Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце - Вероника Лесневская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стираю улыбку с лица и заменяю ее привычным хмурым выражением. На мгновение меня ослепляют вспышки фотоаппаратов, а когда удается восстановить зрение, я вижу, как рыжая направляется к торту, чтобы помочь аниматорам правильно его разрезать. Хочет всем руководить лично. В моем доме!
Подсекаю ее на полпути и аккуратно, но крепко беру за локоть. Вывожу из толпы, разворачиваю к себе лицом. Ловлю растерянный, ошеломленный взгляд – и собираюсь задать, наконец, мучающий меня вопрос.
- Я точно помню, что в штате «Радости» был другой кондитер, - произношу негромко, но четко. И наклоняюсь к ней, сохраняя приличную дистанцию, однако при этом чувствую ее едва уловимый запах. - Потому что лично с ним встречался и оформлял заказ.
Запрокинув голову, она не боится посмотреть мне в глаза, будто ей действительно нечего скрывать. Позволяет изучить вблизи каждую черточку ее лица. Не смущается, не отворачивается и не пытается ретироваться. Железная леди. И лишь мелодичный голос немного подрагивает:
- Да, но его заменили. Инна вам объяснит причины, а я лишь выполняю свою работу, - произносит на слабом выдохе. И вместе с ним окутывает меня своим ароматом. Вбираю его носом. Не хочу, но он сам проникает в ноздри и заполняет легкие, мгновенно засахарив их изнутри.
Ваниль, свежая выпечка, нежный творог и сливки. Не женщина, а ходячий десерт. И на вид изящная, яркая и хрупкая, как одна из сахарных фигурок, которыми украшают торты. Зато теперь ясно, что не так с ее духами – они слишком естественные, и поэтому такие вкусные.
- У меня к вам вопрос… - делаю паузу и задерживаю дыхание. Сладкий запах мешает мыслить здраво. - Об аллергии вас предупредили? – выдаю не совсем то, что планировал. Но безопасность и здоровье дочек привычно ставлю на первый план.
- Ах, это, - выпаливает с таким облегчением, словно ожидала, что я отругаю или выставлю ее за дверь на глазах у всех гостей. Опустив пушистые ресницы, расслабленно улыбается. - Да, конечно, не беспокойтесь. Я в курсе! - рапортует, кивая интенсивно.
Машинально цепляюсь взглядом за прическу и наблюдаю, как скачут кудряшки в такт. Неторопливо спускаюсь к лицу. И к губам, которые чеканят названия запрещенных для моих малышек продуктов.
Попутно замечаю, как загибаются тонкие пальцы, отсчитывая перечень аллергенов. Вслушиваюсь в уверенный голос, мысленно перепроверяю каждое слово.
Молодец, ничего не забыла. И не оставила сомнений в том, что здесь она в качестве кондитера. Причем профессионала. Признаться, мне нравятся люди, которые выполняют свою работу безукоризненно и на совесть. С полной самоотдачей. Я и сам такой – педант во всем.
- Хорошо, - перебиваю, чуть ослабляя хватку на локте. – Красители в фигурках? – выгибаю бровь.
- Натуральные! Морковный мусс, свекольный сок и…
Киваю и со спокойной душой отпускаю ее. Отбой. Можно перевести дух. И не дергаться хотя бы до конца вечера.
Вместе мы неторопливо и молча возвращаемся к торту, вокруг которого водят хоровод дети. Маша и Ксюша, завидев нас, радостно машут ручками. Боковым зрением ловлю момент, когда рыжая подмигивает им в ответ. Но стоит мне повернуться, как она вмиг возвращает себе маску невозмутимости.
- А это что? – хмурюсь, заметив отпечатки маленьких пальчиков на боковушке нижнего яруса торта.
- Ой, не заметила. Только кексы успела поправить. Извините, - спохватывается и лихорадочно потирает ладони. – Госприемка, - шутит, пытаясь справиться с волнением. – Крошки-хозяйки решили заранее попробовать то, что я приготовила.
Несмотря на внешний панцирь, она не может скрыть нежности в тоне. Не вижу смысла, зачем ей играть, и поэтому… Вообще ни хрена не понимаю.
- И как? – хмыкаю, поддерживая ненужную беседу. – Они оценили? – тепло улыбаюсь дочкам.
- Надеюсь, что да. По крайней мере, их не стошнило. А может, сдерживались, чтобы меня не обижать, - тихо хихикает кондитер, привлекая к себе мое внимание.
- Спасибо, - скользнув по показавшимся ямочками на ее щеках, нервно откашливаюсь. – На этот раз вы представитесь или опять гордо уйдете, хлопнув дверью?
Замирает, удивленно округляя глаза.
- Вспомнили все-таки? - недоверчиво сводит тонкие светло-коричневые брови. Как у моих малышек. Видимо, рыжие все похожи.
- Фотографическая память. Так как вас зовут?
- Вера, - бросает коротко.
– Благодарю, Вера. Можете быть свободны, - не придумываю ничего лучше, как попрощаться. Хочется скорее избавиться от нее, хотя сегодня она не ведет себя навязчиво. И не сует папку со своим делом мне в нос. Но… пусть все равно будет на расстоянии.
Однако дочки со мной не согласны. Стоит Вере отойти от меня, как они подскакивают к ней и тянут к торту. Порываюсь последовать за ними и проконтролировать каждое действие кондитера, однако… Останавливаюсь.
Не мешаю им. Устроившись в кресле, со стороны наблюдаю, как дети разделываются с десертом, балуются, пачкают темную юбку Веры контрастно светлыми кремовыми пятнами. А она, вместо того чтобы огорчиться, просто смеется. Кондитер оказывается живее и веселее аниматоров. Немудрено, что мои дочки не отлипают от нее. Разыгравшись, заставляют помочь им в каком-то конкурсе, а она покорно соглашается.
Моим бандиткам вообще невозможно отказать.
Хотя Даша с легкостью это сделала четыре года назад.
От воспоминания о бывшей холодок проходится по спине. Причем такой ощутимый, будто кто-то сверлит меня взглядом.
Оборачиваюсь, оперевшись локтем о спинку кресла, – и каменею в неудобной позе. Изучаю знакомый силуэт, застывший на пороге моего дома.
- Вот же тварь, - проговариваю одними губами и поднимаюсь, пряча руки в карманах брюк. Прикрываю собой зону, где резвятся дочки.
Только через мой труп.
Даша считывает послание, адресованное лишь ей. Бледнеет, но не отступает.
Услужливый администратор забирает у нее пальто, сумку и какую-то коробку. Любезно приглашает в зал. А я борюсь с диким желанием оторвать этой дуре руку, которой она указывает на МОИХ детей. Даша делает шаг в обозначенном направлении. Еще один. Неуверенный. Тормозит, покосившись на меня. И опять вмешивается администратор, подзывая Машу и Ксюшу.
Видимо, стерва посмела представиться матерью именинниц. А охране что наболтала, раз ее пропустили? Уволю всех к чертям!
В груди до последнего теплится надежда, что она - плод моего больного воображения. Иначе прольется кровь…
Глава 10
- Привет, - произносит Даша