Театр одной актрисы (СИ) - Зимина Анна

Тут же сгорбился, поставил ногу за ногу, накренился вбок, начал развязывать штаны, матерясь себе под нос. Пока не услышал ожидаемое:

— А ну стой! Что тут делаешь?

— Га-а… Ить, вот…

Оборотень развернулся, чуть качнувшись и демонстрируя развязанные штаны.

— А ну, пьянь, пошел отсюда, пока тебе в зад болт не прилетел! Нашел, где гадить! Пшёл!

Оборотень виновато опустил голову, еще раз запутался в собственных ногах и печально вздохнул.

— Не-е-е, не надо болта. Пош-ш-шел я, и ты бы-вай, друг!

«Друг», крепенький мужик лет пятидесяти, сурово смотрел на нарушителя своего покоя и уверенно держал в руках мощный арбалет. Серьезный человек.

Оборотень поднял руки, отчего штаны почти свалились до земли, и, пятясь, осторожно вышел с чужой территории, не забыв запнуться, охнуть, поматериться и раз пять почти упасть.

Выйдя, наконец, из негостеприимного сада, оборотень, так же пошатываясь и ругаясь себе под нос, устремился к ближайшей деревне в пригороде.

Оборотни, конечно, внешне мало чем отличаются от людей, но уж больно шрамы у него приметные. Да и комплекция тоже. К тому же, звериная сущность не любила нагромождения домов и каменных улиц, и земное королевство он терпеть не мог, помня о месяцах, проведенных тут в заточении и в муках. Быть измененным оборотнем паршиво, это как обычному человеку лишиться ног, заменив их на костыли. Ходить он, конечно, сможет, но не везде и недалеко. И виновата в этом королева и этот акатошев песчаник.

Его запах, пыльный, ядовитый, змеиный, весь путь раздражал оборотня. Как же ему хотелось вцепиться в его горло и располосовать на сотню маленьких ужиков… Эта мысль даже казалась оборотню привлекательной. А что? Песочную змею придушить, девчонку забрать и отвезти шуту… Могло бы быть идеально, если бы оборотень был уверен в своей победе. А в драке ядовитой змеи и волка не всегда побеждает волк. Да и то, как он играючи перебил наемников… Рисковать не хотелось.

Лучше подумать об иномирянке. Нет, ну какова девка! В новом месте, в новом, в конце концов мире… Да он бы сам растерялся, а эта совсем молодая девчонка вела себя очень достойно.

И голос… Он слышал ее песни, ее ответы и вопросы, ощущал ее любопытство на уровне инстинктов. Она была занятной. Интересной. И она — один из источников молодости королевы. Ни с кем другим ее цепной песик Ирдан так бы не говорил. И не терпел бы ее выкрутасы. Наверное.

А сейчас они все во дворце. А что уж там происходит — оборотень не знал. Да и узнавать не стремился. Так что пока можно подождать здесь, в пригородном трактирчике, расслабиться, выпить, наконец. И успокоиться. Недавняя встреча с песчаником взбудоражила в оборотне определенные инстинкты. А их сейчас никак тешить нельзя.

…Ночью оборотень валялся на свежей соломе рядом с трактирными денниками и смотрел в звездное летнее небо. Совсем скоро ему нужно быть на границе земного и горного королевств и встречать графа. А пока… Пока можно и отдохнуть.

Интересно все же, как там иномирянка?

РАЗГОВОР ПО ДУШАМ 

Мне снились пампасы и прерии. Я сидела на корточках в кустах и наблюдала, как львица поджидает молодую антилопу. Антилопа перебирала тонкими ногами, изгибала гибкую шею, но уходить не торопилась. И так мне стало ее там, во сне жалко, что я выскочила из кустов и замахала руками.

— Убегай, глупая!

Гибкое тело метнулось в сторону и умчалось. Львица же совершенно не испугалась. Она уставилась на меня, медленно облизнулась и вальяжно начала подходить ближе, на ходу приобретая подозрительное сходство с королевой Мавен.

Я заторможено наблюдала за ней, не совсем еще там, во сне, понимая ее намерения. Она прыгнула на меня, окончательно став королевой, но со звериной пастью. Я больно упала на твердую землю и замерла.

— Я тебя съем. Ты сладкая, вкусная, — прошептала мне королева Мавен, наклоняясь надо мной, и щелкнула львиными зубами.

