Воин забвения. След бури - Счастная Елена

То и дело приходилось поднимать голову к небу, чтобы различить на нём тусклое пятно луны, которое проступило, когда облака слегка рассеялись. Она ещё не поднялась высоко и путалась в сосновых ветках, но хотя бы направление указывала верно. А то ведь совсем скверно, если ещё и самим заплутать.

Заплечный мешок, не лишка-то нагруженный, всё больше оттягивал плечи, и ноги словно глубже застревали в снегу. Усталость целого дня пути, пусть и проведённого в седле, давала о себе знать. Млада тихо желала провалиться к бесам Волоту да и себе заодно: зря вызвалась его искать, пусть бродил бы здесь в одиночестве, дурная башка. И в то же время понимала, что по-другому поступить было нельзя. То и дело Скурата на всю округу окликал следопыта, но ни разу на это не последовало хотя бы призрачного ответа. Даже не шумела никакая лесная живность.

– Возвращаться надо, – пробормотал кметь, поглядывая на тускнеющий факел. – Ещё немного, и нас самих искать надобно будет. Если уж Волот заплутал, так нам чего в здешние дебри-то соваться?

– Ещё с версту пройдём и назад, – согласилась Млада. – Думается, за потерю следопыта нам здорово в лагере достанется. Стало быть, с утра снова искать надо.

– Не блуждать же без конца… Да и сама видишь, никому не нравится, что тут творится. Бесовщина какая-то.

– Ты бесовщину прибереги детишек своих пугать.

– Детишек… – хмыкнул Скурата. Словно что-то припомнив, он коротко улыбнулся, но, заметив взгляд Млады, кашлянул и отвернулся.

У него, как и у многих в дружине, ещё не было семьи, а уж тем более детей, которых можно пестовать и вразумлять. Не до того. Хоть тайные и не очень зазнобы в городе, а то и выселках, водились у большей части неженатых парней. Теперь, в походе, они, верно, гораздо острее почувствовали желание вернуться к тем, кого оставили дома. Тем более после первых трудностей пути.

– Чудная ты девка, Млада, – помолчав, усмехнулся кметь.

– Чего это?

Скурата смерил её хитроватым взглядом.

– Тебе будто и дела ни до чего нет, а ведь за Волотом идти вызвалась, хоть могла других отправить. Медведя гоняла взашей, а потом ты ж глянь… – он примирительно поднял руки в ответ на уничтожающий взгляд и добавил ещё более загадочно: – А вельдчонка того, вроде, и шпыняешь, а тронь его – в глотку вцепишься.

– Да ну?..

– Уж ты мне поверь. Я людей-то наскрозь вижу.

Млада только головой покачала. Ох уж ей эти задушевные разговоры…

– Ты лучше под ноги смотри.

Она всего на миг подняла взгляд от следов Волота, которые наконец снова обрели осмысленность, и вдруг увидела впереди тёмную фигуру человека, привалившегося к толстой берёзе. Скурата тут же пошёл быстрее и, обогнав Младу, первым подбежал к неподвижно сидящему прямо на снегу мужчине. Свет факела выхватил из мрака его лицо.

Волот.

Следопыт походил бы на мёртвого – таким бледным и застывшим казалось его лицо – но грудь тяжело вздымалась при дыхании, да глаза ошалело и невидяще шарили по темноте. Посиневшими от холода пальцами он медленно царапал покрытый настом снег рядом со своей ногой и прорыл уже глубокую ямку до самой земли, но не замечал этого.

– Волот! – Скурата крепко тряхнул того за плечо.

Но следопыт даже головы к нему не повернул. Продолжил бездумно пялиться вдаль. Кметь озадаченно опустил руку, не решаясь больше к нему прикоснуться. Тут не сразу сообразишь, что и делать.

Настороженно озираясь, Млада тоже подошла ближе, присела рядом и заглянула в пустые, точно у безумца, глаза. Она не знала, какого цвета они были раньше, но теперь будто бы подёрнулись тонкой ледяной коркой. Кто знает, не чудилось ли это в стылой ночной тьме, но остальной вид нашедшегося Волота говорил, что с ним далеко не всё в порядке. А глаз такого цвета у обычного человека и вовсе быть не должно.

– Волот! Слышишь меня? – Млада сняла перчатку и дотронулась до его холодной щеки.

