Песталоцци - Альберт Пинкевич

Гости одобряют решение маркиза, один из них — граф, поддерживая хозяина, говорит:

— Ведь крестьяне бесспорно рабский народ!

— Совершенно на положении скота. — вторит ему маркиз.

С ним совершенно согласен аббат:

— Да. крестьяне не имеют никакого понятия ни о правах ни о свободе.

— К тому же они не имеют совершенно денег, — замечает граф.

Кончается сцена восклицанием маркиза:

«Нет… Однако… призываю небо в свидетели, какая же все-таки разница между этими людьми и американцами!

На это аббат сочувственно восклицает:

— Это чудовищно!

Тогда один из служителей, стоящий сзади той самой девушки, которая подняла шум, говорит тихо, про себя:

— Не так чудовищно, как твоя бесчеловечность, несчастный поп!

Одна из приглашенных слышит сказанное, поворачивается к служителю и смеется сочувственно. Служитель бледнеет и прячется в дальний угол зала. Она подходит к нему: «Я тебя понимаю, возьми эти деньги для женщины и скажи ей, чтобы она завтра утром пришла в аллею замка» и т. д.

Приведенная нами большая выдержка, конечно, не говорит в пользу драматического дарования Песталоцци, но зато не оставляет никакого сомнения относительно его социальных и политических взглядов в этот период. Он всем сердцем на стороне крестьян, и в пределах возможности, имеющейся у него в пределах цензурных, он гневно наделяет аристократию и прислуживающего им попа самыми отвратительными чертами. Однако и тут он не может удержаться от того, чтобы показать возможность появления а этой среде людей, чувствующих по-другому. В этом смысле очень характерна последняя сцена между одной из приглашенных аристократок и служителем. Песталоцци не перестает и тут надеяться на самих власть имущих, на самих аристократов. Да и кто же, как не аристократ в «Лингарде и Гертруде», им наделен всеми чертами добродетели? Вспомним Линера. Он — аристократ, но он понял нужды крестьян и хочет им помочь.

Выше мы сказали, что Песталоцци является идеологом крестьянства, но какого крестьянства? Не кулаческого, это мы уже видели. Он против богатых крестьян, против богачей, он их изображает врагами всякого прогресса в деревне, но его нельзя несмотря на все его симпатии с беднякам, причислить к идеологам нарождающегося в деревне пролетариата. Он считает существование пролетариата в деревне, появление бедняков-крестьян большим несчастьем. Вот это и заставляет его всячески выискивать средства для того, чтобы бедняки-крестьяне стали самостоятельными, завели бы собственное хозяйство, научились бы тому или другому ремеслу, связались бы с промышленностью. Если можно так выразиться, через индустриализацию. конечно весьма относительную, деревни, он хочет найти путь для улучшения их положения, но не для того, чтобы защищать интересы беднейших крестьян в качестве особого слоя, в качестве особого класса: он стремится в тому, чтобы эти бедняки возможно скорее перестали быть бедняками, стали зажиточными и независимыми, однако не настолько, чтобы эксплуатировать других, чтобы быть источником страдания для остальных крестьян. Выражаясь современным термином, это — типичная середняцкая точка зрения и, проводя некоторую аналогию, можно сказать, что Песталоцци был идеологом и защитником интересов крестьян-середняков, причем стремился помочь им тогда, когда они были эксплуатируемы аристократией и крестьянами-кулаками, и тогда, когда они опускались до положения бедняков в силу своего невежества, бесправия, беспомощности.

Все остальные литературные, педагогические и политические работы Песталоцци подтверждают этот вывод с несомненностью.

Такова классовая характеристика мировоззрения Песталоцци. Однако эта характеристика была бы не полной, если бы мы не остановились еще на двух моментах, проливающих яркий свет на всю его деятельность и неразрывно связанных с тем, что было сказано. Мы говорим о его религиозности и о его глубочайшей вере в огромную силу воспитания.

О религии Песталоцци было написано немало. Почти в каждом его произведении можно найти соответствующие строки. Его бог — это бог морали, бог мудрости, бог долга, бог любви, бог бедных. Он в терминах религиозных выражает свои требования к жизни и миру. В его мировоззрении есть кое-что от пантеизма. Поэтому он не может не презирать то алчное и хищное поповство, с которым ему приходилось встречаться. Недаром он говорит о клерикализме в главе, посвященной суеверию и идолопоклонству. Для него клерикализм — это «служитель суеверия». По его мнению, клерикализм питает порок, а торжественность христианского богослужении он называет «торжественностью идолослужения». Истинное же служение богу означает — «предотвращать заброшенность людей, устранять страдания и мудро влиять на общественную жизнь людей, лишать силы фантазерство, господствующее в их жизни».

Его пастор больше всего боится поповской болтовни. Ему кажется, «проповеди связаны с болтовней, которой люди должны остерегаться как самого смертельного яда». Поэтому его пастор не исполняет требования всегда произносить проповеди а произносит их только тогда, когда к этому есть прямая необходимость.

Несмотря на эту относительную независимость от традиционной церковности, его религиозность — объективно реакционная черта. В тот век борьбы против феодализма во всех его видах, в частности борьбы против феодализма христианского атеизм значительной части французской буржуазии был явлением весьма прогрессивным. Материалисты XVIII в. во многом нам близки и сейчас, когда дело идет о борьбе против суеверий и мистики, религии и поповщины. Песталоцци, выражавший идеологию среднего крестьянства, воспринял его реакционные черты, в частности его патриархальную религиозность. Он был против материализма и рационализма «века просвещения» и поэтому не случайно в его работах встречаются довольно резкие выпады против идеологии «просветителей». «Просвещение» которое было тогда лозунгом передовой буржуазии, Песталоцци называет «фантомом времени». По его мнению, «оно может принять такое направление, что низвергнет человека в состояние, близкое состоянию первобытной дикости. Тогда даже религиозное фантазерство в сравнении с этим просвещением действительно может показаться небесным светом, который блестит среди дыма страшного земного пожара».

Третьей характерной чертой мировоззрения Песталоцци в то время является его отношение к воспитанию. В «Лингарде и Гертруде», в этом социально-педагогическом романе, много страниц посвящено организации воспитания в деревне. В форме беллетристической Песталоцци пытается здесь оправдать свой нейгофский эксперимент, выдвигая те же самые идеи, те же самые формы воспитания. Его лейтенант Глюльфи организует свою деревенскую школу на тех же основаниях, на которых было организовано дело самим Песталоцци в Нейгофе.