Позвольте вас подставить (сборник) - Светлана Алешина

Вскоре Лариса имела возможность выяснить возраст блондинки. Ей было всего-навсего двадцать шесть, но, увы, образ жизни, который она вела, не способствовал тому, чтобы она выглядела на свои годы. «Тридцать пять как минимум» – таков был безжалостный вердикт Ларисы.

Котова взглянула на фотографию, где была запечатлена Анжелика в шестнадцать лет, и поразилась тому, насколько пьянство и неподобающий образ жизни могут состарить женщину за десять лет.

– Так что, звать соседей-то? – спросил Сергей. – Правда, поздно уже. Но они подтвердят, что Пашку здесь видели. Как раз около шести часов, когда вы говорите, что похищение было. А потом он никуда и не уходил. Всегда бегал в магазин… Один недогон, второй, знаете, как бывает… – развел он руками, улыбаясь и призывая к пониманию.

– Ясно, – оборвала исповедь пьяницы-именинника Лариса. – Не исключено все-таки, что вам придется проехать со мной в милицию, чтобы там подтвердить ваши показания. Но это будет позже. А сейчас – у меня свои дела, я должна ехать.

Котова решительно поднялась со стула. В принципе она поверила на девяносто процентов в то, что Павел Кравченко не виноват в случившемся с Татьяной Прошаковой. Его состояние, плюс показания собутыльников, плюс отсутствие мотива, машины… Все это в итоге говорило о его непричастности. Следовательно, больше терять времени на разговоры с пьяницами не было смысла.

Выйдя на улицу, Лариса подумала, что самое время связаться с Романом. И из машины позвонила ему по мобильнику. Батурин, правда, разочаровал ее – ему сообщили, что Анатолия Николаевича сегодня уже на работе не будет, а завтра он должен весь день быть в магазине. Батурин выяснил домашний адрес Вельчинского и уже съездил туда, но и там не застал хозяина. Соседи сказали ему, что Анатолий дома сейчас не бывает, а вроде бы, по слухам, живет у какой-то подруги, адреса которой они, естественно, не знают.

Глава 5

Алла Суровикина выросла в неполной семье. Отец девочки умер, когда ей было всего три года, и мать, человек мягкий, добрый, с сильно выраженным чувством справедливости, воспитывала ее одна. Именно в таких же традициях она воспитывала и свою дочь. И Алла охотно впитывала навыки, которые прививала ей мать, разделяла ее взгляды на жизнь.

Она и выросла очень похожей на маму – такая же русоволосая, голубоглазая и очень женственная. Ее не называли красавицей, не ахали и не оборачивались ей вслед. Но стоило познакомиться с девушкой ближе, как становилось понятно, что она и не нуждается в какой-то особой яркости: в ней было то, чего не приобретешь с помощью никаких пластических операций и косметических средств, – обаяние. К сожалению, недостатком женского воспитания являлась некая наивность, идеализация действительности. К людям Алла относилась с любовью и абсолютно всех считала хорошими и добрыми. Если же сталкивалась с проявлением каких-то недостатков, относилась к таким людям как к больным, которых нужно лечить. И могла нянчиться, возиться, тратить время на них, чего, в сущности, не стоило делать, нередко в ущерб себе. Она вообще была склонна к самопожертвованию.

Первые признаки такого альтруизма появились еще в школе, классе в третьем. С нею вместе учился мальчик, которого и учителя, и родители других детей называли не иначе как хулиганом. Юра был из неблагополучной семьи. Его тоже воспитывала одна мама, но в отличие от Аллы отец у него не умер, а сидел в тюрьме. А мама… Ее никто из одноклассников никогда не видел, а учителя при учениках предпочитали не говорить о ней. Но однажды Алла услышала о том, что она пьет. Не очень вникнув в смысл этого, уяснила только, что это что-то нехорошее. А как-то завуч школы в разговоре с классным руководителем бросила фразу «мальчика нужно спасать».

Алла помнит, что испытала тогда прямо-таки оглушающее чувство – ей казалось, что спасать должна именно она, правда, не представляя себе как, но это было неважно. Главное, что она была к этому готова. Собственно, учительница и подсказала решение – Юра учился плохо, кому-то из одноклассников нужно было с ним позаниматься. Ну кому же, как не ей, Алле! Она первая подняла руку, и в тот же день после уроков они пошли к ней домой. Юра поначалу идти не хотел, упирался и насмехался над девочкой, презрительно называя ее «училкой», но она, не обращая на это внимания, крепко взяла его за руку и повела за собой.

Мама Аллы встретила их радушно, накормила и отправила заниматься. Пока дети корпели над учебниками, она осмотрела Юрину куртку, зашила на ней дырки и почистила башмаки. На дорогу она нагрузила Юру свежеиспеченными пирожками и пригласила приходить в гости.

