Дикая полынь - Цезарь Солодарь

И это делалось, несмотря на то, что, по признанию сионистского историка Исайи Транка, в восточных районах оккупированных стран географическая близость гетто к партизанским базам обеспечивала возможность спасения многих заточенных там евреев.

В 1942 году Советское правительство трижды довело до сведения мировой общественности чудовищные факты зверств фашистских оккупантов, в частности, официально сообщило о геноциде в отношении еврейского населения. 19 декабря был опубликован подкрепленный большим фактическим материалом советский документ "Осуществление гитлеровскими властями плана истребления еврейского населения Европы".

А сионисты, верные своим фанатичным стремлениям захватить и колонизировать Палестину, продолжали вопить о равнодушии к судьбе евреев со стороны "всех остальных народов". Сионистская пропаганда упорно подчеркивала "преувеличенность" советских сообщений о гитлеровском геноциде в отношении евреев. Дав Жозеф, руководитель политического департамента головной организации международного сионизма, выступающей под "беспартийным" псевдонимом "Еврейского агентства", цинично оправдывал сокрытие от человечества истинных масштабов гитлеровских зверств: "Если мы объявим, что нацисты убили миллионы евреев, нас с полным основанием спросят, где же тогда те миллионы евреев, для которых, по нашему утверждению, нам после окончания войны понадобится обеспечить национальный очаг на земле Израилевой".

А советские воины-интернационалисты, воины-освободители, продвигаясь с боями на запад, продолжали, не щадя жизни, освобождать узников гитлеровских застенков.

Я уже рассказывал, как советские воины предприняли смелые, стремительные рывки для спасения почти ста тысяч венгерских евреев. В истории второй мировой войны это далеко не единичный факт.

Дважды Герой Советского Союза, генерал-полковник Д.А. Драгунский вспоминал на пресс-конференции возглавляемого им Антисионистского комитета советской общественности:

"Наша 55-я гвардейская танковая бригада на всем боевом пути освобождала города, села, концентрационные лагеря, в которых томились жертвы фашизма: русские, поляки, чехи, французы, евреи, англичане, американцы и другие.

При освобождении танкисты обнимали узников, плакали вместе с ними - это были слезы радости и боли за своих родных и близких, погибших в немецких лагерях смерти. Им отдавали хлеб, сахар, делились всем тем, что имели.

В лесах между Болеславцем и Любанью на территории Польши в подвале огромного сарая мои разведчики обнаружили обросших, полуживых людей - это были польские евреи, чудом спасшиеся от фашистской расправы. Танкисты раскрыли подземелье, вытащили 250 голодных, истощенных, полуживых людей. Там же были и десятки разложившихся уже трупов.

Две недели мы держали спасенных в своем медицинском подразделении, им была оказана немедленная медицинская помощь. Медики, повара, солдаты не отходили от них и поставили их на ноги. Потом все были отправлены в освобожденные города.

И таких примеров было очень много и на территории Белоруссии, Украины и Польши, когда советские войска освобождали узников фашистских концлагерей всех национальностей, в том числе евреев".

В необычайно впечатляющей документальной книге "Низвержение в ад" известный французский писатель Владимир Познер устами самих спасенных рассказывает о спасении советскими воинами большой группы узников Освенцима.

Я же хочу ознакомить читателя с несколько сокращенной записью рассказа полковника в отставке Григория Давыдовича Елисаветского. Он командовал полком, принесшим освобождение еще живым (вернее сказать, полуживым) заключенным этого ада из адов, созданных гитлеровским карательным механизмом:

"Наша 60-я армия спешила овладеть районом Освенцима. Промедление могло привести к увеличению жертв среди узников. К тому времени мы уже многое знали о трагизме положения узников гитлеровских концлагерей. Но то, что мы увидели, услышали из уст чудом оставшихся в живых узников, превзошло границы всего возможного, доступного пониманию.

Суббота, 27 января 1945 года - день, когда войска 60-й армии под командованием генерал-полковника (ныне генерала армии) П.А. Курочкина сломали сопротивление противника и овладели гитлеровским комбинатом смерти. Часть, которой командовал я, освобождала лагерь Биркенау (Бжезинка), в котором были расположены газовые камеры и печи крематория. Там оказалось несколько бараков, наполненных евреями, предназначенными к уничтожению.

