Люди-феномены - Николай Непомнящий

Маша и Даша – случай абсолютно уникальный. Подобных сиамских близнецов, как утверждают специалисты, нигде в мире больше нет. Кривошляповы – единственные в своем роде. Похожие есть в Бразилии. Но, в отличие от Маши и Даши, они самостоятельно не передвигаются. Маша и Даша ходят. Правда, с костылями, но все же ходят. И в этом немалая заслуга покойного академика П. К. Анохина. Петр Кузьмин, очевидно, прекрасно понимал уникальность и значение для науки феномена Маши и Даши. Но не только этим объяснялось его пристальное внимание и участие в судьбе близнецов. Анохиным двигало истинное милосердие. И не одним Анохиным – жизнь не раз сводила близнецов с людьми, умеющими разделить чужую беду и боль, умеющими сострадать. Это и Надежда Федоровна Горохова, у которой близнецы жили целый год. Это и учителя вечерней школы, которые помогли сестрам получить среднее образование. Это, наконец, и сотрудники стоматологического комплекса, которые постоянно наблюдают за здоровьем да и судьбой Маши и Даши. Вот и к нам-то они обратились потому, что обеспокоены дальнейшей жизнью сестер.

А дело вот в чем. Почти двадцать лет назад сестер поместили в интернат для престарелых. Согласитесь, для совсем тогда еще молодых близнецов – не лучшее место обитания. Но они с этим долгие годы мирились. Пока интернат не перепрофилировали в учреждение для умственно отсталых. И без того суженный для сестер мир превратился в щель. Возможность общения с нормальными людьми почти начисто ушла из их жизни. «Нам стало невыносимо, – рассказывают Маша и Даша. – Мы оказались в полной изоляции, обреченные на бездействие. Даже швейную машинку у нас забрали. Вот здесь, в больничной палате, нам очень хорошо. Кругом добрые, отзывчивые, заботливые люди. Мы не чувствуем себя совсем обделенными судьбой». Отдадим сестрам должное – в их положении сохранять оптимизм, чувство юмора очень непросто. Когда мы ушли от них, мы между собой говорили именно об этом, дивились этому. Но дивились и другому. Как могло произойти, что такое уникальное явление, по сути, никого не интересует? Зато бьет этих людей наша действительность. Сестры не хотят уходить из больницы: одно представление о том, что ждет в интернате, повергает их в ужас. А как иначе – разве можно таким, как они, постоянно жить среди умственно отсталых?

Уникальность сестер отразилась и на их материальном положении. Естественно, в худшую сторону. Впрочем, почему же естественно? Скорее противоестественно, что в месяц они получают всего-то шестьдесят рублей. На двоих. Можно на это жить, когда требуется и уход, и пропитание, и одежда?

«Нам хочется приносить какую-то пользу обществу, – говорят близнецы. – Мы ведь можем быть не только объектом научных наблюдений. Мы способны выполнять посильную работу. Но нам необходимо жилье и более приличное материальное положение. А то ведь мы всю жизнь на подачках добрых людей. Мы понимаем, что нам помогают от чистого сердца. Но хочется и самим как-то участвовать в человеческой жизни. Мы мечтаем о коляске, в которой бы могли хоть иногда выбираться на «свежий воздух, а может, даже посещать кино. Это, правда, предел наших мечтаний...»

Мы обещали сестрам помочь. Как? Наверное, прежде всего специалисты-медики, работники социального обеспечения, юристы должны подумать – впрочем, не только подумать, но и действительно помочь Маше и Даше. Им нужно настоящее место жительства со всеми удобствами. Но не квартира, а такое жилье, в котором было бы и медицинское наблюдение, и элементарный уход, и возможность посильного труда. А главное – возможность общения с нормальными людьми. И это нужно не только для близнецов – это нужно и для науки, ведь явление-то, напомним, поистине уникальное. Необходимо решить вопрос и материального обеспечения сестер.

Лечение Кривошляповых подходит к концу. Их должны на днях выписать из клиники...»

По свидетельству Анны Амелькиной1, и десятилетие спустя в судьбе Маши и Даши мало что изменилось. А точнее – кое-что и усугубилось. Очерк о сестрах назван так: «Сиамские близнецы ищут нарколога». А в подзаголовке значится: «Даша пьет, а Маше приходится закусывать и мучиться с похмелья». Живут сестры в инвалидном доме на окраине Москвы. «Отчаявшись спасти сестру и себя заодно, Маша верит: единственное, что еще может отвлечь Дашу от бутылки, – работа. Но где ее взять в беспробудно пьющем инвалидном доме?

«Мы очень способные! Шить умеем! Пусть бы нам машинку швейную дали или клеить чего».