На следующий день ситуация повторилась, только теперь Юра шел охотнее. Правда, он вел себя все еще грубовато, часто смеялся над Аллой, дергал ее за косички и норовил сделать какую-нибудь пакость, но Алла терпеливо сносила это. В конце концов они стали заниматься почти каждый день, и оба привыкли к этим занятиям. Алле они приносили радость, она испытывала и чувство гордости, считая, что делает очень большое и важное дело. И пусть на это уходило немало времени и сил, не в этом дело. Главное, чтобы мальчик стал охотно учиться и все у него сложилось хорошо. Так продолжалось до момента, пока однажды Юра не пришел в школу. Его не было три дня, а на четвертый Алла не выдержала и, посмотрев в классном журнале адрес, после уроков отправилась к нему домой.

Она еще ни разу не была у него, и ей пришлось поплутать в запутанном частном секторе, пока она не нашла этот старый дом. По дороге девочка думала, что Юра, может быть, заболел, может быть, ему плохо, что он уже пропустил несколько занятий и ему потом будет труднее все это наверстывать. Она купила в магазине по дороге пирожное с заварным кремом для него и очень торопилась.

Алла подошла к деревянной калитке перед домом и постучала. Сразу же послышался заливистый собачий лай, а следом на крыльце появился Юра. Увидев Аллу, он просиял и хотел было бежать ей навстречу и отпереть дверь, как из дома раздался резкий хриплый голос, а следом показалась женщина с грубым, опухшим лицом. Она грубо окликнула Юру, и тот будто сжался под ее окриком. Потом женщина заметила Аллу и громко спросила, что ей нужно.

– Я его одноклассница, пришла узнать, почему Юра не ходит в школу, – ответила девочка.

– Не ходит, потому что мать у него болеет!

– А что с ней? – спросила Алла. – И где она?

– Его мать – я, – сказала вышедшая из дома. – И когда ему в школу ходить, решать мне! А ты иди отсюда, а то сейчас собаку спущу! Юрка, слышь? Давай гони отсюда эту соплячку, жрать пора готовить!

Юра нерешительно посмотрел на Аллу, потом на мать.

– Ну? – повысила та голос.

– Ты лучше уходи, – сказал он и вдруг закричал: – И не приходи сюда никогда больше, поняла? А то… А то сейчас и правда собаку спущу! Белка!

Он сбежал с крыльца, и Алла резко отскочила от калитки. Собака зашлась надрывным лаем, и девочка, не оглядываясь, помчалась по переулку домой. К вечеру у нее поднялась температура, и мать очень тревожилась, что произошло с дочерью.

Юра в школе больше не появлялся, Алла краем уха слышала, что его перевели в интернат. Она старалась не вспоминать о нем. Первый раз в жизни она столкнулась с проявлениями жестокости и несправедливости и восприняла это очень тяжело.

А потом… Сколько потом было всякого!.. Сколько ей пришлось вытерпеть от людей, которым она, кроме добра, ничего не делала.

«Сама виновата, для кого стараешься?!» – говорили ей подруги и были, в сущности, правы. Действительно, ради кого она всегда старалась, приносила себя в жертву? Разве не видела, не понимала, что за человек перед ней? Нет, конечно, все видела и все понимала. Но привитое матерью убеждение, что каждый человек в душе хороший и заслуживает сочувствия и заботы, не давало ей жить для себя, быть счастливой, а не пытаться осчастливить других.

В итоге она потом не раз разочаровывалась, не раз сталкивалась с предательством, и оставалось только удивляться, как она не разочаровалась во всем человечестве и в жизни вообще. Эта ее жалостливость и забота о других привели к тому, что она тоже воспитывала своего ребенка одна. Только отец ее дочери не умер, как когда-то ее, а просто и банально бросил их, естественно, после того, как Алла потратила на него почти все свои деньги, не считая нервов и здоровья.

Но она по-прежнему не унывала, ее часто видели со счастливой улыбкой на лице. И дочь воспитывала, как воспитывала ее мама, – доброй, бескорыстной, справедливой. И видя, как маленькая Дашенька улыбается ей, как играет с другими детьми, никого не обижая, стремясь всегда и во всем к справедливости, Алла убеждалась снова и снова, что все делает правильно. Пусть даже иногда и в ущерб себе.

Отца своей дочери она давно простила, хотя он так ни разу и не навестил ее и не предложил никакой помощи. С момента их расставания прошло уже шесть лет, рана затянулась, но Алла долго не могла даже смотреть на мужчин. Вроде бы и дома не сидела – обстоятельства вынудили ее вскоре после родов устроиться на работу, – и сама довольно общительная, и представители сильного пола навязывали свое знакомство, но сердце ее не откликалось: она, как всегда, жила проблемами других, ну и, конечно, своей дочери.