Лейтенант (СИ) - "Amazerak"

– Об этом я ещё не думал. Надо поговорить с парнями. Двое из них – сильные, и я их тренирую. Но захотят ли они вернуться в Россию? Чёрт их знает. Зачем им это?

– Деньги, положение в обществе. Кто от этого откажется? Есть ещё кто-нибудь на примете? Есть знакомые? Ты говорил, у тебя сейчас живёт какой-то паренёк, который огнём стреляет. Что про него можешь сказать?

– Да ничего. Он мал ещё.

– Сколько?

– Тринадцать-пятнадцать примерно. Я не интересовался.

– Хороший возраст, чтобы отправить его в отроки, как у вас принято, и воспитать верного дружинника. Для начала может быть оруженосцем, – будто размышляя сам с собой, проговорил Виноградов. – Думай, в общем. Так, что ещё... Продолжение рода. Надеюсь, ты понимаешь, что твоя сила должна быть передана будущим поколениям?

– С этим я уж как-нибудь сам разберусь, – усмехнулся я.

– Твоя избранница должна принадлежать великому роду. Хорошо подумай, с кем из бояр тебе стоит породниться.

– Подумаю, – сухо ответил я.

Мне не нравилось, что Виноградов лезет в мою личную жизнь, и подобные разговоры не нравились. Получается, теперь Союз будет определять моё окружение и указывает, на ком жениться? Понятно, что для прежнего Михаила в этом не было бы ничего необычного. Его воспитывали в культуре с похожими традициями, когда старшие решают, кто тебя будет окружать, с кем ты будешь спать, и чем будешь заниматься в жизни. Но я-то вырос в другом мире, и нравы эти для меня выглядели дико. Каким-то средневековьем попахивало. Хотя о чём это я... Да тут и было самое настоящее средневековье.

И в то же время умом я прекрасно понимал, что Виноградов прав. Если стану главой боярского рода, я буду вынужден играть по их правилам, хотя бы частично. И союзы с другими семьями – далеко не последняя вещь, которой мне придётся уделять внимание. А как союзы заключают? В том числе, и через династические браки.

– Вот только боюсь, что проблемы возникнут с другими семьями, – продолжал Виноградов. – Не так просто будет найти тех, кто захочет за тебя выдать свою дочь.

– Почему? Моя сила больше, чем у стихийников. Дети тоже должны ей обладать – разве это плохо? Да и неужели никто не захочет породниться с Барятинскими?

– Предрассудки – ничего не поделать, – развёл руками Виноградов. – Но выход, пожалуй, найти можно. Барятинские уже давно роднятся с Птахиным. Думаю, стоит продолжить эту традицию. Как вариант. Но возможно, у тебя есть другие мысли на этот счёт? Всё, что происходит в Российской Империи, я знаю лишь понаслышке, а ты жил там последние семнадцать лет. В общем, этот вопрос будет ещё обсуждаться, когда окажемся в России.

«Если бы я и правда что-то знал», – усмехнулся я про себя. На ум приходили максимум пара-тройка боярских фамилий из Нижнего Новгорода, хотя, как отпрыск знатного дома, я обязан был разбираться в таких вещах.

– Я тоже мало чего знаю, – признался я. – По молодости лоботрясничал и не вникал в дела семейные. Да и всем на меня было плевать. Они же считали меня немощным.

– Понимаю и сочувствую. Нелегко тебе пришлось.

– Ага. Но теперь это в прошлом.

– Впрочем, есть одна идея, – вернулся к прежней теме Виноградов. – На самом деле, судьба благоволит нам, сам случай подсказывает возможные решения проблемы. Ведь у нас, считай, под боком живёт сама Елизавета Птахина.

– Лиза? – удивился я. – А она каким боком? Зачем она мне? Я так понимаю, она вообще порвала со своими.

– И тем не менее, в ней течёт кровь знатных предков.

Я поморщился. Нет, не то, чтобы Лиза мне совсем не нравилась. Внешность она имела довольно привлекательную. Но вот жизнь с ней связывать я не хотел. Девица эта казалась мне взбалмошной и сволочной, да и в голове у неё непонятно что творится. Пожалуй, лучше всего ей было остаться тут и жить своей жизнью.

– Лиза... – повторил я. – Ну и кого она мне родит? Она же гуляет направо и налево. А мне нужен наследник чистых кровей, чтобы в нём проявилась моя сила. Так ведь?

– К сожалению, у девушки есть некоторые проблемы, – согласился Виноградов, – но их можно решить, например, строгим воспитанием.

– Взаперти держать?

