Толковая Библия. Том 12 - Александр Лопухин

2

Это выражение Апостола напоминает собою старинное изречение греческого мудреца: "я знаю только то, что ничего не знаю!" - Человек, не имеющий любви, не способен проникнуть в сущность вещи или явления, потому что любовь приближает познающего к познаваемому, устанавливает между тем и другим тесную внутреннюю связь. Любовь таким образом является необходимым условием всякого истинного познания.

3

Ап. только что сказал, что где нет любви, там нет и познания. Теперь ту же мысль он облекает в форму положительного суждения: где есть любовь, там есть и истинное познание! - Кто любит Бога... Ап., таким образом, имеет в виду знание о Боге, о Его решениях и потому говорит здесь именно о любви к Богу. Человек, любящий Бога, получает от Бога знание и делается способным понимать и чувствовать нужды братьев своих. - Впрочем, большинство древних кодексов читает 2-ю половину 3-го стиха так: тот познан от Него (έγνωσται), как читается и в слав. переводе. Это чтение дает мысль о величии любящего Бога человека: его знает Сам Бог, Царь вселенной, подобно тому, как некоторых из своих подданных, наиболее выдающихся, знает царь земной. Знать - здесь имеет значение: признавать, ценить, любить (ср. Гал. IV:9).

4

После отступления (ст. 1b - ст. 3-й), Ап. снова возвращается к мысли, какую высказал в начале 1-го стиха. При этом он делает некоторое изменение: вместо указания на то, что христианам известно, что все они имеют познание, он говорит, что им известно ничтожество идолов. Таким образом, вместо факта познания указан предмет познания. - Идол в мире - ничто. Так как язычники видели в изображении идольском носителя и полномочного представителя известного божества, то Ап. говорит, что во всем мире не найти такого существа, которое бы соответствовало изображению и личности Юпитера, Аполлона и др. богов.

5-6

Здесь Ап. несколько ограничивает свою мысль о ничтожестве язычества. Есть так называемые боги. Фантазия язычников населила божествами и небо и землю, с ее горами, морями, источниками и лесами. Но это боги - только по названию, по имени; существование их - мнимое! Они существуют (есть) - только в воображении их почитателей. - Так как есть много богов и господ много. Здесь Ап. хочет сказать, что если отдельные мифологические божества есть не иное что как только образы, созданные человеческой фантазией, то все-таки за этими образами стоят действительно существующие силы, с которыми приходится считаться. Что же это за силы? Ап. смотрит на язычество вообще как на дело злых духов, которые отклонили человечество от Бога и образовавшуюся после этого в сердцах людей пустоту заполнили ничтожными и нечистыми образами фантазии. Он говорит поэтому, что жертвы свои язычники приносят бесам (X:20), что бесы - мироправители тьмы века сего (Еф. VI:12), что сатана есть бог этого мира (2Кор. IV:4). Таким образом, выражение: много богов может обозначать у Апостола высших духов царства тьмы, а выражение: господ много - духов низшего разряда, стоящих в распоряжении первых[8]1 - Не противоречит ли высказанный здесь Апостолом взгляд на происхождение язычества той теории, какую мы находим в 1-й главе послания к Римлянам? Нет, противоречия тут нет, а есть только пополнение к той теории. Там Ап. объясняет происхождение язычества чисто психологически, не упоминая о влиянии в этом деле злых духов. Он делает это для того, чтобы выяснить греховность самого человечества, которое все было проникнуто грехом и создало потому такое греховное дело как идолопоклонство. Здесь же, для того чтобы дать некоторые практические указания коринфянам, он указывает прежде всего на бесовское влияние в деле создания язычества. - Но у нас... этим богам и господам, существующим только в воображении и однако имеющим за собою известную реальность, Ап. противопоставляет Единого Бога и Единого Господа. - Отец - по отношению ко Христу и верующим. - Из которого все, т. е. все происходит только от Бога. - И мы для Него (εις αυτόν) т. е. в Нем мы имеем цель своего существования. Ап. хочет здесь показать не величие и совершенство Божии, а разъяснить, что ничего не может осквернить верующих (даже и мясо принесенное в жертву идолам ср. 10). В самом деле, как может что-нибудь происшедшее от Бога воспрепятствовать человеку в исполнении своего назначения, своего служения Богу? - И Один Господь... Как Бог противопоставляется языческим главным божествам, так и Христос противополагается божествам второго разряда, являющимися посредниками между этими высшими божествами и миром. - Которым все. О Боге было сказано, что из Него (εξ αυτου̃) все, о Христе - чрез Него (δι ου̃). Но как там, так и здесь речь идет о творении мира, где Бог был Первовиновником, а Сын Божий - орудием, исполнителем (ср. Ин. I:3; Кол. I:15-17). - И мы Им. Здесь слово мы представляет собою противоположение слову все. Ап. здесь указывает на духовное творение или на искупление (ср. Кол. I:18-22). Таким образом, по его представлению, в физическом отношении мы – от Бога и чрез Христа, а в духовном – чрез Христа и для Бога. - Это место важно как доказательство того, что Апостол имел уже в раннее время то же представление о Христе, какое он высказывает в своих позднейших посланиях (Колоссянам, Ефесянам, Филиппийцам).

