Кровавая сделка - Хельга Лайс

шефа. Если он полезет разбираться кто такой этот чертов Максим Шкирко, то сразу узнает, что тот спит с Миленой. «Позор на мои седины!» – с горечью подумал он про себя. Теперь надо вырвать Милену из лап этого странного парня, если не убийцы. Но это чревато возобновлением былой вражды со стороны дочери, в крови которой ещё плещется максимализм. К тому же, она разболтает оцовских подозрениях. Нет, тут стоит действовать осторожнее, сохраняя ясность ума. Пальцы уже набирали на рабочем телефоне номер помощника.

– Бобров, зайди ко мне сию секунду!

Не прошло и минуты, как вызываемый вновь возник на пороге кабинета.

– Закрой за собой дверь. В общем, забудь то, что ты читал.

– Но…

– Никаких «но»! Я сам разберусь, кто пишет мне такие послания! А тебе выговор за то, что открыл и прочёл то, что предназначалось мне!

– Да Вы сами… – начал опять оправдываться Бобров, но Грачев пресекал его попытки на корню.

– Поклянись, что не станешь рыскать в поисках какого-то там Максима! Ну?

Тот неохотно, но поклялся на самом дорогом, что у него было – семья. Нельзя сказать, что Грачева удовлетворила клятва, ведь будучи полицейским он ни в чём не был уверенным до конца.

– Хорошо, ведь нечего тревожить понапрасну людей из-за какой-то цыганки. Мало ли что у неё с головой. Кстати, надо бы найти её. Вероятно, найдём её живой среди мягких стен. Но ты же пробей и съезди к ней, а потом сообщи, если что узнаешь. И на этом всё, усёк?

Возвращения Боброва пришлось ждать около двух часов. Грачев воспользовался его отсутствием и полез проверять дело Максима Шкирко. Он никак не мог поверить, что именно он полюбился дочери! Мало что ли в городе парней? Просто чудовищно и нелепо! Досье на Шкирко не пестрило изобличающими характеристиками. Попал в поле зрения полиции только тогда когда был избит троицей, которая нынче дожидается суда. Покопавшись ещё дальше, он узнал вдобавок и о потере семьи в пожаре, но об том Милена поведала ранее.

Кристально чистый парень – всё, что знал о нём Грачев после прочтения двух дел. «Даже слишком правильный» – хмыкнул он, принимаясь за отложенные дела, касающихся обоюдных убийств. Требовалось для начала сопоставить с тем, где был Максим во времена их свершения. Значит, придётся аккуратно опрашивать свидетелей.

Бобров вернулся весь запыхавшийся, словно бежал стометровку. Грачев глядел на него сверху вниз, думая о своём. Наконец-то отдышавшись, Бобров начал докладывать о результатах.

– Этой цыганки не было видно со вчерашнего дня. То есть соседи видели, как она заходила домой, а как она выходила – нет. Говорят, что слышали какой-то странный шум, который длился не более пяти минут. И я принял решение кое-как открыть дверь, что было не так легко. Она у неё бронированная. Благо, помог какой-то мужчина – специалист по замкам, живёт по соседству. Долго он возился, что объясняет мою задержку. Когда я вошёл внутрь, всё светилось и шумело: телевизоры, лампы, телефон… Сама же цыганка лежала посреди гостиной в луже собственной крови. Само жуткое, что я увидел – выколотые глаза и зашитый рот, а  в ушах торчали шампуры… Меня аж затошнило, как нашего новичка.

Во время отчёта лицо Боброва то краснело, то бледнело. Грачев про себя отметил, что странно для опытного полицейского так реагировать на трупы.

– Ладно, больше ничего нет?

– Нет, улики пока ищем, поснимали все отпечатки, возможно с их помощью что-нибудь да найдём. Труп скоро будет в морге.

– Можешь идти. – Только и всего мог ответить Грачев.

Бобров кивнул и гордо удалился прочь.

Лицо Грачева перекосилось в гримасе, и он прижал пальцы к вискам: накатила тупая головная боль. Ему было всё равно на неизвестную женщину, но в этой ситуации лучше бы она ужасно шутила, нежели служила очередным экспонатом для патологоанатома. Конечно, следовало бы для начала установить, принадлежит ли тело некой Азе. И всё же  в глубине души Грачев верил, что это она и есть.

Вскоре поступило сообщение по телефону, что тело уже в здании. Грачев в спешке покинул душный кабинет, где тяжёлые мысли выводили из хрупкого равновесия.

Кинув взгляд на обезображенное лицо с оставленными регалиями, он невольно вздрогнул. Конечно, у такой колоритной особы могли водиться недоброжелатели, но чтобы так. Он подозвал Боброва, который стоял у прохода, морща мясистый нос.

– Чем она занималась? На что жила? Ты вроде говорил, что к ней не прорвёшься.

– Так и есть. Если верить соседям, то она занималась колдовской чепухой. Судя по убранству жилья, отбоя от желающих не было. Правда, она никого к себе не водила. Где проводились приёмы – мы начали устанавливать.

До конца рабочего дня Грачев едва сдерживался, что не позвонить дочери. Но уговаривал себя, что лучше сделать это дома, дабы избежать невольных свидетелей, особенно ушастого Боброва.

Наступивший вечер, покрытый сумерками и зажигающимся огнями, принёс с собой мелкую морось. Люди ускоряли шаги, словно боясь промокнуть до костей, и всюду галдели машины. Жизнь продолжается, даже тогда, когда происходят жуткие преступления. Вон там девушки-старшеклассницы хохочут, а рядом холеная старушка прижимает к себе мелкого пуделя. Из кафе и магазинов доносится музыка и отголоски чужих разговоров. Денису за столько лет часто приходилось отмечать жуткий контраст, но сегодня он особенно остро его чувствовал.

Грачев проклинал головную боль, которая не спешила отступать. Первым желанием было вызвать такси, однако внутри него восстало против этой идеи. Не хватало еще расписываться в нездоровье перед коллегами.

Во время пути домой, Грачев услышал как трезвонит его телефон в бардачке. Остановись у обочины дороги, он с волнением обнаружил, что звонок исходит от Милены.

– Да, Милена?

– Папа, у меня грандиозные новости! Максим сделал мне предложение! Я не могу в это поверить!

Грачев едва не выронил телефон. То, чего он боялся с самого утра – начало обретать действительность. Хоть будущий зять не проявлял себя прежде в плохом свете, но почему-то верилось словам убитой цыганки.

– Ты можешь приехать ко мне домой?

– Я уже там, вот сижу и глажу Тузика. Тузик, скажи что-нибудь своему хозяину.

Из трубки донёсся радостный лай. В любом другом случае, это могло бы умилить, но сейчас стало совершенно не до этого.

– Тогда подожди ещё чуть-чуть, буду через пять минут!

Домой Грачев летел оп мере дозволенной скорости, так как нарушить правила – означало бы рисковать попасться на глаза коллегам. Помимо испорченной репутации ему грозила бы задержка.

Пёс бросился к нему, выражая своим визгом и вставанием на задние лапы все положительные эмоции.