Следопыт дёрнулся, будто к нему приложили раскалённую головню, и шарахнулся от неё в сторону. Обогнув берёзу, он, как и был, сидя, попятился, перебирая ногами и отталкиваясь руками от земли, пока не упёрся спиной в другой ствол.

– Шальной, чтоль? – пытаясь его догнать, ругался Скурата. – Да постой ты, а то ноги выдеру!

Млада посмотрела на свою ладонь, прикосновение которой так странно подействовало на следопыта, и снова подошла к нему. Волот заскулил, как побитый пёс, и совершенно дико уставился на неё, задрав голову. Не обращая внимания на сопротивление, она крепко взяла его лицо в руки и вгляделась, силясь отыскать в искажённых чертах ниточку разума, за которую можно было бы уцепиться.

– Что с тобой случилось?

Зрачки Волота расширились резко, заполнив почти всю радужку, и Млада ухнула в темноту. Точно на самом деле ушла из-под ног земля. Перехватило дыхание от ложного чувства падения, и по вискам мазнул ветер. Она упала на лёд – голые ладони тут же едва не примёрзли к его гладкой поверхности – и почти стукнулась об него лбом. Ещё и коленями ударилась. Так и стоя на четвереньках, Млада вгляделась в прозрачную глубину замёрзшего озера, которое оказалось тут невесть как. Там не было ничего – лишь вяло текла зеленовато-синяя вода. Но вдруг светлым пятном проступило одно лицо, и другое. Сначала их не удавалось рассмотреть, но они всё поднимались, пока не стали различимы черты. Хальвдан, Медведь, Рогл – и много других знакомых людей Млада узнала в утопленниках, что проплывали мимо подо льдом. Казалось, там вся княжеская дружина. Из их ран ещё сочилась кровь и растворялась в холодной воде. Млада вздрогнула и отпрянула.

Скурата успел поймать её, иначе завалилась бы набок неуклюжим кулём.

– Надо везти в лагерь, – высвобождаясь из рук кметя, буркнула она, силясь отдышаться после страшного наваждения. – Ну его. Там расспросим.

Млада встала, отряхивая перчатки, которые уронила в снег. Главное сейчас – не показать кметю, что она что-то видела, а то ещё чего доброго решит, будто вслед за Волотом тронулась умом.

– Смотри-ка, затих, – кивнул Скурата на следопыта.

Тот и правда трястись перестал, уже не жался к берёзе, как затравленный зверь, и гораздо более разумно озирался по сторонам, словно не мог понять, как тут очутился.

– Вставай, горе, – вздохнул кметь, подхватил Волота под мышку и поставил на ноги.

При этом он не забывал с любопытством поглядывать на Младу, только в лоб ничего спрашивать не торопился. Хоть наверняка и заметил, что с самого начала со следопытом не всё было ладно. Да и с ней, надо сказать, тоже. А вот, коли до лагеря доберутся, как пить дать всё сотникам расскажет. Или вовсе воеводам самим.

Более не мешкая, Млада развернулась и пошла обратно по их же следам. Хотелось поскорее убраться из этого места – так, чего доброго, поверишь в любых чудовищ, что натыканы за каждым кустом. И в любое колдовство. Позади послышалось дыхание Скураты, который тащил за собой вяло переставляющего ноги Волота, пыхтел от усилий и тихо поругивался сквозь зубы.

На этот раз неожиданностей не случилось. Обратный путь показался гораздо короче, вереница следов – прямее, а ночь не такой уж и тёмной. К тому же впереди скоро засиял между деревьев костёр, разливающий по снегу приветливые оранжевые отсветы. Запахло теплом и травами. Низким бубнением послышался тихий разговор.

Ерут и Олан всё ещё не спали, попивали себе горячий отвар, который Млада успела приготовить перед уходом. Долгие поиски пропавшего товарища будто бы вовсе их не обеспокоили. Заслышав скрип шагов, кмети замолкли и подняли на пришедших удивлённые взгляды:

– Споро вы обернулись. За соседним кустом он сидел, что ли? – Олан кивнул на всё ещё не пришедшего в себя следопыта.

– Что значит, споро? – Млада сердито бросила мешок у бревна и тяжело уселась на него. – Все ноги истоптали.

– Дык… – непонимающе пожал плечами Ерут. – Мы только вон по кружкам отвар разлили. Ещё остыть толком не успел, как вы ушли. А вон, уж тут как тут.

Усадив Волота поближе к огню, Скурата обернулся и недоуменно обменялся с Младой взглядами.