Пока «ГРОМ» не грянул. На Берлин в 1941 году - Игорь Градов

– Но как быть с трупом? Вы же не собираетесь оставлять Зеленцова в живых после допроса?

– Разумеется, нет. Тело ночью вывезем из квартиры и бросим в Шпрее. Можно представить дело так, что на русского напали грабители, оглушили, обобрали, а потом, чтобы скрыть следы преступления, сбросили в реку. Зеленцов хорошо одет, у него с собой наверняка есть деньги. К сожалению, в Берлине еще не изжит криминал… Полиция, конечно, обнаружит тело (мы подскажем, где его искать) и заведет уголовное дело. Все будет строго по форме – никто не сможет предъявить претензий.

– Мне нравится ваша идея, Вилли, – сказал Мюллер, – но как быть с русским посольством? Там, конечно, все поймут и поднимут шум. Нападение на дипломата почти в центре Берлина… Могут возникнуть дипломатические осложнения, что сейчас крайне нежелательно.

– А мы покараем преступников – у меня как раз имеется парочка походящих кандидатур. Предъявим русским их признания, проведем суд – все, как положено. Советам ничего не останется, как проглотить пилюлю. Вряд ли послу Деканозову захочется, чтобы газетчики узнали, что полковника Зеленцова убили на квартире немецкой киноактрисы. Публичность в этом деле ни к чему…

– Гертруда, конечно, догадается, что мы ее подставили, – протянул в задумчивости группенфюрер, – но это я беру на себя. Она девочка умная, найдет, что сказать Гиммлеру. А тот не станет поднимать шум – ему лишняя огласка тоже не нужна. Решено, – Мюллер стукнул ладонью по столу, – я поручаю это дело вам, дружище. В помощники возьмите только своих людей. Действуйте решительно, но тихо. Кандидатуры "преступников" обсудим позже… Зеленцову, когда будете его допрашивать, задайте вопрос: "Когда начнется операция "Гром"? Запомнили? Операция "Гром" (последнее слово группенфюрер произнес по-русски). Все прочее меня не интересует. И никому ни слова – даже своему начальнику. Дело государственной важности, от информации, которую вы получите от полковника, зависит судьба рейха. Все, можете идти.

Краух покинул кабинета Мюллера. В коридоре он сразу сел на стул, чтобы унять волнение и собраться с мыслями. Вот она, та возможность, о которой он так долго мечтал. Теперь можно в полной мере показать, на что он способен. Взять русского и выбить из него показания – дело привычное, пустяковое. Не в первый раз… Зато в руках у него будут сведения государственной важности. За это можно попросить группенфюрера о чем-нибудь существенном – скажем, о переводе под его непосредственное руководство. А это не только повышение в чине и прибавка к жалованию, но и большой шаг к должности начальника управления. О которой даже Юрген Зеллер не смеет пока мечтать… Вот только что это за операция "Гром", о которой говорил Мюллер? Что в ней такого особенного? Может быть, стоит более подробно расспросить русского? Убить-то его он всегда успеет…

Лондон

6 июня 1941 года

Резиденция английского премьер-министра,

Даунинг-стрит, 10

Уинстон Черчилль смотрел из-под полуопущенных век на главу разведки Стюарта Мензиса. В углу рта он, как всегда, зажал гаванскую сигару. Спенсер закончил читать еженедельный доклад и теперь ждал реакции Черчилля. Тот выпусти клуб сизого дыма и наконец произнес:

– Стюарт, вы полностью уверены в этих сведениях?

– Да, сэр. Мы их получили сразу из трех источников. Один – это майор Рональд Паркер, наш нелегал в Берлине. Ему удалось завербовать полковника Петра Зеленцова. Помните, я рассказывал вам о его связи с немецкой актрисой Гертрудой Райх…

Черчилль кивнул, и Мензис продолжил:

– Так вот, Зеленцов сказал, что из Москвы получено указание отложить эвакуацию посольства до середины июля. Отъезд большинства сотрудников, намеченный на 10-11 июня, отменен, некоторые даже возвращены из отпуска. После перелета Гесса советское посольство напоминает растревоженный улей. Похоже, русские не знают, что делать. Посла Деканозова срочно вызвали в Москву, все прочие служащие, даже самые мелкие, заняты сбором информации. Они буквально роют землю носом, пытаются хоть что-то разузнать.

Черчилль кивнул – он был прекрасно осведомлен о том, что делается в Берлине.

– Второй источник, – продолжил Мензис, – Кристофер Лонг, помощник нашего посла в Берне. К нему сведения поступили от венгерского коминтерновца Александра Радольфи. Хотя Радольфи сотрудничает с нами недавно, но он уже несколько раз передавал довольно ценные сведения.

