Последняя сказка2 - Кира Тигрис

 – Схватить их быст... – она так и не договорила, и, сладко зевнув, растянулась на полу. Следом за ней один за другим попадали стражники, звеня мечами.

А Тилль все играл и играл, наполняя залу волшебной сладкой музыкой и погружая всех обитателей дворца в крепкий сказочный сон. Приезжие же гости с недоумением бегали по бесконечным залам и коридорам, пытаясь найти хоть одного бодрствующего обитателя дворца.

Музыканты лежали в обнимку с инструментами, стража с оружием, слуги с опахалами, повара спали на кухне, уткнувшись лицами в салаты, советники и генералы растянулись в своих кабинетах среди чернильниц, печатей и бумаг.

Тишину во дворце нарушали лишь звуки падающих тел и бесконечный храп на все тона и тональности.

Внезапно, из самой дальней башни потянулся черный едкий дым – слуга, уснув, уронил факел на дорогие ковры, которые тут же вспыхнули. Из высокой белокаменной башни, охваченной огнем, стали доноситься громкие крики о помощи – но никто не спешил помочь, все слишком крепко спали.

Вдруг среди клубов дыма неожиданно появился ковер-самолет, сильно провисший под тяжестью огромного зеленого орка. Это был принц Сандрий, тот самый Лесандр, которого бросили друзья, но не оставили надежды. Проснувшись утром один среди цветов, он долго искал своих спутников.

 Но, как только увидал свое отражение в чистом ручейке, он моментально понял, что они его бросили, испугавшись нового столь страшного обличия. Убитый горем, Сандрий побрел вдоль ручейка и наткнулся на пещеру, ту самую, в которой гоблин Расим хранил свои низкокачественные товары. По указу джинна из колодца, зеленый купец должен был продать их все до единого, чтобы вернуть своего отца.

Там, среди груд посуды и тряпья, Сандрий нашел ковер-самолет и, ни секунды не думая, отправился в белокаменный дворец великого султана. Но под тяжелой ношей седока старенький пыльный ковер еле плелся и даже несколько раз опрокинулся, благо, эти ДТП случились посреди пустыни, а не над городом. И потому Сандрий сильно опоздал, а когда увидел черные клубы дыма над башней и услышал крик о помощи, сразу кинулся туда. Первым он вытащил из огня спящего слугу, а затем снова отправился на крик о помощи.

Сквозь клубы едкого черного дыма он увидел прекрасную белокурую девушку в дорогих одеждах, уже лежащую без сознания среди богатых ковров.

Не раздумывая, орк схватил легкий белый платок, что валялся рядом па полу со спящей красавицей и закрыл им свое ужасное лицо. Это была принцесса Зюйдан, младшая дочь великого султана. Сандрий осторожно взял ее на руки и понес по коридорам в безопасное место. 

 – Кто же ты, смелый рыцарь? – тихо спросила она, приходя в сознание, с интересом вглядываясь в белый платок, – мой отец, великий султан, щедро вознаградит тебя!

 – Лицом я не вышел, Ваше Прекрашейство, – прорычал орк, – прошу не снимайте мой платок – до смерти сильно испугаетесь!

С этими словами он отпустил девушку на ноги, порываясь уйти.

 – Куда же ты, мой милый друг? – спросила она, дотрагиваясь худенькой белой ручкой до его могучей груди, – ни капли не испугаюсь я лика твоего, коль твое сердце так прекрасно!

И принцесса быстро сдернула платок с орочьей клыкастой морды. Наступила долгая неловкая пауза, Сандрий желал провалиться, не оставляя дыры в полу. После чего принцесса подошла к нему ближе, и, коснувшись рукой его зеленых щек, произнесла:

 – Ни капли мне не страшен спаситель мой! Влюбленный орк уже не монстр! Когда другие, лицами милы, сердцами отвернулись от меня!

В дальнем конце коридора послушались шаги – это горожане, увидев черный дым, бежали заливать пожар, как всегда, не вовремя. Спал только дворец, а белый город у его подножья жил прежней жизнью.

 – Простите меня, моя принцесса! – прорычал орк, прыгая на свой ковер-самолет, – пора лететь, пока меня тут не нашли и в подземелье не швырнули!

Но девушка не слышала его, она упала на пол, крепко уснув, убаюканная сладкой мелодией. Не важно, как долго будет спать прекрасная Зюйдан, как далеко унесет Сандрия ковер-самолет, они больше никогда не будут прежними, ибо есть на свете сила, на которую не действует ни время, ни расстояние, она дороже жизни, сильнее самой смерти и уж, тем более, заклятий подлого духа колодца!

А в это время в другом конце дворца проснулась старшая дочь султана – всем известная принцесса Аир, прекрасная и холодная, как айсберг. Она осторожно отодвинула легкую занавеску своей роскошной постели и выглянула наружу. Первое, что она увидела, было удивленное, перекошенное от страха лицо Двадцатого, тот, однако, принялся приглаживать рукой свои серебряные волосы.

 – Мой милый принц! Столь благородный и прекрасный! – улыбнулась она, ее зеленые глаза сияли, а роскошные черные волосы извивались игривыми прядями на стройных плечах. Как и было задумано хитрым духом колодца, Аир влюбилась в первого молодого человека, который попался ей на глаза после ее долгого крепкого сна.

Двадцатый отпрыгнул в сторону, как ужаленный, его сердце отчаянно колотилось. Прежде он не только никогда не знал любви, но и ни от кого не слышал, чтоб его называли милым. Таких слов не знали на Земле, таких чувств просто не существовало.

 – Ээ... что вы имеете в виду, девушка? – с украдкой заглянул он в огромные зеленые глаза принцессы, постепенно наполнявшиеся паникой и ужасом, - с добрым утром!

 – Я не красива? Ты так холоден со мной! Как цапля с жабой! – слезы брызнули из ее прекрасных глаз.

 – Нет! Ты ее по массе больше! – как мог успокаивал Двадцатый, – и... ты очень даже ничего!

 – Ничего? – вскрикнула девушка, – что значит ничего?

Ей писали песни, читали стихи, с ее именем просыпались и засыпали юноши двух царств, за ее улыбку каждый был готов умереть. А тут ей говорят, что она "размером побольше жабы", что, в общем-то, "ничего".

Как порой зла любовь, принцесса не полюбила ни одного рыцаря, не жалеющего жизнь в ее честь, ни одного поэта, дарящего ей свое сердце сквозь строки, ни благородного принца, отдающего за ее руку все королевство.

Зато теперь, когда ее холодное сердечко, наконец, растаяло от нелепой улыбки чужестранца, когда, под его удивленным взглядом, она забывала дышать и, вот, когда она сама бежит к нему, влюбленная и счастливая, ей вдруг объявляют, что все ее чувства и надежды совсем «ничего» не значат.

 – Но, я люблю тебя, жестокий и прекрасный! Полюбила с первого взгляда, как глупая! – принцесса бросилась к Двадцатому с распростертыми объятиями, но он резко попятился назад, – ты возьмешь меня в жены? Мы будем жить долго и счастливо, мой милый принц! И умрем в один день!

 – Нет... эм... да, конечно, – промямлил он, совершенно не желая умирать ни в один день, ни в разные, – через часок, пожалуй, возьму!