Будучи в крепком подпитии (одна в сознательном, другая в невольном), сестры звонят знакомым, громко взывая о помощи:

«Ну сделайте же что-нибудь! Мы уже никому не верим – ни Богу, ни черту! Может, Довженко нам поможет?..»

В отличие от сестер Кривошляповых, у их современных зарубежных товарок по несчастью Абигаль и Британи Гензель с материальным обеспечением полный порядок, и живут они с родителями в сельской местности. Аби и Брити, как ласково-уменьшительно зовут их родители, соединены более тесно, чем Маша и Даша: у них, как и у Кривошляповых, две головы и два сердца, но три легких, а ниже пояса – одно тело.

Отец сестер Майк Гензель – плотник, их мать Пэти – сестра службы «Скорой помощи». В семье полный достаток: построенный в колониальном стиле крепкий дом стоит на участке в полгектара. Семья считается одной из самых обеспеченных в округе. Вот что недавно сообщалось о них в прессе: «Пэти и Майк смело приняли вызов судьбы и делают для своих близнецов все, что в их силах. Родители научили девочек плавать, кататься на велосипеде и отвечать на каверзные вопросы детей. Они покупают им красивую одежду (прежде чем надеть ее на девочек, надо отдать платье портнихе, которая сделает на нем два воротника). При этом Аби любит розовый цвет, а Брити нравится голубой. У них во всем индивидуальные вкусы: Брити интересуется животными, Аби любит рисовать. Одна любит молоко, другая его ненавидит...

Как и многие близнецы, девочки настолько похожи, что говорят и действуют в унисон. Когда Брити чихает, рука Аби рефлективно поднимается, чтобы прикрыть рот сестры. «Однажды, – рассказывает.

Майк, – они смотрели телевизор. Вдруг Аби говорит сестре: «Ты думаешь о том же, что и я». Ничего больше не добавив, они встали и ушли в свою комнату. Оказывается, обеим захотелось почитать одну и ту же книжку».

В лютеранском детском саду девочки – знаменитость. На занятиях, когда проводится тестирование, друг у друга не списывают. Аби пишет левой рукой, Брити – правой.

Принципы коллективной работы сестры усвоили быстрее других детей. Они к ним привыкли с раннего детства, хотя это было непросто. Различие в темпераментах проявилось сразу: у Аби волчий аппетит, Брити считает еду скучным занятием; Аби проявляет стремление к лидерству, Брити более рассудительная, ей легче даются знания. Порой они ссорятся, но быстро мирятся, потому что, если близнецы не смогут договориться, куда идти, им буквально не сдвинуться с места.

Для этих девочек свобода всегда будет ограниченной. Хотя пока такой проблемы как будто и нет. Но по мере взросления желание или необходимость иногда уединяться может причинить обеим много неудобств. Майк с тревогой думает: что станет с дочерьми, когда им будет по 13 – 14 лет? Ведь у них намного меньше шансов устроить жизнь, чем у других сверстниц. Но природный оптимизм Майка быстро берет верх: «Кто знает? Они такие хорошенькие! К тому же девочки очень остроумны. В будущем Британи хочет быть летчиком, а Абигаль – зубным врачом. Хотя, конечно, трудно представить, как это будет на самом деле».

Конечно же совместная жизнь подвижно соединенных общим тканевым жгутом близнецов далека от нормальной. Но она делается во много крат сложнее в случаях, когда близнецы соединены еще теснее, например имели две головы на общем туловище.

Близнецы, чье туловище соединено выше пояса, почти до уровня плеч, живут обычно недолго и выглядят как двухголовые существа. Однако одна французская девочка с двумя головами прожила целых 12 лет, оставаясь сенсацией до самой своей смерти в 1773 году.

За это время ученые из Парижской академии наук обнаружили, что ее дополнительная голова передает болевые ощущения остальной части ее тела. Когда эту вторую голову щипали, девочка испытывала боль и начинала плакать: и слезы текли по щекам ее нормальной первой головы. А вот соединенные в позвоночнике братья Джонсы, родившиеся 24 июня 1889 года в Типтон-Каунти (штат Индиана, США), умерли 19 и 20 февраля 1891 года. При рождении они весили 6 килограммов, и длина каждого составляла 55 сантиметров. Их головы были обращены в противоположные стороны. Близнецы имели четыре сросшиеся ноги. Другие медицинские параметры оказались в пределах нормы, но цвет волос и глаз братьев были разными. В возрасте нескольких месяцев уродцев стали выставлять на всеобщее обозрение в отеле Святого Иоанна города Буффало, в предместье Нью-Йорка, где и закончилась их жизнь.