– Почему бы и нет? В общем, думай. Возможно, это именно то, что нам нужно. Даже хорошо, что её ничто не связывает со своим родом. Значит, Птахины не смогут на тебя через неё повлиять, а у тебя под боком будет меньше шпионов и недоброжелателей. Тут больше стоит вопрос воспитания и окружения – для девицы это может оказать решающее значение. Ум в её возрасте ещё податлив, а взгляды окончательно не оформились.

«Горбатого могила исправит», – подумал я, но спорить не стал.

За разговорами мы и не заметил, как добрались до Итоби. Остановились в пригороде, чтобы разведать обстановку. При виде нас местные жители разбегались по домам. Оно и понятно: неизвестные в военной форме на какой-то тачанке с пулемётом. В общем, не внушали мы им доверия.

Виноградов пошёл стучаться в дома. Он немного знал какой-то из местных диалектов и хотел поинтересоваться обстановкой у жителей. Я же остался в машине и наблюдал из кабины за своим спутником. Наконец ему открыли в одном из домов. Вышел мужик в крестьянской одежде: широкополой соломенной шляпе, грубых штанах и рубахе. В руках он держал старое, кажется ещё капсюльное, ружьё. Виноградов с ним поговорил, а потом вернулся в машину. Пока он общался с крестьянином, со стороны города доносились выстрелы. Вначале – редкие неуверенные хлопки. Вскоре они участились, затарахтели пулемётные очереди, а потом опять всё стихло.

– В городе отряд индейцев, – сообщил нам с парнями Виноградов, вернувшись к машине, – человек двадцать-тридцать. Может, больше. Никто точно не считал. Они заявились ещё вчера, куролесили в центре. Потом поехали на завод. А на заводе их встретили. Местные уже второй день держат оборону.

– Я пойду первым, – заявил я. – Вы езжайте следом.

Я снял с плеча карабин и пошёл дальше по улице. Кузьма сел за руль. Машина двинулась следом, держась на некотором расстоянии.

Миновав пригород, я оказался среди плотно застроенных кварталов. Вскоре увидел тёмную громаду доменной печи, возвышающейся над жилыми зданиями. В той стороне снова загрохотала стрельба.

Я вернулся к машине и сказал Кузьме, чтобы ждал на перекрёстке, от которого улица уходит к заводу. Сам же отправился дальше, сжимая в руках винтовку и готовясь открыть огонь в любой момент.

Перед заводом были несколько кварталов, застроенных длинными деревянными домами в два этажа, похожими на бараки – видимо, жилища рабочих. Они стояли по обе стороны улицы торцом к дороге.

Я вертел головой чуть ли ни на триста шестьдесят градусов, стараясь не упустить ничего из виду. В одном из бараков в окне второго этажа заметил человека с винтовкой. Он успел выстрелить в меня первым, но промазал: пуля просвистела прямо возле моего уха.

Я поднял карабин и выстрелил в ответ. К сожалению, меткость моя оставляла желать лучшего. Не попал. Выстрелил снова. Противник спрятался.

И тут из-за домов, что стояли дальше по улице, выскочил с десяток мужчин с ружьями и принялись палить в меня. Уходя с линии огня, я побежал к ближайшему бараку. В большинстве своём пули летели мимо, но всё же нашлось и пара метких стрелков.

Спрятавшись за углом, я принялся отстреливаться, не подпуская противника ближе. И это получалось. Один упал, сражённый пулей, остальные разбежались по укрытиям.

За спиной послышался топот копыт. Я обернулся: со стороны соседней улицы вылетели пять всадников и теперь неслись на меня во весь опор – с тыла обошли. Всадники стреляли на ходу из револьверов.

Я выпустил последний патрон, отбросил в сторону пустой карабин и выхватил из кобуры револьвер. Всадники быстро сокращали расстояние. Я выстрелил. Какой-то парень в полувоенной форме, который целился в меня, вылетел из седла. Я взвёл курок и выстрелил во второго. Тот тоже упал, покатился кубарем и распластался в траве.

Индеец на здоровом пегом скакуне был совсем рядом. Конь нёсся на меня, грозя сбить своей тушей, а в руке индейца блеснул топорик. Я уже не успевал взвести курок. Сгруппировался, закрыв голову блоком. Скакун с разгона налетел на меня и, перевернувшись, закувыркался по земле, всадник откатился в сторону. Я, естественно, остался на ногах. Лошадь следующего головореза встала на дыбы. Я взвёл курок. Целился в грудь, но пуля оторвала противнику руку вместе с плечевым суставом.