Патриция - неизвестен Автор

-- Ты ничего не понимаешь, -- сказала она. -- Ты ничего не понимаешь во мне!

-- Не понимаю, -- честно подтвердил Том.

-- Я совсем не то, что ты думаешь.

-- Ты... Ты вчера осталась с тем галантерейщиком и спала с ним?

-- Да, -- призналась Патриция. Хотела сперва сказать ему, что после того, как Том покинул ее, она просидела всю ночь в кафе. Но соврать ему не смогла. И повторила, сорвавшись на крик: -- Да, спала! Но так хорошо, как с тобой мне не будет ни с кем.

Они сели на камни. Он молчал.

-- А почему ты вернулся? -- спросила Патриция.

-- Не знаю.

-- Почему ты не можешь принять меня такой, какая я есть?

-- Я даже не знаю какая ты! И кто ты!

-- Я сама не знаю. Я пытаюсь это выяснить. В любом случае -- я не то, что ты обо мне думаешь, Том. Ты меня так и не поцеловал. Неужели не хочешь?

-- После него не хочу.

-- Том, а что ты хочешь? -- Она положила руку ему на плечо и хотела заглянуть ему в глаза, но он смотрел под ноги.

Она взяла его правой рукой за подборок, чуть приподняла и поцеловала.

Они посмотрели друг на друга.

Он потянулся к ней губами, руки его висели безжизненно, и поцеловал ее в ответ -- одними губами, без ласк, но Патриция чуть не закричала от счастья.

-- Я говорю тебе правду, -- сказала Патриция. -- Ты же знаешь, что мне сейчас нужно быть в Мюнхене, но я сейчас здесь, где пляж -- целый мир.

-- Как это пляж может быть целым миром? -- едва заметно улыбнулся он.

-- Когда я с тобой, это для меня -- целый мир.

-- А что во мне такого интересного?

-- Мне нравятся твои мысли, твое тело, нравится, как ты реагируешь на все. Как ты злишься на меня, -- попыталась объяснить Патриция. И уткнулась ему головой в грудь. -- Мне было так плохо!

-- Я неправильно сделал, что уехал вчера?

-- Не знаю. Но мы с тобой по-прежнему любим друг друга? -- с надеждой спросила она. -- Или, может быть, нет? -- добавила она со страхом.

-- Сними рубашку, -- неожиданно сказал он.

-- Что? -- удивилась она.

-- Сними, -- повторил он, снял через голову свой свитер и посмотрел прямо ей в глаза.

Она с готовностью расстегнула пуговицы и, не отрывая глаз от него, медленно стала снимать рубашку. Неожиданно снова накинула и запахнула.

-- Что-нибудь не так? -- спросил он.

-- А ты не хочешь сам меня раздеть?

Он отрицательно помотал головой.

Она сняла рубашку и выпятила вперед свою красивую грудь.

-- А теперь что? -- спросила Патриция.

-- А теперь, -- сказал Том, -- прикоснись пальцами к груди.

-- Зачем?

-- Потому что я тебя прошу, -- серьезно ответил он.

Она повиновалась.

-- Так?

-- Да. Теперь погладь их.

Он внимательно смотрел на нее.

-- Ты ведь не в первый раз так делаешь? -- наконец сказал он.

-- Конечно нет, -- улыбнулась она. -- А что такое?

-- А теперь скажи мне, что ты сейчас чувствуешь?

-- Мне тепло, хорошо...

-- Зажми соски пальцами.

Она сжала, как он попросил.

-- Тебя это возбуждает?

-- Да.

-- Ты, наверно, часто это делаешь, -- он подался к ней.

-- Иногда.

Она почувствовала, чего он хочет и легла на спину. Он расстегнул молнию на ее джинсах. Она сама потянулась туда рукой, догадываясь, о его невысказанном желании, чтобы она поласкала себя и там. Ей было хорошо с Томом, она была готова выполнять любые его просьбы.

Он нежно гладил икру ее ноги, обтянутую материей брюк.

-- Ну поцелуй же меня, -- попросила Патриция нетерпеливо.

-- Нет, -- твердо ответил он и добавил чуть мягче: -- Еще нет.

-- Почему? Тебя это нисколько не заводит? -- Она нежно гладила рукой его плечо.

Он наклонился и поцеловал ее в живот, потом поцеловал бугорочек груди. Она застонала.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

-- Ты для других это тоже делаешь?

-- Для каких других?

-- С которыми спишь.

-- Ты про что? -- не поняла она.

-- Вот эти туристы, которых ты подцепила... Этот галантерейщик...

Она резко села, оттолкнув его.

-- По-твоему, я шлюха, что ли?

Он натянул свитер.

-- Шлюха, не шлюха... Ну, в общем, если бы я захотел спать с профессионалкой, я бы обратился к профессионалке.

-- Это мое дело! -- возмущенно воскликнула она.

-- Если это твое дело, -- Том встал и поднял свой свитер, -- то и делай, что тебе нравится! Одевайся, я тебя отвезу на материк! -- Он пошел не спеша и не оглядываясь в сторону причала. Злость вновь овладела им, затуманив рассудок.

