Успеть, чтобы выжить - Андрей Таманцев

Свалить вину на людей, за которых он отвечает, полковнику не позволяла совесть, оказаться же крайним — самолюбие, а закрыть на все глаза и вообще не выяснять, что произошло, ему не позволял профессионализм. Как развязаться с такими противоречиями и выбраться из всего этого дерьма незапятнанным? Ответа он пока не знал.

Не знал, но надеялся его получить по ходу дела. В конце концов, на месте он не топтался, кое-что уже нашел, да и Нифонтов, хоть и не хотел идти на конфликт с кураторами, все-таки оставался человеком порядочным, с которым у полковника сложились неплохие отношения. Даже называли они друг друга по-прежнему — по имени-отчеству, но на «ты» — несмотря на то, что новая должность Нифонтова не очень-то к этому располагала. Одним словом. Голубков сидел сейчас в кабинете генерала Нифонтова и гадал, что Александр Николаевич ему собирается сообщить. А то, что появились какие-то новые факты — у него не было никаких сомнений. Иначе бы не вызвал.

— Александр Николаевич, — сказал Голубков, — давай без обходных маневров.

— Ну что ж, давай без обходных. Нифонтов пододвинул к себе какую-то папку средней пухлости и положил на нее ладонь.

— Мокин только что принес мне новые материалы, — сообщил он. — Они были отработаны в течение сегодняшнего утра.

Это была не очень хорошая новость, но чего-то подобного Голубков и ожидал.

Значит, служба собственной безопасности Управления, эта контрразведка в квадрате, все-таки занялась Пастухом вплотную. А раз материалы подшивает и приносит собственноручно ее шеф, подполковник Мокин, значит, Пастуху уже подписали от имени СБ приговор. Что тут скажешь? Либо слишком тяжелые обвинения, либо Пастух их здорово раздражает. Скорее второе.

— Что за материалы? — заинтересованно спросил Голубков.

— Все то же. Твой капитан. — Нифонтов открыл папку. — Вот послушай. Сегодня около семи часов утра он проник в квартиру Крупицы, и ровно в семь с ним связался Крымов… — Крымов?!

— Да. Он позвонил по телефону на номер Крупицы, когда там был Пастухов, и назначил ему место и время встречи… — Расшифровка есть?

Нифонтов передал лист бумаги с текстом разговора Пастуха и Крымова.

Полковник быстро пробежал его глазами, отложил и озадаченно поднял взгляд на генерала.

— Далее, — продолжил Нифонтов, — в семь сорок пять они встретились на Манежной площади у фонтана… у этих самых четырех задниц и двадцать минут о чем-то беседовали… Он извлек из папки несколько фотографий, на которых разговор был зафиксирован в крупных и общих планах, и передал Голубкову.

— Потом они разбежались, и Мокин решил брать Пастухова. Задержание было произведено быстро, вполне корректно. При задержании у твоего капитана изъяли револьвер «смит-вессон»… вот этот… — Нифонтов выложил еще одну фотографию. — Экспертиза показала, что именно из этого оружия был убит Крупица. Кстати, Мокин утверждает, что этот револьвер и принадлежал ему. Крупице.

— Я не понял, Александр Николаевич, Пастухов арестован или нет?

— В том-то и дело, что ему удалось уйти. Он не оказывал никакого сопротивления при задержании, но посадить в машину его не успели. Люди Мокина неожиданно попали под прицельный огонь из проезжавшего мимо автомобиля. Сам понимаешь — Пастухов человек подготовленный, и этого ему вполне хватило, чтобы благополучно унести ноги… Ну, что скажешь, Константин Дмитриевич?

Голубков закурил сигарету — все какая-то пауза, чтобы хоть немного переварить услышанное.

— Если бы я не был в курсе событий и судил о них только из этого рассказа, — произнес он наконец, — я бы сказал, что все это, с точки зрения более-менее грамотного специалиста, какой-то махровый абсурд. За каким дьяволом надо было забираться в засвеченную и явно прослушиваемую квартиру для разговора по телефону? Неужели Крымов, бывший профессиональный разведчик самого высокого класса, который, как ты знаешь, не потерял по своей вине ни одного агента, не смог придумать ничего получше? Абсурд!

— Абсурд.

— Капитан Пастухов тоже профессионал и тоже весьма высокого класса. А ведь его отпечатки наверняка остались на этом «смит-вессоне», так?

— Конечно остались.

— Если это он застрелил Крупицу, причем из его же собственного оружия, неужели он стал бы оставлять этот пистолет у себя, да еще со своими пальчиками?..

— А теперь послушай версию Мокина. — Нифонтов собрал фотографии и бумаги обратно в папку, закрыл ее и отправил в сейф. — Он представляет себе все примерно следующим образом. Крымов перекупил Пастуха… — Это когда и как он мог на него выйти?

