Иуды в Кремле. Как предали СССР и продали Россию - Сергей Кремлев

И так же странно выглядят дела того же Троцкого после Октября — на фоне его же речей, обнаруживающих несомненный и весьма острый ум. Причём, если бы Троцкий не был выдворен из страны, а получил всю полноту власти в СССР, это закончилось бы гибелью СССР уже к началу 40-х годов. Здесь у меня тоже особых сомнений нет.

А вот Андропов всю полноту власти в СССР получил. Ну и что? И как же он ею распорядился? Всё, на что он оказался горазд, это инициировать облавы на советских граждан, сбегавших с работы в кино и магазины. Ну-ну…

А ведь мог бы, придя на Старую площадь с Лубянки, та-ак развернуться в деле социалистического реформирования постбрежневского советского общества, что не только высокопоставленным коррупционерам и «советским вельможам», не только мировой капиталистической «элите», но и чертям в аду стало бы тошно!

И ведь не так был глуп Юрий Андропов, чтобы не понимать, что надо делать — сразу же после прихода к власти — для того чтобы в интересах укрепления и развития СССР разгрести те завалы, которые образовались на пути социализма в хрущёвские и брежневские времена.

Но, во-первых, он сам ведь эти завалы в числе других и создавал. А во-вторых, у Андропова, судя по всему, были другие задачи. Он должен был окончательно подготовить условия для убийства СССР, ослабленного «кротовой» работой его предшественников.

А в завершение этой главы, уводившей нас по цепи событий в очень давние годы, я приведу современное свидетельство. В 2007 году в «Российской газете» (№ 191 от 31.08.2007, стр. 8–9) было опубликовано интервью с генерал-майором КГБ Юрием Ивановичем Дроздовым, с 1979 года по август 1991 года руководившим Управлением «С» КГБ СССР (нелегальная разведка). Вот что он, в частности, тогда сказал:

«Несколько лет назад бывший американский разведчик, которого я хорошо знал, приехав в Москву, за ужином в ресторане на Остоженке бросил такую фразу: «Вы хорошие парни. Мы знаем, что у вас были успехи, которыми вы можете гордиться. Но пройдёт время, и вы ахнете, если это будет рассекречено, какую агентуру имели ЦРУ и Госдепартамент у вас наверху».

До сих пор я слышу голос, помню эти слова. И они наводят меня на мысль, что, может, именно в этой фразе американца кроется разгадка, почему руководители (выделение курсивом моё. — С. К.) СССР, обладая максимумом достоверной информации об истинных намерениях Вашингтона, не смогли противостоять разрушению страны…»

Люди, подобные генералу Дроздову, бросаться словами не привыкли, и слово «руководители» он употребил, конечно, не зря. А коль США имели свою прямую агентуру среди руководителей СССР, то ясно, что эти «руководители» не то что «не смогли» и даже не то что не захотели противостоять разрушению страны, а, напротив, сознательно и целенаправленно её разрушали.

И ещё одна интересная «информация к размышлению» по теме из интервью генерала Дроздова.

В брежневские времена, когда Дроздов был легальным резидентом разведки в Нью-Йорке, к врагу перебежал советский заместитель Генерального секретаря ООН Шевченко (близкий, к слову, к главе МИДа СССР Громыко, фигуре тоже тёмной). Это был серьёзный удар по державе и её интересам.

Дроздов предупреждал о возможной измене Шевченко, но Москва всё спустила «на тормозах».

Когда же Шевченко реально изменил, тогдашний представитель СССР в ООН Олег Трояновский (1919–2003), сын бывшего полпреда СССР в США Александра Трояновского (1882–1955), член Центральной Ревизионной Комиссии с 1981 по 1986 год и кандидат в члены ЦК КПСС с 1986 по 1990 год, сказал Дроздову буквально следующее: «Ведь может же советский человек выбрать себе новую родину?»

Угу, может…

Если он — сволочь и предатель.

Глава 7

22 августа 1991 года (вечер): салют над Москвой

Да, предательство…

Именно это слово сидело во мне весь день 22 августа 1991 года, пока я шагал и шагал по Москве. И ещё одно слово кипело и кипело в груди: «Дурачьё!»

Уже под вечер я добрался до гостиницы. Постояльцев в ней было по-прежнему мало, но это было и к лучшему — говорить о чём-либо не хотелось. Хотелось кричать, произнести с какой-нибудь трибуны речь, попытаться образумить… Увы, в тот вечер в Москве не нашлось бы ни одной трибуны, с которой можно было бы произнести речь в защиту СССР. Такого оратора до смерти, конечно, не забили бы, но его просто не стали бы слушать.

