Противостояние - Александр Маркьянов

   - Шило!

   Прапор, уже поднявшийся и вставший в пару с Грузином, удивленно обернулся

   - Я иду. Принять командование группой прикрытия!

   Лейтенант передал ему свою винтовку, тот принял ее и отдал командиру пулемет.

   - Есть...

   Шило удивился, но ничего не сказал. Лейтенант на "шмон" забитого каравана идти был не должен, он был не только командиром, но еще и снайпером. Командир от шмона должен держаться подальше, он вообще должен держаться подальше от любых потенциально опасных ситуаций, да и снайперу сам Бог велел на шмон не ходить. Однако, приказ командира обсуждению не подлежал - поэтому Шило пошел на место командира, примеряясь к винтовке. Лег он чуть подальше - ни один снайпер в чужую лежку не ляжет, дурная примета...

   - Грузин! К центру правь давай...

   - Есть.

   В одиночку на шмон каравана тоже ходят - вообще, в каждом отряде, в каждой группе специального назначения были свои, наработанные опытом приемы. Лейтенант в своей группе ввел строгое правило - при шмоне каравана работать только парами, один шмонает, другой его прикрывает. Слишком часто были случаи, когда дух, обгоревший, изорванный осколками таки оказывался еще жив и у него хватало сил, чтобы выстрелить из пистолета или рвануть кольцо гранаты. Поэтому же по всем подозрительным духам - а ими считались все, кто не пополам к примеру разорван, делали контрольный выстрел в голову, прежде чем шмонать.

   - Грузин.

   - Да?

   - По центру пленный будет. Не торопись.

   - Понял... - Грузин заулыбался. Пленный - а пленный явно будет важным, не зря его лейтенант в живых оставил - это еще более ценный трофей, чем оружие. Да и тащить его до посадочной площадки легче - не на хребте, сам пойдет, ножками...

   Стукнул один выстрел, другой. На движение - может и просто померещилось что-то. Караван был все ближе - лежащие на тропе фигуры бородатых, окрашенная бурым белая ткань одежды, спокойно стоящие под непосильной тяжестью хурджинов ослы - там где их не пошматовали мины. Там, куда пришелся удар ОЗМок - не было ни ослов ни людей, были только куски мяса.

   Лейтенант мельком смотрел на распластанные по серой земле фигуры, трупы людей чью жизнь прервали его пули и пули его товарищей. Один из моджахедов лежал на спине - он попытался выстрелить из гранатомета, когда свинцовая плеть пулемета вырвала его из этой жизни. Бросалось в глаза его лицо - молодое, не знавшее еще бритвы, с тонкими, почти девичьими чертами лица. Подернутые пленкой небытия глаза мертво смотрели на лейтенанта...

   Ради чего все это? Ради чего вы воюете с нами*? Ради чего вы идете на землю Афганистана, чтобы убивать и умирать, убивать своих же соплеменников и умирать от пуль шурави. Ради чего - этого?

   За что вы так ненавидите нас?

   Лейтенант не раскаивался - нет. Он знал что война есть война. Он видел обезображенные тела советских солдат, которым не повезло оказаться ранеными на простреливаемом насквозь горном склоне без возможности отойти. Духи перебили их всех, а потом, пока не пришли вертушки и подкрепление - пришли женщины и дети из соседнего кишлака. Ножами они выкалывали глаза, отрезали губы, вспарывали животы, кастрировали. Когда шурави вернулись с подкреплением, один из солдат был еще жив и умер на руках своих товарищей.

   Командовавший операцией подполковник тогда приказал накрыть кишлак Градами и артиллерией. И приказ был выполнен. А еще подполковник поседел. За одну ночь.

   Пленный поднялся сам. Молча, держа руки над головой. Он укрывался за ослом и сейчас решил сдаться. Выше среднего роста, крепкий на вид, седой. Одет как британец колониальных времен - выглядело это даже шутовски...

   - Hands up! On your knees!*** - нужные фразеологические обороты всплывали в памяти сами собой. Вспомнилась Маргарита Генриховна - строгая учительница-немка, преподаватель английского и немецкого в одном лице из языковой спецшколы, где он учился...

   Руки у пленного уже были подняты, на колени он медленно опустился, не спуская глаз с русских. Вел он себя пока весьма мирно и лейтенант окончательно решил брать его живым и тащить в штаб - там разберутся, что это за птица. Захват живым иностранного военного советника - прекрасный результат, как минимум на "Красную звезду" тянет, а то и повыше забирай. И братве что-то достанется...