7

Не все однако так последовательны в вере. Некоторые, веруя в Единого Бога, все-таки не могут отрешиться от мысли, что идолы существуют и что они действительно оказывают оскверняющее действие на приносимые им яства. - Не у всех такое знание. Не противоречит ли это выражение сказанному в 1-м ст. : все имеем знание. Нет, не противоречит. Там речь идет о некотором знании (γνω̃σις - без члена), а здесь об известном, твердом и полном знании (γνω̃σις с членом). Последним не все обладают, - не все свободны от всяких сомнений и колебаний в частных случаях жизни, вообще признавая основной догмат христианства. - С совестью (συιειδήσει) т. е. будучи внутренне убеждены в реальности идолов. Некоторые древние кодексы ставят на место слова: совесть слово: привычка (συνήθεια), но смысл места от этого не изменяется, а дается только добавочная мысль, что Ап. разумеет здесь христиан из язычников, которые, по старой привычке, смотрят на идолов как на реальные существа. - И совесть их, будучи немощна, т. е. нравственное сознание их слабо. Они не могут считать себя существами в достаточной степени свободными и застрахованными от бесовского влияния. Поэтому, вкушая идоложертвенное мясо, такие люди оскверняют себя в своих глазах, кажутся самим себе действительно запятнанными и согрешившими пред Богом.

8-13

В виду существования таких христиан, сильные верою не должны свою свободу проявлять слишком открыто. Они не должны вкушать идоложертвенное мясо в капище, потому что это может заставить немощного верою также вкусить этого мяса, чтобы потом, наедине с самим собою, жестоко раскаиваться в таком поступке. Чтобы не согрешить против брата - немощного христианина - и чрез это - против Самого Христа, Ап. согласен вовсе отказаться от вкушения мяса.

8-9

Здесь Ап. обращается к сильным верою христианам. Не для чего им стараться вкушать идоложертвенное мясо! Если они думают этим стать ближе к Богу, то ошибаются: мы не становимся лучшими от того, что едим известную пищу, и ничего не теряем, не вкушая ее. А между тем тут, при вкушении, есть опасность соблазнить немощного брата. - Ваша свобода. Здесь намек на тот принцип, которого держались многие коринфские христиане: "все мне позволительно!" (VI:12).

10-11

Ап. делает здесь практическое приложение из общих положений, изложенных выше (в ст. 7-9). - Кто-нибудь - конечно из тех, о ком шла речь в 7-м ст. - Капище - от древне-славянского выражения: кап =изображение, истукан. Так называлось место, в котором был поставлен истукан или идол (ειδωλει̃ον). - Не расположит ли его. Смелое появление христианина в капище и безбоязненное вкушение пищи, приготовленной из остатков жертвы идолу, не останется без влияния и на немощного христианина, который сначала было отказался от участия в таком пиршестве. Но, конечно, он будет участвовать в этом пиршестве не в силу убеждений, а только из подражания более твердым в вере христианам. Внутреннее же его отношение к идолам чрез это не изменится. Неверность Господу, какую он, по его мнению, совершил здесь, отделит - думает Ап. - его от Господа, а с этим и начнется для него духовное умирание, которое может привести человека к вечной погибели (ср. Рим. XIV:15). Таким образом сильный верою проявит свою силу в чем же? В погублении своего брата! Он погубит брата своим познанием, т. е. своим высоким христианским развитием, до которого он так добивался! Он погубит человека, за которого Христос претерпел смерть! Не странно ли после этого, если сильный верою хочет непременно доказать свою веру и свой свободный взгляд на язычество?