Я заорала от страха и открыла глаза, уставившись в темный незнакомый потолок.

Часто же бывает, что в поездках ты просыпаешься не на своей кровати и не можешь в первые секунды осознать, где ты вообще находишься. База данных не успела еще обновиться, и осознание приходит с запозданием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так вот, у меня такого не было. Я помнила все, и то, что это «все» было реальным, сомневаться не приходилось. Меня коснулась королева, и я от испуга отключилась. Или это она меня «отключила»? Да не, вряд ли. Новый мир, стресс, эмоции, вот и произошел перегруз.

Я одно время увлекалась мистическим жанром. С удовольствием смотрела и читала Кинга, Стайна и Лавкрафта, полюбила Лема и Берроуза. Но даже краем сознания не допускала мысли о том, что мир намного глубже, больше и интереснее, чем мы видим и можем осознать. Я скептически ухмылялась, переключая канал с плохенькими актерами-экстрасенсами, отлично спала после фильмов ужасов, осознавая, что это выдумка. Но сейчас… Сейчас все это реально, ровно настолько же, насколько реален в моем городе 27 троллейбус от Вяземской до Беловежской ранним декабрьским утром. Я словно бы в другой стране. Вы же не станете думать, что вы свихнулись, выйдя с трапа самолета в аэропорту Колумбии и осознав, что вы в совершенно другой культуре и в окружении совершенно других людей, природы, даже воздуха?

И я точно не свихнулась. Я же все помню: и вкус вина на языке, и усталость после своей премьеры, и довольную физиономию помрежа. Помню мгновение голубой сухой вспышки, головную боль и запах травы и земли на своих пальцах. Неудобный парик. Свой шок и свои мысли, очень на удивление логичные и какие-то даже отстранённые. И мои песенки, и всякую чушь, которыми я развлекала своего спутника… Стоп!

Носа — нет! Сисек — нет! Халат нагло расстегнут до половины. Парика тоже нет. И бровей, и вообще — всего! Вот черт!

Раскусили… Хотя, полагаю, надолго моего маскарада не хватило бы. Но все равно — хотелось бы подольше оставаться в этом весьма защищенном образе. Представляю лицо Ирдана, когда он увидел мое разоблачение. Я хихикнула и закашлялась: горло рвануло сухой болью, на глазах выступили слезы. Пить!

Я поднялась на локтях и наконец огляделась. Вот почему так твердо! Я лежала на чем-то вроде подстилки, сделанной из соединенных между собой веревками деревяшек. Жуть! Понятно, от чего бока болят. А под головой что-то вроде утюга, судя по мягкости. Поворочаешься вот так во сне, а утром с головы уши облетят, как осенние листья.

Я явно находилась не в номере отеля «Ритц». Квадратная комната с холодными даже с виду стенами и полом из камня, щель, по недоразумению называющаяся окном. Тумбочка у кровати с миленькими уголками из металла. Чтобы мыши не погрызли? Крепенькая дверь. Запертая, конечно. Вазон c полотенцем прямо на полу, рядом с импровизированной кроватью. Деревянный круглый таз, надо полагать, с водой. Ура! Меня бы сейчас даже не остановило бы знание, что тут свинцовые водопроводные трубы, как в Древнем Риме. Я зачерпнула воду в ладошки и пила, пила, как сумасшедшая. И только под конец обратила внимание на легкий травянистый привкус. Надеюсь, не отрава? Хотя после нашего водопровода должен же быть какой-никакой иммунитет?

Я тут же, поливая себе из вазона, смывала с себя позавчерашний грим. А ощущение, будто гримерша Олечка красила меня дрожащими от смеха руками месяца так два назад… Как там у них дела, интересно? Вызвали уфологов по мою душу? И скоро ли будет ходить очередная мистическая байка в театральных альковах с моим участием в главной роли? Я меланхолично размазывала грязь по лицу и лениво думала о недавнем прошлом. И вот эта ленивость меня и напрягла. Я не ощущала ни тоски, ни желания быть там, где мне самое место: в своей маленькой творческой квартирке с кучей реквизита, страдающая похмельем после бурно проведенного вечера в кругу близких мне людей. Я сосредоточилась и начала детально воспроизводить в памяти текст последнего сценария, проговаривая зазубренные до автоматизма реплики. И не ощутила ничего! Словно бы читала аннотацию к освежителю воздуха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})