Ночные шорохи - Джудит Макнот

— Так и быть, — обреченно вздохнула Слоан и, немного помедлив, повела непрошеного гостя на кухню Если он просит кофе, значит, в самом деле собирается задержаться и сказать наконец правду, а не отделываться общими фразами, чего она боялась больше всего.

Слоан подошла к раковине, налила в кофейник воды и потянулась за жестянкой с кофе, окинув мимолетным взглядом Ричардсона. Тот уже успел снять синюю ветровку и аккуратно пристраивал ее на спинку стула. Неплохо смотрится! Лет около сорока, высокий, с атлетически накачанной фигурой, короткими темными волосами, черными глазами и квадратным подбородком. Настоящий Джеймс Бонд! Правда, одет в белую тенниску, синие брюки и такого же цвета парусиновые туфли на толстой пробковой подошве, так что вполне может сойти за типичного бизнесмена средней руки… если не считать, разумеется, кобуры, из которой выглядывает рукоятка полуавтоматического «зиг-сойера» девятого калибра. И поскольку он, кажется, немного смягчился и больше не грозил ей всеми мыслимыми карами, Слоан старалась вести себя как можно вежливее и даже осмелилась ободряюще улыбнуться, безмолвно упрашивая его поскорее приступить к делу.

— Я слушаю, мистер Ричардсон.

— Две недели назад мы обнаружили, что ваш отец собирается связаться с вами, — начал Пол, присаживаясь к столу. — И собирается позвонить именно сегодня. Кстати, что он вам сказал?

Слоан неторопливо включила кофейник и оперлась бедром о столешницу.

— Неужели вам это не известно?

— Детектив Рейнолдс, мне не до глупых игр. Отвечайте! — надменно бросил фэбээровец, и этот пренебрежительный тон снова задел Слоан за живое. Она едва не вспылила, но какой-то глубинный инстинкт подсказывал, что если она сумеет сдержаться и не сразу выложит все козыри на стол, то вытянет из него все необходимое.

— Он пожаловался, что перенес инфаркт, и попросил приехать в Палм-Бич на несколько недель.

— И что же вы ответили?

— Я его в глаза никогда не видела. Ни разу не встречала. Поэтому отказалась наотрез. Нет, нет и нет.

Пол Ричардсон все это прекрасно знал, но его интересовали исключительно ее отношение к отцу и неподдельно-искренняя реакция на его вопросы.

— Почему вы все-таки отказались?

— Я уже ответила.

— Но ведь он пожаловался, что болен, и хочет познакомиться с вами, пока не поздно.

— Он уже опоздал на тридцать лет.

— Не слишком ли вы импульсивны? — возразил Пол. — Подумайте о наследстве. Миллионы и миллионы! Неужели вы так легко отказываетесь от денег?

Какая трогательная убежденность в том, что баксы Картера Рейнолдса способны заставить ее изменить решение! Ну и жлоб!

Слоан брезгливо поморщилась. Что за люди! За цент готовы удавиться!

— Импульсивна? Вы чересчур поспешно судите обо мне. Когда мне было восемь, мать потеряла работу и нам пришлось почти год перебиваться на сосисках и сандвичах с арахисовым маслом. Мама хотела позвонить Картеру и попросить денег, но я прочла все, что написано в учебнике об арахисовом масле, и доказала ей, что это самая калорийная пища на земле и я люблю его куда больше шоколада. В двенадцать я свалилась с двусторонним воспалением легких, и мама боялась, что я умру без всякой помощи. Но в больницу я лечь не могла, потому что у нас не было медицинской страховки. Мама снова решилась позвонить ему в надежде, что он оплатит больничный счет, но все обошлось, и знаете почему, агент Ричардсон?

— Почему? — послушно спросил Пол, невольно тронутый неукротимой гордостью и почти сверхъестественным достоинством этой совсем не богатой девушки, — Потому что в ту же ночь мне стало лучше. И знаете, что явилось причиной молниеносного исцеления?

— Конечно, нет.

— Я стала поправляться, потому что отказалась иметь что-либо общее с этим человеком и не жалела его грязных денег.

— Понятно.

— В таком случае вы также поймете, от того мне противна сама мысль о каком-то наследстве. Я не больна, не голодаю, не бедствую. И вовсе не собираюсь мчаться в Палм-Бич, чтобы он смог успокоить свою потревоженную совесть. От меня он этого не дождется. Она открыла шкафчик и извлекла оттуда две кружки.

— И что же может заставить вас передумать?

— Чудо. Или внезапный приступ шизофрении. Пол ничего не ответил, выжидая, пока любопытство возьмет верх над обидой и неприязнью. Он посчитал, что на это уйдет несколько минут, но явно недооценил свою собеседницу.

— Это Рейнолдс вас послал? Надеется уговорить меня? Вы действуете от имени ФБР или решили немного подзаработать на стороне во время праздников?

Это предположение, хоть и совершенно не правдоподобное, показало, однако. Полу, что девушка обладает не только живым воображением, но и способностью к дедуктивному мышлению, К сожалению, эти качества отнюдь не подходили для той роли, которую он предназначил для Слоан.

— Бюро интересуется некоторыми аспектами финансовой деятельности Картера Рейнолдса, а также его деловыми партнерами, — официальным тоном ответил Пол, сочтя более разумным проигнорировать обвинения. — Совсем недавно мы получили информацию о том, что Рейнолдс замешан в незаконных операциях, но у нас недостаточно улик, чтобы доказать его непосредственное участие или хотя бы косвенное отношение к криминальным аферам.

Несмотря на полное равнодушие Слоан к отцу. Пол заметил, что девушка настороженно застыла. Он ожидал совершенно другого: злорадного удовлетворения или язвительной усмешки. Но она явно не желала верить обвинениям против родителя.

Однако Слоан довольно быстро пришла в себя и, смущенно улыбнувшись, налила кофе в кружки и поставила на стол поднос.

— Какие именно преступные операции?

— Боюсь, я не вправе сообщить вам это.

— Не понимаю, какое отношение имею к сказанному я, — пожала плечами Слоан, устраиваясь напротив. — Надеюсь, меня вы не подозреваете в пособничестве?

Она выглядела такой несправедливо оскорбленной, что походила на обиженную девчонку, и Пол, сам того не желая, усмехнулся и покачал головой:

— Нет, разумеется, нет. Мы вообще узнали о вашем существовании всего несколько недель назад. Внедрили в его окружение своего осведомителя. Он и донес о намерении Рейнолдса вернуть свою дочь. К несчастью, этот осведомитель больше не может быть нам полезен.

— Почему же?

— Он умер.

— Своей смертью? — уточнила Слоан, поддаваясь профессиональной привычке. Сейчас она совершенно забыла обо всех неприятностях и вновь стала хладнокровным детективом, заядлым колом, для которого всего важнее обличить преступника. Ричардсон едва заметно поколебался, и Слоан все поняла еще прежде, чем услышала ответ.

— Не своей.