Тень Большого брата над Москвой (сборник) - Сергей Комков

— Ну какие им нужны доказательства?! Взорвался самолет! Разлетелся вдребезги! От него даже обломков не осталось! А катапультироваться он не мог! Ты же сказал, что по твоему поручению ему отключили блок катапульты! Или это не так?

— Да, да. Мне доложил мой человек из штаба ВВС о том, что все выполнено в соответствии с заданием.

— Тогда чего ты трусишь? Ты теперь — глава государства! Твои распоряжения должны выполняться беспрекословно! Вызывай министра обороны и давай приказ подавить антиконституционный мятеж!

— А вдруг он действительно жив?..

— Кто?

— Большой Брат…

— Ты спятил, Браток?! Немедленно принимай меры! Иначе нам придется решать все за тебя!

— Хорошо… — Браток устало опустился в кресло и тупо уставился в угол. После некоторых колебаний неуверенно нажал кнопку селектора и сдавленным голосом проговорил. — Соедините меня с министром обороны…

32

Первым возвращающихся из тайги охотников увидел дед Авдот. Он пристально вгляделся в истомленные лица вышагивающих за сыновьями людей в странных одеждах и, помешивая в котле огромным деревянным черпаком, напевно произнес:

— Вы, мужики, случаем не с неба свалились? Тут надысь такой гром стоял! Чтой-то вы на наших таежных не шибко похожи.

— Ты, батя, лучше гостям отварчику сваво налей. Чтобы силенки восстановить. — Сенька скинул со спины заплечницу, вытащил из нее ружье и расположился под навесом. Махнул рукой, приглашая остальных. — Вы опущайтесь. Сейчас вас батька целебным отварчиком для начала напоит. А уж потом бабы покормят, чем Бог послал.

Авдот достал из-под кучи веток пару ковшиков, сделанных из березовой коры, сунул в руки пришельцев и зачерпнул своей большой ложкой из котла. Затем аккуратно наполнил ковшики, троекратно перекрестил их двумя перстами и что-то пробормотал себе в бороду.

— Пейте, пейте. Не боитесь. Только силенки прибавится. Эта травка всем болестям помеха.

Алексей осторожно пригубил ковшик. Как ни странно, отвар был совсем не обжигающим. От него веяло спокойным теплом и ароматом луговых трав. После нескольких глотков по всему телу начало разливаться спокойствие и блаженство.

Но это был не дурман. Наоборот, он почувствовал небывалый прилив жизненных сил и энергии.

— Похоже на Иван-чай.

— Не знаю, — спокойно и так же напевно проговорил Авдот. — У нас это кличут сотельником. Без малого сто разных трав в нем. Мы этим все хвори лечим. Вас сейчас девки покормят. А потом, перед сном еще помаленьку надо попить. К утру все как рукой снимет.

Алексей с Вованом допили до конца отвар и двинулись следом за братьями в стоящую невдалеке избушку. Там их уже ждал накрытый стол. Вокруг крутилось несколько малых ребятишек и суетились две молодые женщины.

— Вы откушайте, откушайте, гости дорогие. — Женщины начали расторопно таскать от печки к столу наполненные всякой снедью долбленные деревянные тарелки. В одних колыхалась ароматная похлебка, в других торчали огромные куски мяса.

После еды женщины проводили их в дальний конец избы, где за самодельной перегородкой стояли широкие топчаны, покрытые теплыми звериными шкурами. Вован пробовал возражать, но почувствовал страшную усталость во всем теле и, не в силах больше бороться с переутомлением, опустился на лежанку. Алексей последовал за ним. Женщины поднесли им по небольшому ковшику все с тем же отваром, и уже через несколько минут оба спали богатырским сном.

Скупое осеннее солнце скрылось за вершинами деревьев, и тайга погрузилась в предвечерние сумерки.

После того, как пришельцы отошли ко сну, мужики уселись на бугорке возле зимнего схрона и повели неторопливую беседу.

Первым заговорил дед Авдот.

— Было мне видение три ночи назад. Будто бы какая-то нечисть пытается нашу заимку спалить. Рожу вот никак только разглядеть не мог. Что-то уж больно на басурманина похожа. Такой осклаб нехороший. Ну, в общем, не нашенский это человек был. — Авдот глубоко вздохнул. — А потом показалось, что в руках у него какие-то щупальца с когтями. Ну как у шатуна таежного. Он ими все по дереву скреб. Аж за душу брало! А потом за ним вон тот, что поменьше росточком, показался. И басурманин бежать бросился.

— А зачем басурманам к нам в тайгу приспичило? — Сенька привалился спиной к завалинке, высвободил ноги из меховых чуней и придвинул их поближе к огню. — Ты нам, батя, еще в детстве все про басурман сказывал. Но я так в толк и не взял, кто это такие?

