Слишком идеально - Джулия Ортолон

Шорты, в отличие от рубашки, были сильно поношенные. Неужели мистер Гаспар тоже трудится над обустройством форта? Или он настолько разленился, что целый день валяется на диване в трениках и смотрит телевизор? Когда не носит одежду марки «Зенья», конечно же.

Она вздрогнула от стука в дверь комнаты.

— Эйми? — донесся до нее голос Ланса. — Не выходите. Мне просто хотелось узнать, не нужно ли вам чего.

— Нет, нет, ничего не нужно, — отозвалась она, надеясь, что он не догадается, что она сейчас не в постели, а в ванне.

— Если что, то я на лестничной площадке, штукатурю стены.

— Хорошо.

Выждав, пока он отойдет подальше, она отнесла свою одежду в прачечную и загрузила в стиральную машину. Она еще ни разу не заводила стиральную машину ради такой мелочи, как майка и шорты. Другой одежды в прачечной не оказалось. Интересно, у мистера Гаспара своя стиральная машина или ему стирает Ланс? Она едва сдержала смех: куда ему! Он даже продукты по полочкам не может разложить, где уж ему справиться со стиральной машиной! Ничего, скоро она разберется, что к чему в этом доме.

Заглянув в кухню и не обнаружив там Ланса, Эйми прошлепала босиком к столу и приступила к работе. Вскоре в кастрюльке уже кипел бульон, а в миске подходило тесто для хлеба.

Она пристроилась поближе к раковине и принялась готовить фруктовый салат. Вдруг она вздрогнула: на подоконник прыгнула обезьяна. Скоро к ней присоединилась вторая.

— О Господи! — рассмеялась Эйми и одарила эту сладкую парочку улыбкой. — Привет, привет. Надеюсь, вы не кусаетесь?

Они потянулись к манго. Так как манго было очень трудно резать, Эйми дала каждому зверьку по банану. Те выхватили фрукты у нее из рук и бросились прочь, перемахнули через перила балкона и скрылись в гуще деревьев. Она посмотрела им вслед: ей было жаль, что они так поспешно ретировались.

Ну что ж, видимо, придется работать в одиночестве. Она снова погрузилась в привычный мир грез и не заметила, как день сменился вечером.

— Вы уже встали, — раздался голос Ланса у нее за спиной. — Рад, что отдых пошел вам на пользу.

Эйми оторвалась от плиты и увидела, что он стоит на пороге.

— Да, — ответила она, почувствовав легкий укол совести: ведь она не прилегла ни на минутку. — Я чувствую себя гораздо лучше.

— Хорошо, — кивнул Ланс. Он окинул взглядом ее гигантскую рубашку и голые ноги и отвернулся, словно его что-то смутило. — Я пришел сказать, что мой рабочий день кончен и что я ухожу. Я вернусь завтра утром.

— Ну… ладно. Он принюхайся.

— Пахнет аппетитно. Ужин?

— Пока еще нет. Просто делаю предварительные заготовки.

Из мяса цыпленка она сможет приготовить себе несколько порций еды. Если она будет питаться так же, как мистер Гаспар, то очень скоро опять наберет все фунты, которые с таким трудом сбросила, а то и больше.

— Думаю, сегодня я приготовлю говядину с пикантным соусом, а к ней — артишоки и томаты, запеченные в сыре пармезан с тушеными грибами. А вы… — По привычке она хотела попросить его остаться, но потом подумала: а вдруг он и правда плюхнется сейчас на один из высоких табуретов и будет сидеть на кухне? В его присутствии Эйми чувствовала себя скованно, а это совсем некстати, когда готовишь. Но в итоге привычка к гостеприимству возобладала. — Вы не хотите остаться? Я могу приготовить еще одну порцию.

Он покачал головой:

— Нет, мне вы будете готовить только обед. Или… — Он нахмурился: — Вам, наверно, не хочется оставаться здесь одной? Если хотите, я могу ненадолго задержаться.

— Нет, ну что вы! Я нисколечко не боюсь.

— Очень хорошо. Не нужно бояться месье Гаспара. Он ничего вам не сделает, самое главное — не высовываться за пределы этого крыла форта после того, как подадите ему ужин.

— Все будет хорошо, — снова заверила она.

— Ну, тогда до завтра, — сказал он. — Желаю вам спокойной ночи.

— Да. Спокойной ночи.

Эйми нахмурилась: попрощавшись, он почему-то прошел в столовую, а гараж был совсем в другой стороне. Хотя пока она видела только одну машину — красный «альфа-ромео», принадлежавший мистеру Гаспару. Наверно, Ланс добирается до работы пешком.

Интересно, где он живет? Наверное, у такого обходительного человека, как Ланс Бофорт, полным-полно друзей. И женщины, наверное, за ним бегают. Интересно, а девушка у него есть? Скорее всего он живет в гражданском браке. Конечно, его личная жизнь ее не касается, но любопытство неотделимо от богатого воображения: Эйми и того и другою всегда хватало с избытком.

Вскоре ее мысли обратились к Зверю, заточенному в замке, населенном призраками. Она почувствовала, что почти начинает верить легенде. После заката над островом снова разразилась гроза, отчего ее страх лишь усилился. Поднялся ветер, полетели крупные капли дождя. Она подбежала к окошку над раковиной, чтобы закрыть ставни.

Высунувшись из окна, чтобы поймать ставни, она заметила, что в башне на третьем этаже загорелся свет. Через жалюзи был заметен темный силуэт. У Эйми душа ушла в пятки, а по телу пробежали мурашки.

Она была совсем одна в этом странном месте, если не считать запертого в замке чудовища.

Глава 6

Байрон стоял у окна и любовался грозой. Натруженные мускулы приятно ныли от физического труда, однако в этот раз работа не успокоила его.

Порывы ветра, проникавшие сквозь ставни, приятно холодили кожу под черным шелковым халатом. Ветер ласкал его бритое лицо, теребил короткие темные волосы. Не затихали раскаты грома. В комнату проникал сладковатый запах мокрых цветов и плодородной почвы, в то время как внизу, в заливе, лодки рвались с якорей. Природа, как и жизнь, созидая одно, разрушала другое.

Это как нельзя лучше отражало состояние души Байрона.

Уже не в первый раз со дня своего прибытия на Сент-Бартс он чувствовал себя Зверем, в которого перевоплощался: в нем боролись противоречивые чувства.

Созидающая и разрушающая сила. Дар и проклятие. Разве не этими свойствами обладало прикосновение Мидаса? У Байрона был талант воплощать в жизнь людские грезы. Увы, грезы иногда бывают неотделимы от кошмаров.

Небо прочертила молния, за ней последовал удар грома. Байрон усмехнулся мелодраматическому направлению своих мыслей. Он слишком много на себя берет. Да, он проложил Чаду дорогу к славе, но это еще ничего не значит. Он не виноват, что брак Чада разрушился.

Единственное, в чем он виноват, — это полное безразличие и пассивность.

Всю жизнь Байрон наблюдал за другими с безопасного расстояния, никогда никого не пускал в свою душу. Может, из-за этого он по уши ушел в мир Голливуда?

Последние полгода Байрон часто размышлял на эту тему, как, впрочем, и на многие другие, и пришел к выводу, что его пристрастие к киноиндустрии вызвано не только тем, что он вырос в этой атмосфере. После развода родителей он жил попеременно то у отца, то у матери. С таким же успехом он мог бы заняться высокой европейской модой.