В холле работал телевизор, и перед ним сидела небольшая группа людей. Смотрели хронику, переговаривались вяло. На экране было видно, как водитель боевой машины пехоты пытается сдвинуть с дороги растерзанный ночной толпой троллейбус. Теперь мне стало ясно происхождение той странной остроугольной вмятины в корпусе троллейбуса, которую я видел утром, неподалёку от Смоленской площади с высотным зданием Министерства иностранных дел ещё СССР.

Признаюсь, что вид разбитого, смятого троллейбуса меня тогда не столько потряс, сколько озадачил. Я не видел той хроники, которую смотрел сейчас, стоял, недоумевая, и не мог понять — что же произошло с троллейбусом, кто и как мог это сделать, а главное — как посреди бела дня в центре Москвы может спокойно торчать подобный обгоревший металлолом, и рядом нет ни милиции, ни пожарных, ни эвакуаторов?

От «Смоленки» к проспекту Калинина прямо по проезжей части шли люди, на мостовой были разбросаны цветы и какие-то горшки, на крыше троллейбуса плясали развинченные юнцы, чем-то размахивали, были явно в подпитии. Внизу тоже веселилась компания юнцов.

Ну что было взять с этих? Этих — под припевку: «ГУЛАГ, ГУЛАГ, был только ГУЛАГ, СССР — это ГУЛАГ…» — последние пять лет учили видеть в СССР и в его истории лишь плохое.

Впрочем, и у этих были ведь отцы и матери, деды и бабушки, вряд ли о том ГУЛАГе слышавшие. Школьные программы тогда тоже не были антикоммунистическими — как сейчас. Но вот же — этих воспитали не семья, не школа, а горбачёвские и ельцинские «интеллигенты». А возможно, это как раз были дети, внуки и правнуки давних «кротов».

Смотреть на их разнузданность, на эту радостную пляску смерти было непривычно. Я постоял, наблюдая, и двинулся дальше.

Из-за плеча вдруг вывернулся, обгоняя меня, высокий худощавый мужчина лет под пятьдесят. Недорогой костюм, хорошее русское лицо чуть ли не плакатного вида, но уже — с печатью честно прожитых лет. Мужчина, ни к кому не обращаясь и как будто себя уговаривая, раз за разом повторял: «Может, оно так и надо? Может, эту партию надо запретить?!»

Я подумал — каким же был все эти дни психологический нажим на москвичей, если на вид нормальный советский человек, полностью сформированный Советской эпохой, мог говорить так и — с такой ненавистью. В этом было что-то ненормальное, патологическое, зомбированное.

Да-а, КПСС, «руководящая и направляющая сила советского общества»…

У меня уже давно не было иллюзий относительно того, что представляет собой КПСС — особенно в своей номенклатурной, руководящей части. Я вполне понимал суть давнего анекдота «армянского радио», которое в ответ на вопрос: «Будет ли распущена КПСС после победы коммунизма?» — заявило: «Нэт! Нэ стоит засорять ряды бэспартийных». Но, понимая всё это, я ни минуты не сомневался в том, что хотя брежневская КПСС — это извращённая карикатура на подлинную Коммунистическую партию, официальные установки даже брежневской КПСС — это идеи добра и созидания. Вопрос был в том, чтобы слова вновь — как много лет назад — не расходились с делом.

Всего-то!

К лету 1991 года было ясно, что ликвидация КПСС будет означать ликвидацию Советской власти, а ликвидация Советской власти будет означать ликвидацию нормальной жизни, ликвидацию мощи России и как итог — ликвидацию вообще России.

Увы, к тому же лету 1991 года стало ясно, что во всей остроте это понимает не так уж много советских людей. Жгучего антисоветизма и антикоммунизма горбачёвцы и ельцинисты в советских массах воспитать к 1991 году не смогли, да это было бы тогда пустым занятием. Однако при помощи своры «перестроечных прорабов» из интеллигенции советские массы удалось обмануть.

Если бы Ельцин шёл на выборы Президента РСФСР с антисоветской, антисоциалистической, капитализаторской программой развала СССР, то он не получил бы поддержки и 5 процентов населения. Ну, с учётом интеллигентской истерики в средствах массовой информации этот ренегат мог бы получить 10 процентов голосов, но никак не те от 40 до 50 с лишним процентов, которые он имел в разных регионах РСФСР.

Пожалуй, надо напомнить, что основными кандидатами на пост Президента РСФСР были, кроме Ельцина, Николай Рыжков — горбачёвский Председатель Совмина СССР, командующий Приволжским военным округом генерал-полковник Макашов, Аман Тулеев из Кузбасса — ещё один ренегат, но, в отличие от Ельцина, не оголтелого типа. Фигурировал в списке и непременный член «компании» Жириновский (он тогда впервые набрал «свои» 8 %).