Зной пустыни - Александра Торн

Все остальное было просто ужасным. Обшарпанный дом «украшали» трещины и заплаты, а его архитектура вообще не выдерживала никакой критики. Парней типа Реджинальда Квинси, привыкших к загородным виллам, таким домом не удивишь, и тем более соседством. Полуразрушенные строения, чадящие и тарахтящие машины — символы нищеты и полной безнадежности. Он попадет сюда только через ее труп.

— Я с большим удовольствием пообедаю с вами, — сказала Марианна, — но у меня назначено деловое свидание в Скоттсдейле. Может, нам лучше встретиться в пять у галереи Лиз Кент?

— Конечно, конечно. Сделаем, как вам удобно. Думаю, мастерская подождет, не правда ли? A bientot, chérie[4].

Его последние слова заставили Марианну напрячь память. Если он имеет обыкновение употреблять французские словечки, то ей придется освежить свои знания, полученные в средней школе. Первый пришедший на ум элемент словарного запаса, заставил ее улыбнуться. Merde[5]. Да, не густо, но начало положено.

Насвистывая «Париж — любовь моя», она пошла в кухню.

На столе лежала нераспечатанная почта. Не был вскрыт даже конверт с печатью музея Гуггенгейма, хотя в другое время письмо прочли бы уже несколько раз. Такой корреспонденцией не бросаются. Но сегодня Лиз так злилась на себя, что не могла заниматься делами. Как только ей пришло в голову вмешивать в свои проблемы Рика и пригласить его к себе в постель?

Правда, он оказался довольно тактичным парнем и ушел до рассвета, очевидно, поняв, что утром им обоим уже нечего будет сказать друг другу.

Лиз откинулась на спинку стула и помассировала виски. Все надо делать по порядку — сначала разобраться с Аланом, а потом решить, какое место в ее жизни займет Рик.

Она вскрыла письмо из музея Гуггенгейма, но не успела приступить к чтению, как раздался вежливый стук в дверь.

— Войдите.

Хотя Арчер Гаррисон была безукоризненно одета, причесана и подкрашена, сразу чувствовалось, что она взволнована.

— Лиз, надеюсь, ты простишь мне внезапное вторжение.

— Вообще ты выбрала не самое удачное время.

— Я отниму у тебя всего несколько минут.

— Ну ладно, — смягчилась Лиз. — Садись.

Арчер села напротив.

— Мне надо кое-что обсудить с тобой.

— Надеюсь, речь пойдет не о выставке в Санта-Фе? Возможность выставляться одновременно с Романом Де Сильва выпадает раз в жизни. Он сам настоял, чтобы твои работы тоже попали на эту выставку.

— Да, я очень ему благодарна, именно поэтому и пришла. Мой муж уезжает сегодня на шесть месяцев. Сначала я отказалась его сопровождать, а потом… засомневалась. Я не уверена, что у меня такой талант, чтобы рисковать ради выставки семейным положением.

— Ты хочешь, чтобы я тебя ободрила?

— Я хочу, чтобы ты сказала мне правду.

Лиз помолчала, тщательно обдумывая ответ.

— Ты серьезно настроена ехать с ним? — Арчер кивнула. — А тебе ясно, что расплачиваться за твое решение буду я?

— Ясно, — ответила Арчер, нервно играя застежкой сумочки из крокодиловой кожи. — Но я доверяю твоему суждению.

Лиз невидящим взглядом уставилась в пространство. Она не терпела давать советы, однако хорошо разбиралась в стремлениях людей. Ей вдруг захотелось поделиться с Арчер своими горестями, облегчить душу, но вовремя подавила это неуместное желание. Арчер пришла не исповедоваться. Она просто не уверена в себе и нуждается только в словах ободрения.

— У тебя очень большой талант, — начала Лиз…

Настало время ленча, и в зале было полно посетителей. Среди гула голосов раздавался звон серебряных приборов, стук ножей о тарелки. Арчер и Марианна, покончив с огненным мясом, блаженно расслаблялись за чашкой кофе.

— Как ты думаешь, пояс и шарф подойдут к моему голубому платью? — спросила Марианна. — Я хочу произвести впечатление.

— Мистер Квинси понимает, что встречается с художницей, а не с фотомоделью. Ты здорово смотришься и в этом наряде.

Все утро они провели в торговом комплексе «Боргата», огромном здании, стилизованном под средневековый итальянский замок. Марианну зачаровал «Каприччо», самый фешенебельный магазин, и Арчер с трудом отговорила подругу от безрассудных трат.

— Ну ладно, расскажи мне лучше о своем разговоре с Лиз.

— Да тут нечего рассказывать. Я проснулась с мыслью, что совершу трагическую ошибку, если не поеду с Луисом в Гонконг, а после разговора с Лиз поняла, что сделала бы еще большую ошибку, уехав, — призналась Арчер, — я до сих пор чувствую себя дьявольски неловко.

Марианна сочувственно кивнула.

— Мне это чувство знакомо. Сделаешь — плохо, не сделаешь — тоже ничего хорошего. Если тебя это утешит, то могу сказать, что, пожалуй, ты поступаешь правильно. А как Луис воспринял твое решение?

Арчер откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу.

— Толком не знаю. Он слишком занят, ну нас не было времени серьезно поговорить. Знаешь, меня уже тошнит от проблем. Расскажи лучше о предстоящем свидании. По-моему, этот Квинси положил на тебя глаз.

— Думаю, ему просто одиноко. Он недавно в городе и не успел обзавестись знакомыми. — Марианна вдруг улыбнулась. — Кажется, я ему действительно нравлюсь.

— А что в этом странного? — негодующе воскликнула Арчер, которая при каждом удобном случае пыталась избавить Марианну от комплекса неполноценности.

Марианна проигнорировала вопрос.

— Как он тебе?

— Это не имеет значения, — ответила Арчер.

Она не могла сказать Марианне правду, что-то в Квинси ее настораживало. Но, возможно, дело было не в нем, а в ее поганом настроении.

— Он, конечно, отличается от парней, с которыми я встречалась в баре. Туда приходили либо женатые, которым надо расслабиться, либо одинокие чудаки. А в Реджинальде чувствуется класс, он превосходно разбирается в живописи. — Марианна радостно рассмеялась. — Кроме того, он купил три мои картины.

Увлекшись приятной беседой, Арчер рассказала Марианне о тайне Лиз, которой та с ней поделилась. Оказывается, хозяйка галереи когда-то мечтала стать художницей, с этого и начался ее интерес к искусству.

По дороге домой Арчер с горечью размышляла о том, что за последние месяцы они с Марианной поменялись ролями. Теперь ее подруга проводит вечер в обществе мужчины, а она провожает мужа в дальнюю дорогу.

Шесть часов без перерыва Алан гнал машину на восток. Он читал названия мест на своей карте, и его тоска рассеивалась: Мескаль, Тексас, Каньон, Апачи-Пасс, Дос-Кабесас, Педрегосас. Даже название Аризона происходит от индейского слова «аризонак» — маленькая весна. Здесь кочевали его предки. Суровая земля не прощала слабости, но он любил ее.