– Более чем ненадежно, – поморщившись, произнес премьер-министр. – Почти все коминтерновцы работают на НКВД. Наверняка сами русские и попросили Радо встретиться с Лонгом. А что касается Зеленцова, то еще не ясно, насколько искренен он был с Паркером. Я допускаю, что это часть хитрой игры, затеянной чекистами. Значит, два источника из трех можно не учитывать.

– Хорошо, – не сдавался Мензис, – но тогда остается еще один, самый надежный – наш человек в Генштабе РККА. От него мы всегда получали только самые верные сведения, ни разу не было, чтобы он ошибся. Авель назвал точную дату начала операции "Гром" – 15 июля.

– За два дня до намеченной встречи в Варшаве? – удивленно вскинул брови Черчилль. – Однако редкое коварство. Впрочем, вполне в духе Сталина. Скажите, Дэвид, насколько мы можем доверять этому человеку?

– Думаю, в полной мере. Дело в том, что у него в Англии живет сестра с детьми.

– Вот как? – удивился премьер. – Странно, что чекисты не пронюхали об этой родственной связи.

– Никто, кроме нас, об этом не знает. Сестра намного старше Авеля, у них разница почти двенадцать лет, к тому же разные отцы. Мать Авеля происходит из известного дворянского рода, правда, давно обедневшего. Ее первый муж рано умер и оставил ее с маленькой дочерью на руках. Но дама не растерялась и вскоре вышла замуж за весьма состоятельного человека. Через несколько лет родился Авель. Поэтому у него другая фамилия. Сразу после большевистского переворота родители вместе с дочерью уехали в Англию. Авель же в это время учился в кадетском корпусе и застрял в России. Он, как ни странно, почти сразу примкнул к большевикам, сражался против Деникина и Врангеля, был награжден орденом. Кстати, во всех анкетах Авель писал, что является сиротой. Фактически, так оно и есть – связи с родственниками он не поддерживал. Но сестра его не забыла. В Англии она удачно вышла замуж за сына промышленника, и с помощью его друзей в московском посольстве выяснила, что брат жив и даже сделал неплохую карьеру – служит в Генштабе. И тут подключились мы. Достаточно было одного намека, чтобы Авель все понял. Если выяснится, что он все эти годы скрывал дворянское происхождение и родственников за границей… Как минимум статья за шпионаж в пользу иностранного государства. О худшем даже страшно подумать. А у него жена, дети… Им тоже грозит лагерь – как членам семьи врага народа. Поэтому мы держим Авеля на поводке.

– Допустим, – сказал Черчилль и выпустил изо рта еще один клуб дыма. – Значит, Сталин решил все-таки подождать и посмотреть, чем закончатся наши переговоры с Гессом. Кстати, как там наш пленник, вы обеспечили ему хорошие условия?

– Вполне комфортабельные. Гесс живет на нашей загородной вилле, в тридцати милях от Лондона. Мы, конечно, не позволяем ему видеться с кем-нибудь, кроме наших сотрудников, но регулярно снабжаем газетами, разрешаем слушать радио и гулять в саду. Думаю, у него нет причин жаловаться. Многие англичане живут гораздо хуже.

– Он по-прежнему добивается встречи со мной?

– Да, с вами или с кем-нибудь из влиятельных членов парламента. Кстати, его активно поддерживают герцог Гамильтон и лордБедфорд.

– Знаю, – отмахнулся Черчилль, – они уже несколько раз звонили мне и требовали, чтобы я выслушал Гесса. Якобы у него есть весьма заманчивые предложения…

– Насколько они заманчивы, сэр?

– По сути, нам предлагают почетную капитуляцию, возвращение к довоенному статус-кво. Но мы должны сдать наших союзников, Францию и Польшу, а заодно вернуть Германии все колонии, утерянные по Версальскому договору. А потом начать совместную войну против России.

– Но это же безумие, сэр…

– То же самое я сказал сэру Гамильтону. Но он ничего не хочет слушать – мир немедленно, причем на условиях Гитлера. Гамильтон знает, что я никогда не пойду на это, поэтому хочет поднять вопрос о моей отставке. Но я надеюсь удержаться. Я так привык к этому креслу, – Черчилль похлопал рукой по широким подлокотникам, – что мне будет жаль с ним расстаться. По крайне мере, до тех пор, пока идет война с Германией. А там посмотрим. Боюсь, кливденской банде придется подождать.

– Вы по-прежнему рассчитывается, что России вступит в войну с Германией?

– Разумеется.

– А если Сталин передумает и заключит Пакт четырех?

– Тогда я немедленно подам в отставку и удалюсь в свое имение. Буду выращивать розы и ждать, когда немецкие войска вторгнутся на наше побережье. И молить Бога, чтобы он дал нам силы выстоять. И, думаю, не я один буду просить Всевышнего об этом.