-- Зачем ты берешь на себя такие хлопоты -- ты такой занятой, -- съязвила она. И поняла, что он уходит навсегда. Слезы навернулись на глазах, но она последним усилием загнала их обратно.

-- Том!!! -- сделала она последнюю отчаянную попытку остановить его.

Он обернулся. По выражению его лица она поняла, что он настроен решительно и сейчас его не остановишь.

-- Какой у тебя номер телефона? -- спросила она.

-- Найдешь в справочнике, -- раздраженно сказал он и быстрым шагом пошел прочь. Внутри у него все кипело, ему необходимо было обдумать все в одиночестве.

-- Том, ты дурак! -- уже не сдерживая слез, бросила она ему вслед.

Вот и все. Мы разбиты. Железа гроза

Смертью все искупила.

Вместо тебя мне закроет глаза

Ночь при Фермопилах.

Патриция застегнула джинсы, надела рубашку, взяла свою сумку и двинулась по берегу в противоположном направлении.

Все равно куда. ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Патриция вышла к развалинам древнего эллинского храма. Руины, казалось, дышали историей, навевая мысли о бренности и сиюминутности всего сущего.

Патриция села на ступеньку в тени, у останков высокой стены, достала свой магнитофон и прислонилась щекой к холодному безучастному камню.

-- Все кончено! -- сказала Патриция в магнитофон. -- Том уехал. Прощай, любовь! Все было слишком хорошо, это не могло продлиться долго. Теперь я одна и мне опять плохо. Мне очень больно. Хочется плакать, но это не поможет. Дни, которые я провела с Томом, были как мечта. Этот остров... яхта... Он был такой добрый и такой ласковый. Мне никогда ни с одним мужчиной не было так хорошо...

Она нажала на клавишу паузы, достала сигарету и закурила. Продолжила:

-- Я себя веду, как дура! Нужно найти его и попросить прощения. Но у меня же есть гордость! Дурак он! Зачем он это сделал? Так трудно в это поверить! Нужно было дать ему прослушать мои пленки до конца. Он бы понял меня лучше. То, что я с кем-то спала, еще не значит, что я шлюха.

Откуда-то издали послышался шум мотора. Патриция повернулась в ту сторону. С другой стороны развалин, занимающих довольно обширную площадь, подъехал небольшой автобус, из него стали вылезать девушки в неестественно красивых и ярких одеждах.

Только сейчас Патриция обратила внимание, что там, с другой стороны остова когда-то великолепного храма стоит еще один автобус. Она-то искала покоя и уединения. И тут же показалась большая группа лениво жующих что-то на ходу туристов.

Патриция поняла наконец, кто были девушки в ярких, развевающихся одеждах -фотомодели. Словно пастух непослушного стада из автобуса вышел атлетического сложения блондин с фотоаппаратом и треногой в руках. Он погнал одну из девушек к руинам, остальные модельерши расселись на изумрудной траве.

Патриция оценила красоту местного пейзажа -- выбор фотографом сделан прекрасный. Впрочем, по ее разумению, такой же прекрасный выбор был в любой точке Саламина.

-- Здесь превосходно сохранившиеся руины древнего греческого храма, -по-английски говорил старенький экскурсовод оглядывающимся по сторонам туристам.

Патриция вздохнула и снова начала диктовать в магнитофон:

-- Еще несколько тяжелых дней и ночей и я про все забуду. Все эти любовные истории длятся пару дней и не больше! Не буду сходить с ума! Не буду идиоткой!

Патриция убрала магнитофон в сумку, встала и пошла. Она веско рассудила, что клин клином вышибают. Фотограф ей приглянулся издалека, она решила попробовать познакомиться с ним. Множество девиц, окружающих кудрявого блондина отнюдь не беспокоили ее.

-- Повернись в профиль, -- услышала она проходя мимо останков каменных ворот, голос фотографа. -- Так, хорошо, хорошо. Еще разок. Отлично!

Патриция облокотилась на парапет с другой стороны от фотографа и стала наблюдать за его действиями. Он фотографировал жеманную девицу с длинными светлыми волосами и роскошным бюстом. На ней были одеты белоснежные помпезные одежды, голова перевязана длинным, также белоснежным шарфом.

-- Если я буду смотреть, -- спросила она фотографа, -- не помешаю?

-- Что? -- повернулся он к ней.

Был он светловолос, кучеряв и коренаст, с длинными пижонскими бачками на чисто выбритом лице. На шее висел круглый, блестящий в солнечных лучах, медальон на толстой позолоченной цепочке. Тонкая рубаха под окраску ягуара распахнулась, обнажая покрытый рыжими волосами живот.

-- Меня зовут Беатрисс, -- представилась Патриция, обворожительно улыбнувшись.

-- Бернард, -- ответил фотограф. Он оценивающе-профессиональным взглядом оглядел Патрицию, прикидывая что-то в уме.

-- Эй, -- окликнула разряженная девица-фотомодель. -- Я думала, мы приехали сюда работать!