Крах - Арне Даль

имеющего непосредственное отношение к «Hells Angels».

Но тут всем быстро заткнут рты.

Филип Брэннлид выглядел значительно младше своих семнадцати. Он казался совершенно потерянным, и было ясно, что его бы лучше передать в руки совсем других специалистов. У Ди у самой был ребенок, она могла себе представить, что сейчас ощущает Филип. Она искренне ему сочувствовала. И все-таки она выбрала этот путь – другого, собственно, не было – собираясь сразу же после беседы лично вызвать для него представителей социальных служб.

На последствия лично для себя и для своей карьеры ей было наплевать.

– Филип, – произнесла она, осторожно присаживаясь напротив дрожащего подростка. – То, что тебе пришлось увидеть, наверное, самое страшное, что только можно себе представить. Я тебе очень сочувствую.

Филип всхлипнул и посмотрел на нее заплаканными глазами.

– Где Юхан? – спросил он.

Не имея ни малейших представлений о том, кто такой Юхан, Ди ответила:

– Он уже едет сюда, Филип. А нам надо как можно скорее поймать того, кто это сделал. Ты можешь рассказать, что ты видел?

Парнишка снова поднял на нее красные глаза. Глядя на него почти материнским взглядом, Ди сказала:

– С твоей мамой мы тоже пытаемся связаться, но это не так легко. Похоже, у нее отключен телефон.

– У бабушки с дедушкой нет телефона.

– Значит, ты был в гараже, когда все случилось, Филип? – спросила Ди.

Он кивнул. По щекам катились слезы.

– Он теперь мой? – спросил он.

– Ты о ком?

– «Fat Boy», он мой?

Ди вспомнила фотографии с телефона, которые ей прислала Луиза Йонссон из гаража в Эскильстуне. Мысленно перебирая каждую деталь, но стараясь не останавливаться на мужчине с топором в голове, Ди попыталась воссоздать картину событий.

– Мотоцикл? – спросила она наугад. – Да, думаю, он достанется тебе. Ты обычно спускаешься в гараж по ночам и возишься с ним? Тайком?

– Нет, возиться с ним мне не разрешают, – ответил Филип.

– А любоваться можно. И мечтать. Но обычно папы там в это время не бывает, так ведь?

– Он спит как бревно.

– А вот сегодня ночью не спал. Ты можешь рассказать, что произошло?

– Я не думал, что он знает…

– Знает что?

– Что я спускаюсь в гараж по ночам. Он шел прямо на меня. А когда увидел меня за мотоциклом… не знаю… он шикнул на меня.

– Шикнул?

– И у меня получилось. Я не пикнул. Благодаря ему. Папа спас меня. А потом…

– Да, Филип. Потом?..

Филип смотрел прямо перед собой. Слезы текли рекой. Ди не торопила его. Наконец, парень слабым голосом произнес:

– Теперь понимаю.

– Что понимаешь?

– Папа сделал пару шагов ему навстречу. Чтобы не завалиться на «Харлей».

– Значит, твой папа знал, что сейчас произойдет?

– Он спас мне жизнь, – сказал Филип, и глаза его расширились.

Ди поняла, что надо пользоваться случаем, пока взгляд Филипа устремлен в невыразимые дали.

– Ты видел убийцу, Филип?

Он покачал головой.

– Нет, только тень… На нем была шапка.

– Что за шапка?

– Обычная серая, натягивается на уши.

– Раз ты заметил цвет шапки, может, разглядел и его лицо?

– Черт, я ничего не видел! Хватит уже.

Ди прикусила язык. С одной стороны, время идет, а с другой – нельзя сейчас упустить мальчишку.

– Прости, Филип, – сказала она, ласково погладив его кисть.

Он не стал отдергивать руку. Слезы продолжали течь по щекам. Ему явно хотелось спрятаться от боли.

– Мы можем вернуться к началу? Ты услышал, как открывается дверь в гараж…

– Папа вошел, пятясь.

– Значит, они появились с улицы? Оттуда, где въезд в гараж?

– Да.

– У тебя есть идеи, что мог твой отец делать на улице в половине третьего ночи?

– Нет. Он был в пижаме…

– А как открывается дверь в гараж?

– С мобильного телефона, – ответил Филип. – Дистанционно.

Ди кивнула. Кроме телефона самого Филипа, других устройств полиция не обнаружила. Ди тщательно подбирала слова. Где-то вдали раздался удар, как будто захлопнулась дверь.

Ди представила себе песочные часы.

– Получается, когда гаражная дверь открылась, они вошли внутрь и обогнули машину. Твой отец все время пятился спиной. А потом он обернулся к тебе и дал знак сидеть тихо. Затем снова повернулся к нападавшему и сделал несколько шагов ему навстречу. Пока все верно?

– Да, – дрожащим голосом подтвердил Филип.

– Ты ведь успел кое-как разглядеть нападавшего? – спросила Ди, слыша, как по коридору приближаются шаги. И голоса. Мужские, возмущенные.

Филип, похоже, ничего не видел и не слышал. Сколько минут ей еще отмерено?

Когда уже видишь, как рушится твоя карьера, чувствуешь себя на удивление свободным.

– Он был выше отца, – сказал Филип. – Я видел его шапку поверх папиной головы. У него была сумка. Когда папа шикнул на меня, тот человек поставил сумку на пол. И наклонился к ней.

«И достал топор, – подумала Ди. – Новехонький, только из магазина».

Шаги и голоса становились все громче. Она успеет задать всего один вопрос, прежде чем все кончится.

Но ничего спрашивать не пришлось. Филип сам сказал:

– И еще кое-что…

Ди взглянула на дверь допросной. Она вот-вот откроется.

– Попробуй вспомнить, Филип, – сказала она. – Это чрезвычайно важно.

– Да, – кивнул он, словно ловя воспоминание на лету. – Точно.

Дверь с грохотом распахнулась. В проеме показался плотный мужчина, одетый в костюм в узкую полоску.

– Меня зовут Юхан Юлленкрейц, я адвокат Филипа Брэннлида, – рявкнул он. – Немедленно прекратите незаконный допрос.

Почти каноном раздался вопль Конни Ландина:

– Что ты тут, черт возьми, устроила, Дезире?

На мгновение Ди задумалась, не сослаться ли ей на Эрьяна Брууна, все-таки это он дал ей зеленый свет. Но инстинкт подсказал ей, что лучше этого не делать.

Пока оба мужчины приближались, Ди схватила Филипа за руки, посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Ты вспомнил, Филип. У тебя отличная память.

– Я помню его руку потом, когда все кончилось, – сказал Филип в то мгновение, когда тяжелая ладонь адвоката Юлленкрейца опустилась ему на плечо.

Филипа вывели из-за стола. По пути из допросной он, не спуская глаз с Ди, произнес:

– Рука убийцы дрожала.

II

16

Он вдруг слышит скрип песка. Очень отчетливо.

Затаив дыхание, прислушивается. Но больше ничего не происходит. Он не дышит целую минуту, но никаких новых звуков не доносится. Он чувствует, как пульс чуть стихает, оставаясь при этом все равно слишком частым.

Если это приходил кто-то из другого времени, то теперь это существо затихло.

Сейчас он почти уверен в том, что наступили те немногочисленные часы, когда солнечный диск опускается в неизвестность за горизонтом.

То, что вначале было чистым страхом, теперь