Бараков около пятисот. Они - словно зрительное воплощение дьявольского фашистского плана истребления целых народов. Обходим территорию опустошенного лагеря. Всюду запорошенные снегом трупы: женщины, дети, старики, застреленные в упор. А вот ужасная картина: мертвая женщина с прижатым к груди младенцем. Поспешно отступая, буквально перед нашим приходом фашисты угнали около 80 тысяч узников, видимо, рассчитывая еще использовать их рабский труд. Отстающих расстреливали в упор, чтобы не оставлять свидетелей зверств. Несчастную женщину с ребенком тоже настигла автоматная очередь гитлеровского выродка. Часть угнанных узников наша армия догнала. Конвой перебили. Многих узников спасли.

В одном бараке мы увидели: в сумраке на трехярусных нарах, как в складе на стеллажах, лежали полуживые изможденные люди, смотревшие на нас с испугом. Это были евреи из ряда стран, до травмированного сознания которых мы пытались довести, что они уже свободны, что им нечего бояться. Удалось это сделать только тогда, когда я заговорил с ними на идиш: "Я советский офицер, мы пришли вас освободить".

В бараках мы нашли несколько тысяч до крайности истощенных дистрофией, искалеченных физически и морально людей. Они находились на грани жизни и смерти. Их надо было срочно спасать. Мчусь с докладом к командующему армией. Генерал Павел Алексеевич Курочкин выделил в мое распоряжение два госпиталя..."

Вынужден прервать Григория Давыдовича и дать существенную справку: генерал Курочкин счел возможным выделить два госпиталя для лечения освенцимских узников в тот самый момент, когда его войска вели решающие бои за овладение обреченным нацистами на разрушение Краковом.

"Передать невозможно, что делали наши люди, врачи, медсестры, офицеры, солдаты, - продолжает Г.Д. Елисаветский. - Они не ели, не спали, отхаживали людей, боролись за каждую жизнь. К сожалению, многие уже были обречены. Не удалось спасти и норвежского паренька лет девятнадцати, которого принесли в госпиталь всего в глубоких ранах. Из многих тысяч "подопытных" он остался в живых. Его прятали узники. Не могу забыть его грустных глаз. Как молил он о спасении!

Исполинскими усилиями наших медиков удалось вырвать у смерти 2819 человек. Это был воистину подвиг.

И вот, после виденного мною и пережитого, я узнаю о различного рода насквозь лживых, клеветнических публикациях, оскорбляющих священную память советских воинов, отдавших жизнь за избавление народов Европы от коричневой чумы. Я вправе заявить во всеуслышание, что советские офицеры и солдаты сделали все возможное и даже сверхвозможное для освобождения, а потом и возвращения к жизни узников концлагерей, в частности, Освенцима!".

Особенно азартно муссируют сионистские пропагандисты версии о равнодушии Советской Армии к судьбе населения, загнанного в фашистские гетто. А ведь среди этих, с позволения сказать, пропагандистов можно встретить и таких, кого спасли советские воины, освобождая оккупированные территории нашей страны, Польши, Германии, Венгрии, Чехословакии.

Для наших воинов, воспитанных в духе социалистического интернационализма, чужого горя, повторяю, не бывает. Не щадя крови и жизни, шли они с освободительными боями вперед, освобождая порабощенных нацизмом людей любой национальности. И зачастую только после тяжелого боя узнавали национальность спасенных ими людей. А иногда, так и не успев узнать, шли дальше на запад. Шли на штурм других фашистских застенков.

Через несколько часов после капитуляции Берлина записал я рассказ старшего сержанта Н. Пескова, командира комсомольской штурмовой группы, шедшей на захват дворца кайзера Вильгельма на Шлоссплац. Рассказав мне, как младший сержант Алексеенко, не добравшись еще до крыши кайзеровского дворца, укрепил "для поднятия боевого духа" красный флаг в окне второго этажа, Песков воскликнул:

- А ведь Алексеенко и на освобождение пленных первым ринулся.

- Каких пленных?

- Вернее, не пленных, а каторжников, В глубоких подвалах почти без воздуха гитлеровцы заставляли их по двадцать часов в сутки делать какие-то части для минометов. Обнаружили мы эту каторгу по дороге к кайзеровскому дворцу. С разрешения комбата задержались там на двадцать пять минут. Охрана-то была сверху, с ней мы быстро покончили. А когда ворвались в подвал, каторжники сразу даже не поверили, что они свободны.