— А как они смогли вовремя вычислить нашу операцию?

— Видимо, у Крымова осведомитель… -Кто?

— Есть у меня кое-какие соображения… — Ладно, об этом лучше отдельно. В любом случае: если есть осведомитель, значит, он и на операцию выйти мог. И потом, не забывай, что работа твоего капитана и его команды нами оплачивается. А если есть цена, значит, всегда можно перекупить. Согласен?

— Не согласен.

— Тогда слушай дальше. — Нифонтов встал и прошелся по кабинету. — Крымов перекупил Пастуха, потому что осведомитель — это одно, он лишь передает информацию, а курьер — это другое. Он информацией обладает. Таким образом Крымов выяснил, что именно нам удалось узнать и, соответственно, что ему надо менять в своих планах. Совершенно очевидно, что были засвечены место операции и ее сроки.

Что же касается кассеты, где, насколько мы знаем, был записан разговор Крымова с его заказчиками, то есть компромат на него самого, то эту кассету ему требовалось уничтожить. Он ее уничтожил. И опять при помощи твоего Пастухова.

Все концы обрублены. Фактов, подтверждающих, что бывший кадровый разведчик Андрей Сергеевич Крымов работает в интересах американцев и Североатлантического блока, нет. Зацепиться нам опять не за что, и они могут спокойно продолжать.

Наша игра на опережение провалилась, у них опять появились все шансы сорвать наши переговоры с Китаем.

— Уж не собирается ли Мокин свалить возможный провал переговоров с Китаем на Пастуха?

— Не утрируй. Он просто делает вывод, что капитан Пастухов выполнил оплаченную нами работу, но только на этот раз — не в наших интересах.

— А зачем ему это надо?

— Затем, например, чтобы наверняка отвязаться от нас, от своей полной зависимости, вытекающей из его положения негласного исполнителя спецмероприятий, получить приличную сумму и осесть для безбедного существования где-нибудь в Колорадо. Такая причина для Мокина более чем достаточна. А чтобы исчезнуть надежно, он намеренно подставляется нам, дабы его однозначно считали предателем и больше никогда не пытались искать. Когда в ближайшем времени он инсценирует свою смерть, мы просто вздохнем с облегчением и будем уверены, что это вообще наша собственная работа.

Голубков слушал все это со смешанным чувством удивления и раздражения.

Потом вздохнул и покачал головой:

— Ну и насочинял ты, Александр Николаевич. Похлеще Ханса Христиана Андерсена.

— Во-первых, это Мокин насочинял… — Но это же бред какой-то!

— Возможно, что это действительно не совсем логично с точки зрения твоих собственных убеждений, но существуют факты, очень много фактов, и все они вполне подтверждают эту или такого рода версию… Понимаешь теперь, какая петрушка получается? Все действия Пастухова играют на руку Крымову и срывают наши планы.

Значит, подытожим. Записанные на пленку переговоры Крымова с представителями военной разведки Североатлантического блока и ЦРУ, которые — подчеркиваю — не только компрометировали предателя Крымова, но и давали возможность оперативно схватить НАТО за руку, эти записи не доходят до нас. Они уничтожены пластиковой взрывчаткой, которую доставил Пастухов. Причем, обрати внимание, эта взрывчатка должна была рвануть у тебя в руках, и никто не может поручиться, что Пастух об этом не знал. Во-вторых, капитан Владимир Крупица убит двумя выстрелами в голову сразу после того, как он предупреждает начальника службы собственной безопасности о том, что с Пастуховым могут возникнуть осложнения… — Ты же прекрасно знаешь, что в таких случаях совсем не так звонят и совсем не то говорят.

— Подожди, — поднял ладонь Нифонтов, — я закончу… После чего револьвер, из которого убили Крупицу, оказывается в кармане Пастухова с отпечатками его пальцев, в том числе и на спусковом крючке. И при всем моем осторожном отношении к Мокину он ко всему перечисленному не имеет никакого отношения. В-третьих, следом за всем этим зафиксирован разговор Пастухова и Крымова по телефону, где они договариваются о встрече, а потом и сама эта встреча. И, в-четвертых, кто-то срывает захват Пастухова, и здесь возможны только два варианта. Либо это люди Крымова, и тогда вопрос закрывается окончательно — ведь отбивать свидетеля, вместо того чтобы уничтожить его, необходимо только в том случае, если их договор с Крымовым еще не завершен и Пастухов ему еще нужен, — например, для операции в Амстердаме, о которой мы должны были получить информацию. Либо это был кто-то из команды самого Пастухова, и тогда дело еще серьезней, потому что начинает вмешиваться еще и его команда. Мокин склоняется к первому варианту.