Открыто. Как мы будем жить, работать и учиться - Дэвид Прайс

Ключ к успеху Valve и «клей» для соединения личных мотивов в общее корпоративное целое – обучающая среда компании: «…вы теперь находитесь в междисциплинарной среде экспертов во всех областях – творчестве, праве, финансах, даже психологии. Многие из них, возможно, каждый день сидят с вами в одной комнате, так что условий для обучения – море. Пользуйтесь этим при любой возможности: чем больше вы узнаете о механике, или словаре, или анализе в прочих отраслях знания, тем более ценным сотрудником станете».

В зависимости от вашей личности и способности работать без надзора эта работа может казаться как райской, так и адской. Однако вы не можете не признать их достижения. Основанная в 1996 году без венчурного капитала, 16 лет спустя Valve представляла собой не иерархичную, а определенно анархичную, без сомнения автономную группу из 300 с лишним сотрудников без начальника и стоила три миллиарда долларов.

Вторая характерная черта обучающих общин – увлеченность. Выдающиеся образовательные пространства не боятся увлеченности, поскольку она играет решающую роль в мотивации. Увлеченность в формальной системе образования настолько неожиданная вещь, что ее часто путают с эксцентричностью.

Наши нормы поведения на работе и в школе ее не приветствуют. И все-таки достаточно тех примеров выдающегося преподавания и обучения, которыми восхищаются в социальных сетях, чтобы увидеть: увлеченность – это как раз то, что нам нужно.

Уже упоминавшийся Уолтер Левин (почетный профессор Массачусетского технологического института, MIT) – возможно, самый популярный профессор на YouTube. По большому счету его подход как раз такой, на который жалуются изнывающие от скуки школьники: он пишет мелом на доске и говорит, оставляя студентам мало возможностей для дискуссий.

Однако у профессора Левина есть три замечательных умения: способность просто объяснять сложные идеи, талант к демонстрации опытов (о его ямочке на подбородке, находившейся всего в нескольких миллиметрах от бешено раскачивающегося ядра для разрушения зданий, ходят легенды) и большая увлеченность. Название его последней книги «За любовь к физике» («For The Love Of Physics») говорит само за себя.

Как бы прекрасен он ни был, Левин представляет собой скорее исключение, а благодаря скрытой съемке школьной жизни на мобильные телефоны мы теперь знаем, что происходит в наших школах. Обычно снимают что-то дурацкое или фривольное. Впрочем, иногда загруженное видео вызывает широкий резонанс, поскольку показывает, насколько не хватает увлеченности в формальном образовании.

В мае 2013 года ученик средней школы Дунканвилль (Duncanville High School) в Далласе, штат Техас, выложил на YouTube запись, как его одноклассника Джеффа Блисса выгоняют из класса. На видео в течение каких-то 90 секунд Блисс увлеченно громил преподавание без увлеченности. Вклад в дискуссию его учителя, напротив, состоял в выражениях типа «кончай скулить», «ты тратишь мое время» и «убирайся из моего класса».

Со своей стороны, Джефф Блисс смотрит в самый корень проблемы: «Если бы только вы могли встать и учить их, вместо того чтобы давать им эти дурацкие талмуды. Здесь есть ребята, которые не могут так учиться. Им нужно учиться лицом к лицу… Если вы хотите, чтобы ребят что-то интересовало, придите и заинтересуйте их. Если вы хотите, чтобы ребенок изменился и стал учиться лучше, вы должны тронуть его дурацкое сердце».

Его педагог так изложила свои профессиональные цели в своем профиле на LinkedIn: «Обогатить жизнь моих учеников в классе и за его пределами с помощью качественных знаний и опыта». В искренности ее стремлений я не сомневаюсь. Но если судить по этому инциденту, все, что она делала в реальности, – раздавала ученикам учебники и письменные задания. У любого учителя может случиться плохой день, однако в этом просмотренном миллионами зрителей ролике, комментариях к нему и обсуждениях в СМИ шокирует то, насколько часто дети сталкиваются с таким безразличным преподаванием.

