Навстречу друг другу - Люси Монро

Они вошли в дом, и Леандрос снял с плеч Ниссу, которая сменила Еву, когда они были еще в церкви.

На пороге их встретила Кассия, застенчиво улыбаясь.

— Приятной ли была прогулка?

— Здесь здорово, — ответила восторженная Ева. — И вообще все так красиво! Я хочу остаться здесь навсегда.

Саванна встретилась с Кассией глазами:

— Могу я вас попросить отвести девочек наверх? Им надо принять душ перед ужином.

— Конечно, — ответила Кассия и повела Еву и Ниссу к лестнице.

Саванна сделала уже шаг, чтобы пойти следом за ними, мечтая уединиться в своей комнате и принять теплый душ. А до этого ей надо было проследить за поведением девочек за ужином и уложить их в постель.

Леандрос остановил ее, положив свою мощную руку ей на плечо.

— Задержу тебя на минуту. Мне надо с тобой поговорить.

Она не обернулась, но тепло его руки жгло сквозь легкий хлопок блузки, медленно разливаясь по всему телу.

— Если это касается плана кровной мести, осуществить который ты собираешься, женившись на мне, то можешь оставить эту затею навсегда. Все, что мне было нужно, я уже услышала.

— Это не вендетта. — Леандрос нежно поглаживал ее по плечу. И если бы она не знала о его далеко идущих намерениях, то подумала бы, что он просто хочет успокоить ее. — Я пригласил Елену и Сандроса на ужин в Халкиде.

— В Халкиде? — Новость была неожиданной, и Саванна невольно повернулась к нему лицом, чтобы посмотреть ему в глаза.

Рука его наконец-то опустилась, и он просто кивнул головой в ответ.

— Это самый крупный город на острове в тридцати милях от виллы. Родители Диона живут неподалеку.

Конечно, это не было для Саванны секретом. Она прекрасно знала, где живут ее свекор и свекровь. Изумило ее то, что уверенность Леандроса в неминуемом заключении брачных уз с ней давала ему право определять, когда и где Елена и Сандрос встретятся со своими внуками. Он даже не старался показать, что намерен выполнить свое обещание и позволить ей самой определить, насколько вообще необходима эта встреча.

— В чем смысл этого выхода в свет? — спокойно спросила она.

Губы его растянулись в тонкую прямую нить.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты совершенно не считаешься ни с моими чувствами, ни с моими принципами. — Она медленно и плавно опустила руку, приглаживая ярко-желтую блузку. — Я лично не вижу никакого смысла в этой встрече. Я капризная, своенравная жена, сбившаяся с истинного пути женщина, выкравшая собственных детей и сбежавшая в другую страну. Я не имею никакого авторитета ни в твоих глазах, ни тем более в глазах Елены и Сандроса.

Тело его напряглось. В облегающей спортивной тенниске и темно-синих шортах он выглядел куда более мощным, чем в строгих итальянских костюмах.

— Даю тебе слово, что атмосфера будет дружеской и разговор пойдет на равных.

И снова ей удалось задеть его за живое и нанести удар по самолюбию.

— Ты же грозил мне всевозможными санкциями и репрессиями, если я не соглашусь играть роль послушницы в пьесе о кровной мести, написанной по твоему сценарию.

— Не о кровной мести, а о справедливости. — Он выглядел таким серьезным, словно его уточнение полностью меняло суть его планов, делая их благородными.

Леандрос не хотел ее обидеть, а просто восстанавливал нарушенное равновесие. Он почему-то считал, что если она выйдет за него замуж и родит ему ребенка, то жизнь снова станет сбалансированной. А жизнь текла по своим законам, и колеса судьбы не всегда попадали в колею справедливости. Но дорога на этом не заканчивалась, ее нужно было пройти до конца, преодолев все препятствия, поджидающие тебя на этом пути. Его совершенно не интересовало, любит ли она его. Любви в его сценарии вообще не отводилось никакой роли.

— Ты хочешь сказать, что поддержишь мое решение, если в интересах детей я сочту нужным отменить их знакомство с ближайшими родственниками?

— Этого не случится. Какая самонадеянность!

— Почему ты в этом так уверен? Ты считаешь, что все Кириакисы безгрешны и их поведение — эталон для подражания? Ты не был свидетелем сцены отречения Елены от моей дочери, а я никогда не смогу этого забыть. Я не хочу, чтобы мои дети еще раз с этим столкнулись.

Он отрицательно мотал головой, отметая все ее возражения. А ей хотелось топать ногами и кричать, настаивая на своем. Что он мог знать?

— Я показал им все фотографии, которые нашел в квартире Диона. Они не оставили их равнодушными, поверь мне. Они хотят наладить контакт со своими внуками.

— Когда это было? — требовала ответа Саванна, чувствуя, что ее подло предали.

— Две недели тому назад. После телефонного разговора с тобой.

— Ты имеешь в виду тот телефонный разговор, когда путем шантажа ты вынудил меня решиться на приезд в Грецию вместе с детьми? Тот самый разговор, когда ты клятвенно обещал мне, что без моего согласия Елена и Сандрос не получат возможности беспрепятственной встречи с внуками? — Каждое ее слово было пронизано сарказмом.

— Окончательное решение останется только за тобой, — произнес он сквозь стиснутые зубы.

— И ты с должным пониманием примешь мой отказ, если это будет необходимо? — настаивала Саванна.

— Да, — с тяжелым сердцем согласился Леандрос.

Путь от виллы Калосоризма до дома родителей Диона был проделан в кратчайшие сроки и при полной тишине. Леандрос, казалось, смирился с тем, что все его попытки завести разговор с Саванной будут тщетны. Она вела себя так, словно он вез ее не на ужин в кругу семьи, а на показательный судебный процесс, где ей предстояло быть главным обвиняемым.

Она была в новом, очень простом, но довольно элегантном наряде. Белая, прозрачная, свободная блузка была надета поверх ярко-красного короткого платья без рукавов, а весь комплект завершали огненно-алые туфли-лодочки на высоких и тонких каблуках. Волосы были распущены и просто зачесаны назад. Тихо покачиваясь, русые пряди ласково щекотали ей шею. И эта свободная от строгих классических форм и довольно сексуальная прическа не могла не волновать Леандроса. Пальцы его сводило от неистового желания проверить их на ощупь.

— Мы уже подъезжаем.

Саванна кивнула головой, не отрывая взгляда от пейзажа за окном.

— Я помню дорогу.

— Поэтому ты так волнуешься сегодня?

Она наконец-то одарила его взглядом. Глаза ее были пусты и ни о чем не говорили. Она снова пыталась скрыть все свои эмоции за маской бесстрастности.

— Это не волнение, а весьма неприятные предчувствия.

— Никто не причинит тебе зла. И я никому не позволю травмировать детей. Клянусь.