось довольствоваться жалкими каплями воды. Помнится, Доменике как-то называл это состояние, но я так и не смогла вспомнить нужное слово.

К вечеру стало понятно: так дальше продолжаться не может. Я гребла целый день, но единственный результат – израненные ладони, на горизонте так и нет ничего похожего на сушу. Я думала, что жажда мне не страшна, но ошибалась. Видимо, лишённый питания мозг не в силах управлять энергией. Вряд ли назавтра я смогу вызвать хоть каплю воды.

Нужно было что-то придумать, и сделать это нужно было сейчас.

Я лежала на плоту, раскинув руки, и думала. Мысли с трудом ворочались в голове, похожие на огромные, масленые, жареные котлеты. Вслед за мыслью о котлетах пришла другая: в нашем мире, если бы у меня выжил смартфон, я уже отправила бы сигнал «SOS», и меня, скорее всего, нашли бы. И вообще, неужели история, начавшаяся в море, морем и закончится?

И тут я поняла. Одна единственная, шаткая и хрупкая возможность спастись у меня всё-таки осталась. Я примерно помнила ощущения во время телепортации и расположение мебели в той комнате в Сегретте, в которой я провела первую ночь в этом мире. Я должна была попробовать телепортироваться. Да, это опасно. Да, это может убить меня. Но оставаться на плоту – смерть ещё более вероятная.

Решившись, я легла так, чтобы затылок и часть макушки оказались в воде, сконцентрировалась на ощущениях от нахождения в той комнате и попыталась перенестись. Ничего. Я попробовала снова, теперь удерживая в голове изображение комнаты и воссоздавая ощущения, которые пережила во время телепортации с Доменике.

И снова неудача.

Подумав ещё немного, я вспомнила, что лучше всего у меня получались те действия, суть и смысл которых я понимала. Но, увы, до телепортации таких сложных объектов наши учёные ещё не додумались, освоили только квантовую. Я вздохнула. Хуже всё равно не будет.

Как там? Берём два запутанных между собой электрона, помещаем один из них в конечную точку телепортации. Потом берём ещё один электрон, измеряем его одновременно с оставшимся у нас… Дальше не было мыслей и чувств – только миг небытия. И ощущение холодного каменного пола.

Боковым зрением я видела знакомые фрески на стенах и мою земную одежду, лежащую небрежной кучкой на полу у ложа. Я попыталась пошевелить хотя бы пальцем, но не смогла. Так я и лежала, глядя в потолок, а из моих глаз катились слёзы. Впервые в этом мире я плакала от счастья.

Ветер перемен

Я очнулась от прикосновения чего-то мягкого и влажного, похожего на пипку кошачьего носа, к моей руке. Вот уж действительно: в жизни всё повторяется дважды. Только вместо грибной шляпки подо мной было каменное ложе, прикрытое тонким ковриком. В ногах лежала очередная простая туника. Потрясающе, какая трогательная забота!

– Канделиус?

– Шехр.

Голос этого кота был ниже и глубже. Интересно, у крылаты котов бывают породы?

Я открыла глаза и приподнялась на локте, оценивая своё состояние. Но голод, зверский, всепоглощающий голод забивал остальные ощущения.

– Как ты себя чувствуешь, Свееет-лана? – Приучить их, что ли, к сокращённому варианту моего имени? Надоело уже слушать извращённые варианты произношения.

– Есть хочу.

– Хорошо. Я пойду, скажу слугам, что ты очнулась, и попрошу их принести тебе ужин.

Ужин? Это ж сколько я провалялась?

Крупный золотистый кот прошествовал мимо меня, задев пушистой кисточкой на хвосте, но у двери остановился и повернулся ко мне. Нет, порода точно одна, только цвет шерсти разный.

– Мне сообщить Орсеолли о том, что ты очнулась, или ты сделаешь это сама, когда почувствуешь себя готовой?

– Сама. Как ты думаешь, удастся оттянуть встречу хотя бы до завтра?

– Думаю, удастся. У Доменике сейчас очень много дел.

Кот ушёл, а я встала и кинулась к сложенной на полу одежде. Всё было на месте: и украшения, и деньги, и смартфон. Украшения я надела на себя, не желая расставаться с памятью о родителях и земной жизни, а телефон и деньги положила на ложе рядом с собой.

Одежда осталась кучкой лежать на полу, похожая на сброшенную змеиную кожу. Да, процесс трансформации, начатый Доменике и тюрьмой, завершили дож и море. Эта тюленья шкура 12больше мне не нужна.

Кажется, рискованная телепортация что-то сломала в моём мозгу: огонь разгорелся, стоило мне вообразить, как пламя пожирает мои вещи. Прямо таки: «Гори, прежняя жизнь! Гори, страдание!»13. Хотя нет, в моём случае было бы вернее кричать: «Гори, спокойная жизнь! Гори, счастье».

Когда от одежды осталась только кучка пепла, я подула на неё, разгоняя пепел по углам комнаты. Голод, ненадолго оттеснённый эмоциями, вернулся с новой силой, сворачивая мои внутренности в трубочку. Ну скоро там кот?!

Мои мучения не затянулись надолго. Прошло не больше десяти минут, как Шерх вернулся. В зубах он нёс прикрытую крышкой корзину.

– Вот. Я решил сам принести тебе еду.

Остатков моей воспитанности хватило на то,