Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт

Глава I

Неподготовленность СССР к войне в июне 1941 г

Техника советской танковой колонны, разбитая на проселочной дороге. Июнь 1941 года

Рано утром 22 июня 1941 г. немцы приступили к выполнению «плана Барбаросса», над которым Гитлер и его генералы работали предшествующие полгода. А русские недостаточно подготовились к отражению их нападения. Немецкое наступление, начатое в трех направлениях (на Ленинград на севере, Москву в центре и Украину и Кавказ на юге) и ставившее конечной целью занять в короткий срок фактически всю территорию европейской части СССР вплоть до линии от Архангельска до Астрахани, потом провалилось. Но первые недели – по существу, первые три с половиной месяца войны – были для русских почти полной катастрофой. Основные силы советской авиации были уничтожены в первые же дни; были потеряны тысячи танков; сотни тысяч, а может быть, и миллион советских солдат попали в плен в результате ряда операций по окружению, осуществленных немцами за первые две недели войны; и ко второй неделе июля некоторые германские генералы уже считали войну фактически выигранной.

Почему это оказалось возможным? Согласно объяснению, данному Сталиным (которое много лет потом оставалось официальной версией), эти первоначальные неудачи были вызваны тем, что немцам в огромной степени помог элемент внезапности. Правда, впоследствии Сталин сам признал, что со стороны СССР были допущены «некоторые ошибки», но вначале об этих ошибках не упоминалось, и единственным объяснением, которое приводилось в июле, были «внезапность и вероломство» германского нападения.

Это объяснение не вполне удовлетворило советский народ в то время: многие годы ему столько говорили о колоссальной мощи Красной Армии, что безостановочное, неодолимое продвижение немцев, сумевших за первые три недели войны дойти до Смоленска, окрестностей Киева и подступов к Ленинграду, явилось для него страшным ударом. Многие задавались мучительным вопросом, как это могло случиться. Однако перед лицом страшной угрозы, нависшей над Советским Союзом, было не до анализа причин случившегося. Некоторые, правда, потихоньку ворчали, но как бы там плохо ни было и какие бы ошибки ни были совершены, единственное, что оставалось, – это сражаться с захватчиками. Очень скоро в сознание советских людей глубоко проникла идея Великой Отечественной войны, борьбы не на жизнь, а на смерть. Слова об «Отечественной войне», прозвучавшие в знаменитом выступлении Сталина по радио 3 июля, произвели на всех такое глубокое впечатление именно потому, что они отразили мысли, которые в тех трагических обстоятельствах народным массам хотелось услышать в четкой и ясной формулировке. Потрясенная и ошеломленная страна получила наконец конкретную программу действий.

Это не меняет того факта, что вначале СССР оказался совершенно не подготовленным к отражению германского нападения.

При жизни Сталина не делалось серьезных попыток вскрыть и проанализировать многочисленные коренные и ближайшие причины военных неудач 1941 г., и фактически только после XX съезда КПСС в 1956 г. советские военные историки принялись объяснять, что же произошло в действительности.

Объяснения поражений 1941 г. многочисленны и затрагивают очень широкий круг вопросов. Из главных коренных причин одни являются историческими (например, чистки 1937 г. в Красной Армии), другие – психологическими (постоянная пропаганда тезиса о непобедимости Красной Армии), третьи – профессиональными (отсутствие у Красной Армии настоящего опыта ведения войны по сравнению с немцами и во многих случаях низкий уровень боевой подготовки) и, наконец, четвертые – экономическими (несмотря на передышку, предоставленную советско-германским пактом, советская военная промышленность не сумела превратить Красную Армию в хорошо оснащенную современную армию).

Одним из важнейших русских изданий последнего времени является труд «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945», первый том которого вышел из печати в 1960 г. Этот труд с подкупающей откровенностью объясняет многие печальные события 1941 г. В частности, в нем довольно подробно анализируется плохая психологическая подготовка к будущей войне и Красной Армии, и советского народа в целом.

Так, 1-й том обращает особое внимание на тенденцию принимать желаемое за действительное, пронизывавшую пресловутый проект Полевого устава 1939 г.

Советская «История войны» резко критикует этот документ, как и другие военно-теоретические пособия, ходившие в Красной Армии до 1941 г.

«В принципе, – говорится там, – эти положения были правильными… Однако… указания проекта Полевого устава воспринимались слишком прямолинейно, догматически… Недооценивалась возможность вторжения вражеских войск на… советскую землю»[13], Советская теория стратегии отрицала эффективность «молниеносной войны», отвергая ее как однобокую буржуазную теорию. Советская военная теория базировалась в большой степени на принципе, что всякое нападение на Советский Союз завершится полным разгромом врага на его собственной территории.

Таким образом, советская военная теория делала весь упор на наступление, а неспособность Польши и Франции отразить нападение немцев слишком легко объяснялась: а) отсутствием организованного сопротивления и б) подрывной деятельностью «пятой колонны» во Франции и неоднородным национальным составом армии в Польше.

«Советская стратегия признавала оборону необходимым видом вооруженной борьбы, но подчеркивала ее подчиненную роль по отношению к наступлению. При этом вопросы обороны наша теория разрабатывала неполно. Она считала оборону возможной и необходимой на отдельных направлениях, но не на всем стратегическом фронте. В принципе стратегия считала возможным вынужденный отход, но только на отдельных участках фронта и как временное явление, связанное с подготовкой наступления. Не разрабатывался вопрос о выводе крупных сил из-под угрозы окружения…»[14]

В «Истории войны» содержится ссылка на еще один важный момент, а именно «отрицательное влияние», которое оказывал на развитие советской военной науки культ личности Сталина.

«Культ личности вел к догматизму и начетничеству, сковывавшим инициативу военных исследователей. Он вынуждал ждать указаний одного человека, искать подтверждения теоретических положений не в самой жизни и практике, а в готовых формулах и цитатах… Отсутствовало такое решающее условие успеха научного творчества, каким является широкое обсуждение вопросов военной теории»[15].

Имелись и другие недостатки. Красная Армия обладала очень небольшим опытом ведения современной войны. Ее единственным большим опытом была гражданская война 1918–1920 гг., но она была очень мало похожа на современную войну. Правда, после этого была война в Испании, в которой русские принимали некоторое участие, но, как говорится в «Истории войны»:

«Своеобразный и ограниченный характер боевых действий в Испании был истолкован однобоко. Например, из опыта этой войны пришли к выводу о нецелесообразности существования крупных бронетанковых соединений, родиной которых являлась наша страна. На основе этого ошибочного вывода в 1939 г. были расформированы механизированные корпуса, которые в дальнейшем пришлось воссоздать уже непосредственно накануне Отечественной войны»[16].

В 1938–1939 гг. велись также успешные бои против японцев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, но они тоже не были похожи на большую войну, начавшуюся в 1941 г. Кое-какие горькие уроки были, правда, извлечены из зимней войны в Финляндии, но их не успели достаточно широко претворить в практику. Что же касается вторжения немцев в Польшу и во Францию, то в Красной Армии существовала