Без алиби - Андрей Михайлович Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я присвистнул, хотя за последнее время должен был уже отучиться чему-либо удивляться. Огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за мной никто не следит, быстро пересчитал купюры, самая крупная из которых была двадцатка. Вышло что-то около пятисот баксов.
Мне известны многие способы зарабатывания денег, но чтобы вот так, прямо с неба на голову – с таким я еще не встречался.
– Медной деньгой годы канут в пучину, – забормотал я стихи, первыми пришедшие в голову, и стал аккуратно заворачивать доллары в газету, – Черного моря… Возможно ль достать?.. Думаю вечную думу-кручину… Кем я хотел, кем пришлось ныне стать…
Такой же резинки, что я порезал ножницами, у меня не нашлось, и тогда я обмотал сверток ниткой, положил его на прежнее место и прикрыл сверху ржавым чугунным казаном, в котором когда-то варил плов. Не видел, не брал, не считал. Если у этих денег есть хозяин, и их разыскивают, то я не буду этому препятствовать.
Я свесился с перил, посмотрел вниз, потом наверх. Надо мной живет тетка Шура с мужем и сыном. Сын – алкоголик, отец с матерью – пенсионеры. В этой семье таких денег никогда не было и не будет. Я снова посмотрел вниз и сплюнул. Снизу этот сверток тоже запросто можно закинуть. Вот только покажите мне этого идиота…
Ответ на все эти вопросы у меня был давно готов, просто я все еще сопротивлялся, упирался и не хотел признавать, что эти доллары – и есть тот самый аванс, о котором сказал мне Володя Высоцкий вчера вечером, и то был не сон, не розыгрыш. Игра шла по-крупному, только я все еще не мог разобраться в ее правилах.
Ладно, подождем, последим за развитием событий, сказал я себе, снял с крюка бухту в полиэтиленовом мешке и, зайдя в комнату, закрыл за собой балконную дверь на запоры. Это я изредка делал даже зимой.
9
Конечно, меня не дождались. Когда я пришел в лагерь альпинистов, Князев и Гриша уже оторвались от грешной земли и шли траверсом по стене на высоте метров двухсот. Я сложил руки рупором и крикнул короткое приветствие. Альпинисты, знаю, не любят криков. Громкий голос способен сорвать на головы людей лавину или камнепад. Лавнина здесь не угрожала, а вот получить каменюку в лобешник можно было элементарно, особенно если принять во внимание, что у меня никогда не было защитного шлема, кроме каски в армии. Я, пятясь спиной, предусмотрительно отошел подальше от стены и чуть было не повалил палатку, наступив на растяжки. Еще три дня назад этой палатки здесь не было, значит, сезон набирает силу, народ с ускоряющимся темпом рвется к морю и солнцу, и при хорошем раскладе, если Анна перестанет утомлять меня своим присутствием, можно будет сдать дачку по три бакса за койко-место в сутки.
– Я чуть было не лишил вас крыши над головой, – извинился я перед хозяином палатки, который высунул заспанное смуглое лицо наружу, и присел на корточки, укрепляя колышек камнями.
– Ну что вы, бросьте, я сам! – усмехнулся смуглолицый, почесал затылок, продемонстрировав великолепные бицепсы, потом провел влажным платком по гладкому лицу – умылся, значит. – Воду надо экономить, – объяснил он мне. – Кофейку не желаете?
Я согласился, хотя мне хотелось не кофе, а на стену, но я рассчитывал, что в процессе пития мы познакомимся ближе и, возможно, сходим на стенку вдвоем, в одной связке.
– Вы откуда? – спросил я его, кидая рюкзак под ноги.
– Кемерово, – быстро ответил он и протянул мне руку. – Джамалханг. Можно просто Джо.
Я, не экономя силу, пожал его ладонь.
– А меня просто Кирилл.
– Очень приятно. Садитесь, не стойте, в ногах правды нет.
Меня удивило, что он готовил не на примусе, как большинство туристов в Крыму, а на костре. Он пошел напролом через колючие заросли в поисках хвороста, и мне пришлось помогать ему. Когда мы сели в жидкой тени сосенки пить кофе, Князев и Гриша уже дошли до карниза и теперь готовили страховку, чтобы преодолеть отрицательный подъем.
– Завидуете? – спросил Джо, наблюдая, с каким вожделением я слежу за работой скалолазов. – Возьмите бинокль.
У него была неплохое вооружение, каким мог бы похвастаться не всякий альпинист. Пока он вынимал из рюкзака, сшитого из камуфлированной ткани, бинокль, я разглядел шикарный охотничий нож, топорик и мачете и, кроме того, отличную портативную радиостанцию размером с пачку сигарет. Но вот скальное снаряжение у него было слабовато. Веревка – от силы пятьдесят метров, пяток крючьев и титановых карабинов, обвязка, ленточная лесенка, жумар и мешочек с канифолью. С таким снаряжением только на Сахарную Головку взбираться, где тренируются дети.
Однако я слишком поторопился с выводами. Джо поинтересовался, сколько метров в моей бухте и предложил связать наши веревки в одну. Он сам взялся связывать, и я с удивлением увидел, что делает это он профессионально, затягивая один из сложнейших узлов грейпвайн. В общем, и без слов было ясно, что мы оба не против пойти в одной связке.
В скалолазании я не считаю себя большим мастером, хотя совершенно определенно могу сказать, что нет в Крыму горы, на которую бы я не смог подняться. Я не боюсь высоты, умею разумно рисковать и верю в свои возможности. Но то, что вытворял на стенке Джо, заставляло мои внутренности сжиматься от страха, и часто казалось, что сердце перестает биться. Он брал высоту не мастерством и высокой техникой, а каким-то безумным авантюризмом. Собственно, страховка и я ему не были нужны, он свободно мог подняться на Сокол в одиночку. Джо начисто отвергал общепринятые нормы и правила скалолазания, казалось, он поднимается на гору при помощи липучек. Он зависал над пропастью на одной руке, делал жуткие прыжки в сторону, хватаясь за невидимый выступ в скале, вбивал крючья, повиснув вниз головой с закрепленными в трещине ногами. Он не пускал меня выше себя, оставаясь лидером, выбирал маршрут наиболее сложный и все время поторапливал меня. Каждую секунду я ждал, что он сорвется и с громким воем пронесется