Неужели энтузиазм наших учителей пропадает из-за системы образования? Может быть, учителя сегодня ждут от учеников тупого послушания и из-за этого не могут справиться с теми, кто проявляет любовь к учебе? Однажды я видел, как учитель выставил за дверь ученика, который слишком бурно выразил свою радость от полученного задания. Когда я спросил, почему он так поступил, он ответил: «Если я позволю одному так буйствовать, они все решат, что это нормально, и тогда начнется хаос!» Боже, полный класс вдохновленных учеников – мы же не можем такого позволить, не правда ли?

Однако мы сталкиваемся с увлеченностью не только в школе. Корпоративное обучение дает столь богатый материал для пародий (посмотрите серию об обучении комедийного сериала «Офис»), что они уже выражают глубокую истину: наша официальная образовательная среда плохо справляется как с увлеченными преподавателями, так и с увлеченными учениками. Конечно, в наших школах работают миллионы преданных своему делу увлеченных учителей – нам только сложно их оценить.

Увлеченность служит и ключевым фактором вовлеченности. Вопрос вовлеченности и невовлеченности в образовании настолько важен, что чуть ниже я отвел ему целый параграф. Еще одно, последнее соображение насчет увлеченности: одна из замечательных перемен, которые принесла с собой открытость, – одновременное уменьшение мира (в смысле расстояний для общения) и увеличение его сложности. Узнавать об увлечениях других людей еще никогда не было так просто. Чтобы решить проблему, возникшую на нашей улице, мы можем по скайпу попросить о помощи экспертов со всего мира. Обучающие общины позволяют нам мыслить и действовать локально и глобально в отношении действительно важных для нас вещей.

Последний признак глобальной обучающей общины – целеустремленность. Поразительно, насколько часто нашему официальному образованию не хватает ясной цели: обучение сотрудников происходит так, «потому что мы всегда делали это таким образом»; ученики зубрят исторические даты, «потому что их будут спрашивать»; правительства не могут сформулировать цель обязательного школьного образования. У глобальной обучающей общины две цели: независимость (давать людям делать что-то для себя) и взаимозависимость (побуждать группы работать вместе и учиться друг у друга).

Африканский фермер, встретившийся нам во второй главе (тот самый, который находит способ борьбы с муравьями, уничтожающими его картошку), признает взаимозависимость между ним и соседями, поэтому и вешает листок с рецептом лекарства из золы на деревенскую доску объявлений. Отчасти он преследует собственные интересы: если его соседи не защитят свой урожай, муравьи могут вернуться на его поле, – но в основном это чистая взаимная выгода. Если он поделится тем, что знает, другие, скорее всего, сделают то же самое, и в будущем он получит прибыль.

Интернет сам глобальная обучающая община, там масса групп единомышленников, ищущих именно данной комбинации самостоятельности и независимости. Человеческие существа всегда к этому стремились, но теперь у них есть такая возможность. Таким образом, сам акт обучения становится более целенаправленным; цель состоит не просто в том, чтобы получить знания, но чтобы с толком их применить.

Разумеется, благие намерения есть не у всех групп, и само их существование часто выступает причиной возведения барьеров во Всемирной паутине. Однако в так называемой «битве за Интернет» сам факт того, что миллионы, а возможно, миллиарды людей сообща учатся с целью сделать жизнь лучше, – весьма весомый аргумент в пользу того, чтобы оставить его открытым.

Промышленное и природное

В мире, где царит давление, желание политиков и руководителей компаний рассматривать обучение как квазимеханический процесс вполне понятно. Они хотят видеть предсказуемую отдачу от воспроизводимых вложений – преподавания. Предсказуемость – это именно то, чего все мы очень хотим. Менеджеры по талантам и персоналу желали бы планировать результаты учебных курсов компании.

На публике мы продолжаем описывать обучение как производственный процесс, придуманный государственными системами образования, которым нужно было подготовить рабочих для фабрик и конвейеров. Сменявшиеся одна за другой стратегии неизбежно пытались надавить на рычаги преподавания, чтобы улучшить результаты обучения, называвшиеся то результатами экзаменов, то растущей производительностью/прибылью.

С конца XX века язык обучения странным образом все более напоминает промышленный. Обучение не дается, оно «поставляется». Эффективным считается линейное (как поточная линия) и последовательное обучение. Если результаты оказываются неудовлетворительными, школы и университеты призывают к ответу и предлагают ускорить процесс усовершенствования.