   - Держи его! - скомандовал лейтенант Грузину, хотя командовать смысла не было - тот и так сдвинулся немного в сторону и взял пленного на прицел. Лейтенант медленно двинулся вперед, за спиной коротко хлопали одиночные выстрелы - ребята "контролировали" душманов.

   Одной из проблем в таком случае было - как связать пленного, чтобы он мог передвигаться самостоятельно - и в то же время не имел шансов вырваться. Афганцы учили советских товарищей связывать руки пленного его же чалмой, чалма есть у каждого - но способ был признан ненадежным и от него отказались. Не раз таким образом связанному душку удавалось освободить руки и ... Нужны были наручники - самые обыкновенные наручники, какими пользуется милиция, им и цена то - копейка. Но - на снабжение армии наручники приняты не были, поэтому наручники не выдавали, и взять их было негде. Выходили из положения по-разному. Кто-то раздобывал-таки наручники, у тех же царандоевцев и ХАДовцев, обычно в обмен на фляжку спирта, до которого многие афганцы были большими охотниками. Кто-то связывал парашютной стропой, специально таскал в кармане несколько отрезков нужной длины. Лейтенанту же повезло несказанно - во время разгрома очередного сильно укрепленного базового района моджахедов его группа сумела "грохнуть" пещеру, где квартировали несколько духовских контрразведчиков. Когда осела пыль, они вошли в пещеру на предмет оценить потери врага, поискать развединформацию - у контрразведчиков она могла быть особенно ценной - и поживиться чем-нибудь материальным. Тогда лейтенанту и попали на глаза эти крошечные никелированные штуковины, в которых он с немалым удивлением опознал наручники - но наручники странные каких он никогда не видел. Когда же он разобрался, как ими пользоваться - то пришел в полный восторг. Это была так называемая "гонконгская модель", цепляющаяся не на запястья, а на большие пальцы. Поэтому, наручники эти весили меньше обычных раза в четыре и почти не занимали места. Таких было всего три штуки, и теперь лейтенант таскал их с собой в кармане вместе с парашютными стропами.

   Лейтенант осторожно зашел сзади, поймал руки пленника, споро сковал их наручниками. Тот не сопротивлялся. Все...

   - To the forward! Move! - рявкнул он, поставил пленного на ноги и подтолкнул в спину в сторону Грузина - Грузин, проводи! Глаз с него не спускайте!

   - Есть!

   Лейтенант медленно пошел вдоль каравана. Каждый, как муравей занимался своим делом, при этом спешил - помнил, что он на чужой территории и чем быстрее ты отсюда уберешься - тем больше поживешь. Рад при помощи Бая снимал ОЗМки и МОНки- еще пригодятся. Кто-то сидел в охранении по обе стороны каравана - на случай, если за караваном по этой тропе идет еще одна банда. Остальные споро шмонали хурджины на предмет добычи.

   - Шило... - проговорил лейтенант

   - Все чики-чики, командир. Тут дури - не меньше тонны. И всякого товара полно. Похоже, караван не "военный", с товаром и с дурью.

   Скворцов и сам все видел. Удвухсотили до шестидесяти духов, может даже семьдесят. Дури тормознули...без счета

   - Потери?

   - Двое трехсотых. Идти смогут. Ну и так... по мелочи.

   Считай, без потерь караван здоровый задолбили. Лейтенант просто сделал то же, что духи делали с колоннами советской армии на узких горных дорогах. Сейчас же становилось понятно - почему согласно отчетам в штабах все население Афганистана перебили как минимум три раза - а оппозиция до сих пор продолжает воевать. Заранее подобранные позиции стрелков, огонь сверху вниз, внезапность нападения. Слабое знание местности компенсируется великолепной выучкой спецназовцев и отсутствием брони у духов. И вот итог - семьдесят двухсотых разменяли на двух трехсотых. Как нельзя лучше...

   - Кто?

   - Гусь - под самый дембель пометили. И Фриц.

   - Дурь уничтожить. Пополнить боезапас. Если кто что взять хочет - пусть берет, но потащит все это сам****. На все про все - двадцать минут, потом делаем ноги.

   Скворцов прошел дальше остановился перед камнем. На камне сидел Гусь, индпакетом он уже обмотался. Промедолом***** ширяться было нельзя, еще до вертолетной площадки идти - поэтому он морщась, курил какую то сигарету с фильтром, возможно тоже трофейную, жадно сглатывая дым.

   - Как ты так? - спросил лейтенант

   - Рикошетом, зараза... Я и не просек... Только когда отстрелялись, чувствую, не то что-то... - Гусь злобно щерился. Ему скоро было уходить на дембель, и ранили его в первый раз за все время службы, чем он был очень недоволен.