Негасимое пламя - Марси Бэннет

Выслушав ее скорбный рассказ, Алан, преисполнясь справедливого гнева, потребовал:

– Назови его имя, я ему покажу!

Дейдри криво усмехнулась и с сомнением покачала головой.

– Можешь не беспокоиться, я же сказала, что его репутация погибла, а, когда моя передача выйдет в эфир, его просто со света сживут.

Тогда Алан спросил:

– Неужели ты решишься говорить об этом публично?

Дейдри твердо посмотрела ему прямо в глаза.

– Он должен получить все сполна. Он испортил жизнь не только мне, но и еще многим девушкам. После его нападения я очень долго боялась оставаться в одной комнате с мужчинами, даже со стариками. У меня была тяжелая депрессия, я была готова покончить с собой. А ведь есть десятки и сотни совершенно беззащитных женщин, которые годами страдают от подобных типов. Таким скотам пощады быть не может!

Алан присвистнул. Потом он, наконец, решился задать ей вопрос, который уже давно не давал ему покоя.

– Скажи мне все же, о чем будет твоя программа? О том, как мужчины унижают женщин?

Было видно, что Дейдри колеблется, прежде чем решиться на ответ. В ее глазах мелькнуло сожаление по поводу того, что ей не удалось сохранить свою тайну. Потом она коротко кивнула в знак согласия и, вызывающе посмотрев на Алана, произнесла:

– У тебя есть какие-нибудь проблемы в этой сфере?

Алан медленно покачал головой.

– У меня проблем, слава богу, нет. А вот у тебя, скорее всего они имеются.

4

– Давай закончим этот разговор – Дейдри сказала это, не глядя на Алана. Обойдя его она побрела к машине. Он решил больше не задавать вопросов, понимая: одно неосторожнее слово и Дейдри уйдет от него навсегда.

По дороге в Лондон Алан буквально не, закрывал рта, но говорил о совсем других вещах.

Бросив на Дейдри взгляд, он понял, что она не слушает, и замолчал. До самого дома они ехали в безмолвии. Алан не сомневался, что Дейдри пригласит его к себе, и поэтому вышел из машины вместе с нею. Поколебавшись какую-то долю секунды, она спросила:

– Ты, наверное, хочешь есть? Я не бог весть, какая кухарка, но омлет приготовить сумею.

Алан решил отшутиться:

– Потрясающая идея! Надеюсь до этого дожить.

Из-за того, что квартира Дейдри была под самой крышей, в ней было жарко и душно. Хозяйка немедленно растворила все окна, и в квартиру тут же ворвался ветер и шум автомобилей с близлежащих улиц. Они перекусили, и Алан помог ей убрать со стола, помыть посуду. Потом он устроился на софе со стаканом холодного сока.

– Я рад, что мне удалось вырваться на природу хотя бы ненадолго. – Алан произнес это с демонстративно нейтральным видом. – Немного прошелся, пока ты была занята. Ведь я уже совершенно забыл, как пахнет настоящая трава. Дейдри улыбнулась.

– А свиной навоз пахнет еще посильнее.

– Спасибо, я прекрасно знаю, что и как пахнет и деревне.

– Слушай, Алан, а, по-моему, ты мог бы вполне поверить, что современные фермеры скорее разводят лам и устриц, чем коров и овец.

– Мог бы, мог бы, – добродушно согласился он, – дело в том, что мне больше нравится запах океана, чем коровьих лепешек, а крики чаек я предпочитаю реву скотины. По мне, лучше пройти несколько километров по океанскому побережью, чем десять метров возле свинарника.

Во время разговора Алан держал ее руку в своей и постукивал согнутыми пальцами по ее ладошке.

– Ты, наверное, скучаешь по своему домику в Корнуолле?

– Странно, если бы это было не так.

– Но ведь в Лондоне даже летом происходит столько интересного! Скоро открывается летний фестиваль искусств, в парках идут джазовые концерты.

– Зато в Корнуолле берега покроются цветами, тропинки под сросшимися кронами деревьев станут таинственными, словно монастырские коридоры…

– И на каждом пятачке запаркуются машины, а на пляжах будет клубиться целый рой нудных туристов.

– Но только не в той глуши, где прячусь я. В моей бухте всегда спокойно, – отразил ее натиск Алан.

– В моей бухте! Как это звучит по-мужски – моей!

Он крепче сжал ее руку.

– Если я соберусь в Корнуолл, ты поедешь со мной?

Повернувшись к нему, Дейдри изучающе посмотрела ему в лицо.

– А в каком качестве?

– Друга и любовницы.

– Ах, твоей сожительницы? – В ее голосе четко прозвучала неприязнь.

– Нет, не сожительницы, а любовницы. Это принципиальная разница. Любовница – это равноправный партнер.

Дейдри испытующе глянула на него.

– Равноправный? Ты можешь это гарантировать?

– Конечно же! – Алан произнес это совершенно искренне. – Клянусь тебе в этом.

Поколебавшись несколько мгновений, Дейдри спросила:

– Когда же ты туда собираешься и надолго ли?

– Когда тебе будет удобно и на сколько ты сможешь.

Дейдри мечтательно промурлыкала, что вырваться из Лондона в летнюю жару было бы очень заманчиво.

– Но я ужасно занята подготовкой своей программы, – огорченно добавила она.

– Ну, пять-шесть дней ты могла бы выкроить.

– Ты в этом уверен? – Дейдри внимательно следила за выражением его лица. Девушка таинственно улыбнулась. – Скажи честно, ты не отказался бы от прелюдии? – Алан изумленно поднял брови. Дейдри пояснила. – Ну, всего того, что мы будем там делать.

– А может быть, того, что мы можем сделать и здесь?

Она невинно посмотрела на Алана.

– Ты имеешь в виду прогулки по набережной и все такое прочее?

– Нет, я имею в виду постель и все такое прочее.

Она сделала вид, что не понимает, о чем он ведет речь. Потом неожиданно спросила:

– Так ты подразумеваешь это?

Внезапно Дейдри толкнула его на софу, поцеловала и стала расстегивать рубашку. Ее прохладные пальцы нежно касались его тела. Она слегка ласкала его соски, перебирала густые волосы на груди. Ему были приятны ее прикосновения, и Дейдри поняла это.

– Ага! Вот я и нашла твою ахиллесову пяту.

– Их у меня очень много.

– Правда?

Она слегка навалилась на него, придавив своим телом. Голова ее склонилась так низко, что Дейдри легко могла целовать его шею и твердый подбородок с ямочкой на нем. Алан до сих пор еще мог держать себя в руках, но, когда ее язык мягко прошелся по его груди и пополз все ниже и ниже, к пупку, он страстно застонал и попытался расстегнуть ее блузку. Но она подняла голову и шепнула:

– Нет, сегодня мы занимаемся только тобой!

Послушно опрокинувшись на спину, он отдался ее ласкам. Внутри Алана все кипело, тело его напряглось, по нему волнами пробегала чувственная дрожь, пальцы впились в бедра Дейдри. Она тихонько куснула его. Алан сладострастно застонал. Ее ласки казались ему сладостной пыткой, потому что он был обречен на целомудрие, не имея права на ее тело. Из-за этого всплески страстного возбуждения от ласк Дейдри то и дело сменялись периодами безнадежности и уныния. Он чувствовал себя ее безвольной игрушкой, не имеющей права на собственные чувства и желания. Тем временем Дейдри, подтянувшись вверх, поцеловала его в губы. Не выдержав, Алан притянул ее голову к себе и жарко поцеловал долгим ответным поцелуем. И сквозь этот поцелуй он прошептал: