Основы теории политических партий - Д. Кралечкин

Однако недостаточность субъектности при очень ясном и четком объекте приложения сил – не столько верный признак слабости и несогласованности действий партий (и их парламентских фракций), сколько показатель их принципиальной ущербности в отношении, прежде всего, к самим себе (и соответственно, к оппонентам и союзникам). Воспринимая свою субъектность как нечто «волей случая даденное», как нечто, что должно быть продано подороже (отсюда – форматы коалиций, блокировок, временных союзов etc.), фракции стремились снять с себя бремя субъектности в пользу объектности, стать не столько продавцами, сколько товарами на идеологически крайне запутанном рынке.

Принципиальное отличие протопартийного образования от партии в этом случае состоит не в продолжительности существования организации, а в смысловом наполнении и адекватности партийной идеологии. Партию от протопартийного образования отличает то, что партия готова к существованию в политической истории страны не только в качестве идеологической силы, способной влиять на политику страны, но и в качестве выразителя ценностей той или иной части общества. Последнее является содержательной стороной партийности.

Внешней целью партии по отношению к политической системе может быть как обладание властью, так и осуществление политического господства. Внешние цели партии по отношению к остальным социальным и политическим субъектам состоят, во-первых, в привлечении новых членов (хотя численность партии не всегда определяет меру ее субъектности, она важна в качестве «общего партийного веса»), а во-вторых, в ведении диалога и прямом осуществлении уже имеющейся власти.

Российская партийная система начала 1990-х с первых дней своего существования была основана на стремлении множества партий к тому, чтобы стать единственным участником политического процесса. Одна из тенденций тогдашней политической жизни заключалась в том, что партийная структура стремилась не к власти как к ресурсу, позволяющему работать в системе, а к прямому и непременно монопольному обладанию ею. В итоге эта тенденция превратилась в очень серьезный тормоз на пути к становлению российской партийной системы.

Отдельно необходимо сказать о том, что сама по себе специфика партии предполагает обладание некоторым объемом властных полномочий, которые могут быть осуществлены еще до выборных кампаний и приобретения представительства в парламенте. Власть партии – не всегда обладание конкретным материальным ресурсом, но зачастую – обладание властью над членами партии.

Этот род власти – формирование своего пространства для дальнейшего развития – нельзя недооценивать: именно он может сыграть решающую роль уже в ходе самих выборов. Здесь стоит отдельно остановиться на маргинальных партиях, для которых ресурс внутренней власти может стать залогом успешного влияния на общественные институты и государственную систему.

Внутренняя власть, строго говоря, представляет собой сверхсубъектность партии по отношению к самой себе. Но этот ресурс может и должен работать и вне организации. В книге Мориса Дюверже «Политические партии» описан самый удачный механизм подобной работы – он включается, когда маргинальные партии «ограничиваются исключительно ролью арбитров, что делает их весьма влиятельными – будь то выборы или непосредственно парламентская деятельность». Зачастую маргинальные партии могут стать и системными (на большее они вряд ли могут претендовать и редко когда претендуют), осуществляя власть только в качестве наблюдателей. Между тем, пребывание на такой значимой позиции в политическом пространстве тоже является осуществлением своего рода полномочий, пренебрегать которыми с точки зрения тактики и стратегии политической борьбы нельзя.

Преимущество маргинальных партий заключается в особом роде внешней цели – вхождению в партийный мейнстрим. Ошибочно полагать, что политическая организация должна для обладания властью непременно иметь парламентское представительство. В некоторых случаях может оказаться, что функции контроля и арбитража являются более выгодными. С другой стороны, не следует забывать, что маргинальные партии все же не являются партиями в строгом смысле этого слова: по выполняемым функциям они оказываются ближе к общественным организациям или иным непартийным образованиям.

Вся мощь ресурса наблюдателей за выборами была продемонстрирована на последних президентских выборах на Украине, где по сути победили не те, кто участвовал в выборах, а те, кто наблюдал за подсчетом голосов. Схема, при которой наблюдатели могли сколь угодно долго опротестовывать результаты выборов, на деле привела к тому, что выиграл кандидат, в победе которого были заинтересованы западные общественные институты и не играющие в политической жизни страны никакой существенной роли партийные образования, допущенные к наблюдению за процессом подсчета голосов. В условиях почти равного количества голосов у Виктора Януковича и Виктора Ющенко пересчитывать бюллетени и опротестовывать результаты выборов обе стороны могли сколь угодно долго: выборная система сама по себе вообще не обладает исключительной прозрачностью. На Украине победителями оказались общественные институты, а не партии, но в любой подобной ситуации маргинальные партии могут занять во всех отношениях выгодное место надзирающих за политическим процессом.

Внутренние цели партии, хотя это и кажется парадоксальным, являются не столько субъектными (когда речь идет о дисциплине внутри организации), сколько объектными. Внутренняя сверхцель любой партии состоит в выстраивании ею такой системы, которая автоматически делала бы ее объектом, привлекательным как для вступления в нее новых членов, так и для диалога с ней. Об этом пишет Дюверже: «Голосование по партийным спискам (особенно в больших округах) обязывает местные комитеты и секции партии установить между собой сильные организационные связи в рамках округа, чтобы быть услышанными при составлении списков. И напротив, одномандатная система в небольшом округе заставляет по существу превратить каждую небольшую местную партийную группу в некую самостоятельную монаду и, следовательно, ослабить партийную структуру. Если голосование списком сочетается еще и с системой пропорционального представительства, а у партии нет опыта создания выборных блоков и установления четкого взаимодействия кандидатов, отчего зависит их избрание, более настоятельной становится потребность в сильной структуре».

Создание структуры является принципиально важным моментом не только для партийного строительства, но и для физического выживания организации. И в этом умении – быть работающей и прозрачно выстроенной политической конструкцией – залог обретения будущего пространства функциональных возможностей партии.

Своеобразной комплексной характеристикой, определяющей реальную возможность партии своими действиями участвовать в политической жизни общества, является ее политико-организационный потенциал, который может быть оценен в следующих показателях:

› инновационные ресурсы: наличие разработанной стратегии социального развития и собственного кадрового ресурса, способного ее осуществить;

› кадровые ресурсы: численность партии, представительство партии в органах государственной власти и сложившийся характер взаимодействия партии с руководством этих органов;

› информационные ресурсы: возможность влиять на формирование общественного мнения как непосредственно, так и через средства массовой информации;

› организационные ресурсы: разветвленность территориальной организации и степень внутри-парторганизационной сплоченности в целом; действенность механизмов влияния партии на своих представителей во властных структурах;

› финансовые ресурсы: наличие материально-финансовых возможностей для обеспечения деятельности политической партии и реализации политических проектов;

› административные ресурсы: возможность политической партии опираться в своей деятельности на поддержку органов государственной власти.

Процесс увеличения ее политико-организационного потенциала и постепенно накапливающееся изменение ресурсных показателей в совокупности создает новое качество формирующейся организации.

Политические элиты и российские партии

Политическая партия по своей природе нацелена на обретение власти. С точки зрения повседневной или «реальной» политики борьба партий так или иначе всегда связана с борьбой за обладание административным «ресурсом». Однако социальные технологии, с помощью которых запускается в действие сам административный «ресурс», различны. В этом плане показателен опыт российских партий власти конца ХХ века.