— Мы-то здесь давно живем. Мне еще мой дед сказывал, что были такие времена, когда весь наш род бежал от этих самых басурман сюда — в тайгу. Сначала они нашего царя-батюшку охмурили. Потом к вере нашей подобрались. Через своих холопьев при царском дворе надумали запретить нам по вековому обыкновению Богу молиться. А потом и вовсе вынудили бежать в глухие чащобы. — Авдот опять глубоко вздохнул и пошевелил в костре угли. — Самое страшное, когда при дворе басурманин заводится. Тута жди беды!

— А почему же царь-батюшка допустил к себе в милость этого басурманина? — Борик, под стать брату, скинул тяжелые чуни и придвинул босые ноги поближе к огню. — Это ж надо совсем незрячим быть, чтобы своих на христопродавцев променять.

Авдот глубокомысленно вздохнул и, глядя куда-то поверх деревьев, проговорил:

— С трона-то не шибко видать, кто чужой, а кто свой. Кто сладкие речи говорит, тот и сердцу мил. Правда-то — она, как отвар горький. Пить страшно, а без него помрешь. А ложь, как патока. Пьешь — не замечаешь. А потом пузом маешься. Вот и в жизни так. Не сразу и сообразишь, что к чему. Видать, и эти пришлые робята лиха хлебнули. Грохот-то неспроста стоял.

— Ты их, батя, завтра порасспрошай. Ты у нас на это мастер. Тот, что побольшее ростом, видать, попроще будет. Он к маленькому-то уж больно уважительно обращается. А маленький какой-то вовсе растерянный. Видать, не привыкший с неба падать.

— А ты, может статься, привычный. Ты, братуха, давеча в овраг свалился, так весь обохался. — Сенька схватил слегу и начал ею ворошить в костре. — А грохот действительно сильный стоял. И, что характерно, жаром по деревам порхнуло. И все макушки враз позагнулися. Это пошибчее грозы будет. А шарахнуло-то где-то там, за Кукатуем. Я видал прямо над самой горой чтой-то сверкануло.

— Вот вы туда завтра с утра и гляньте. Может, чего на шукаете. Большой грохот просто так не бывает. Чего-нето остаться должно. — Авдот аккуратно обложил костровище мокрым дерном и направился к заимке. — Одначе, пора нам Богу помолиться. Да на покой. И вас поди бабы заждались.

Братья натянули чуни и побрели за ним следом.

33

Вован проснулся от гулкого шума где-то прямо над головой. Слегка приоткрыв глаза, он увидел пробивающийся сквозь мутную слюдяную заставку в неровном оконце яркий свет осеннего солнца. Сбросив с себя огромную медвежью шкуру, он потихоньку пробрался к выходу из избушки и, слегка поднатужившись, приоткрыл перекошенную дверь. В лицо ударил свежий, чуть подмороженный пьянящий воздух. Над головой в самой поднебесной вышине колыхались кроны высоченных сосен. Они то плавно расходились в стороны, то хлестко сходились вместе, издавая гулкие протяжные стоны. Вован невольно засмотрелся на них. От этого голова слегка закружилась, и ему показалось, что он плывет в огромном бездонном океане. Такого ощущения он не испытывал за все свои последние годы. Он вдруг действительно забыл, что буквально сутки назад все называли его Большим Братом, и на его плечах лежал груз огромной ответственности за совершенно непонятное для него государство. Вдохнув полной грудью, он действительно ощутил себя простым Вованом — мальчишкой, который когда-то в детстве мечтал о дальних походах, странствиях и приключениях.

Сзади раздался скрип, и на пороге избушки появился Алексей. От легкого морозца сводило мускулы. Поэтому Алексей, по отработанной годами армейской привычке, размашисто задвигал руками и слегка попрыгал на месте. Затем сделал несколько приседаний, подбежал к колодезному журавлю, вытащил деревянное ведерко с ледяной водой и опрокинул себе на шею. Крякнул от удовольствия и, подобно лесному зверю, начал трясти головой.

Вован с завистью глядел на эту картину. Но от одной только мысли о ледяной воде стало не по себе. Он зябко передернул плечами и полез в избушку за одеждой. Накинув на плечи полетную куртку, он осторожно подошел к колодцу и заглянул внутрь.

— Как же они здесь живут?

Алексей неопределенно пожал плечами и присел на корточки.

— У каждого народа есть своя мудрость и свои способы выживания в этом суровом мире. Человек, в принципе, может приспособиться ко всему. Нас еще в военном училище учили, что есть огромное число способов выживания. Невозможно выжить только в одном случае — когда к твоему виску приставлен заряженный пистолет. Да и то есть возможность выбить его из рук противника. Конечно, если твои собственные не связаны.