Абонемент на счастье - Кристина Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ксюша
- Ксения! – громкий голос родительницы разрезал тишину квартиры.
Можно начинать стонать в голос. Как только слышу свое полное имя – готовлюсь к самому страшному. Если мама начинает свой гневный монолог – лучше молчать и со всем соглашаться.
- Вместо того, чтобы съездить на дачу к бабушке и помочь ей, ты целыми днями носишься по городу! Весь год от тебя помощи не дождаться, учеба занимает все время, так и в каникулы нашла себе занятие?! – продолжала она сокрушаться.
Я тихо выдохнула. Ответить мне ей нечего.
- Вот скажи, разве для девушки нормально поднимать штангу? - начала в очередной раз мама уговаривать меня бросить занятия спортом.
В такие моменты мой мозг переключается на что-то другое. С родительницей мы так похожи в своем упрямстве, что переспорить нас сложно. Я не пыталась ее переубедить, чтобы не затевать спор, но и бросать тренировки не собираюсь. Все это время я продолжала собираться, усердно делая вид, что все сказанное мамой – правда в последней инстанции. Мысли мои были далеки от ее нравоучений: я составляла свой маршрут. Зайти к оператору сотовой связи, поменять тариф и положить деньги на счет, сдать книги в библиотеку, а затем уже идти в «Атриум». Пройтись я собиралась пешком: лишняя нагрузка не повредит.
Сквозь негромкий мамин монолог удалось уловить сознанием последнюю фразу:
- Ксения, ты меня слушаешь?
- Да, мама, – уверенно произнесла я.
Только б не попросила она меня повторить ее последние слова. Маменька любит этот прием, знает, что не всегда мой мозг улавливает ее нервные голосовые колебания. Уши-то мои слышат, а вот мозг отказывается воспринимать сказанное.
- Совсем вам не жалко бабушку, а она о нас, между прочим, заботится. Домашние фрукты, овощи мы с удовольствием едим. Банку маринованных огурцов к жареной картошечке зимой не стесняемся открыть, а поехать помочь бабушке на дачу нам некогда. Илону Адамовну ты чуть ли не каждый день проведываешь, а вот другую свою бабушку раз в месяц навестить не хочешь, – поняв, что пристыдить не получилось, мама принялась давить на другие чувства.
О том, что мама отца живет в паре остановок от нас, можно и не упоминать – бесполезно. Начни я сейчас убеждать родительницу, что люблю обеих бабушек одинаково, только больше разразится спор. Мне опять укажут на то, что это надо доказывать, а не говорить. И неважно, что бабушка Наташа живет в двух часах езды от нас.
- Уйду в отпуск – и на все это время уеду к маме в деревню, сами тут без меня справляйтесь, как хотите! Если вам на мою маму наплевать, то мне нет. Чем она заслужила такое равнодушие с вашей стороны?! – чуть не плача, закончила мать.
- Все, мама, хватит, пристыдила! - взмолилась я. - На следующей неделе поеду в деревню, помогу бабушке. Обещаю! – клятвенно заверила родительницу.
Ну, и отдохну заодно, в озере поплаваю, позагораю.
- Беги давай на свою тренировку, а то опоздаешь! – утирая невидимую слезу, произнесла она, улыбаясь.
Мама умеет добиваться своего. А добившись, становится доброй и покладистой.
Поцеловав ее в щеку, поспешила покинуть квартиру, а то еще что-нибудь придумает, пока я такая сговорчивая.
Во дворе о чем-то спорили мальчишки. Это обычное явление у нас тут, поэтому пройдя мимо, я отправилась дальше по своим делам.
- А давай ее убьем! – с азартом произнес Димка, местный забияка и хулиган.
Мать его растит одна, и на воспитание порой не хватает времени. Стало любопытно, кого это он собрался убивать? Надеюсь, не меня. Только вчера я его отругала, за то, что он камнями заложил дверь в подъезд.
Остановившись, стала прислушиваться. Мимо теперь пройти не получится.
- Зачем ее просто так убивать? Я слышал, если ей вот сюда засунуть соломинку, ее можно надуть – и она взорвется, – произнес другой детский голос.
Мои глаза стали размером с линзы очков. Кошмар, что это за разговоры?!
- Не надо ее убивать, - умолял шестилетний Слава, чуть ли не плача, - я ее домой заберу, буду о ней заботиться.
- Кого это вы тут убивать собрались? – не выдержав, подошла к мальчишкам.
Главное, голос сделать злым, чтобы боялись.
Растолкав ребят, я протиснулась в центр.
- Дима лягушку убить хочет! - жаловался все тот же Славик. – А я ему не даю этого сделать.
- Ты у нас молодец! - улыбнулась мальчишке, в чьих глазах стояли слезы. – Надо животных любить и заботиться о них.
Воспитатель из меня никакой, но сейчас мне кажется, что я говорю правильные вещи.
- Можно подумать, мясо из вас никто не ест! - высокомерно, пафосно произнес Дима. - А ведь чтобы его съесть, нужно животное убить.
Засунув руки в карманы, он нагло взирал на меня. «Ну, давай, попробуй, опровергни мои слова!» - выражал его внешний вид.
Я задумалась, что сказать: «Димка, я тебе сейчас уши надеру!» или «Какой же ты мелкий засранец!». Но он продолжил меня добивать:
- А этих лягушек в какой-то стране едят, и они дорого стоят, вот. Их там сотнями убивают, а я только одну хотел! И мне сразу уши надрать?! – недовольно произнёс мальчишка, насупившись.
«Значит, про уши я все-таки сказала вслух»
- А этим, которые их едят, значит, все можно?! – возмущенно, глядя мне прямо в глаза, он защищал себя.
И что мне ему ответить?..
- Хорошо, Дима, - сделала вид, что смирилась с его «правотой», - давай, убивай ее! - кивая после каждого слова, я всем своим видом выражала серьезность, согласие на убийство бедной лягушки. - Только потом ты обязан ее съесть, как делают это во Франции.
Не успела я договорить, как Славка принялся возражать. Слезы уже бежали по пухлым, детским щекам: ему не хотелось видеть лягушку убитой. Но сейчас важнее было переубедить Димку.
