Аномальная зона - Алексей Вебер

Уходя, Хрустов не удержался и бросил еще один взгляд на колодец. Ведро уже достигло конечной нижней точки, и лягушка, не понимая, что делать дальше, удивленно смотрела на уходящих людей. Теперь Хрустов вспомнил, что читал о "водочерпицах". Но одно дело сухой язык отчета, и совершенно другое увидеть это существо собственными глазами. И почему-то именно сейчас ему вдруг очень захотелось выпить кружку ледяной колодезной воды.

От колодца дорога сразу пошла на подъем. На пригорке, за очередным покосившимся забором открылся вид на странное здание. Выкрашенные в ярко желтый цвет кирпичные стены плохо гармонировали с окружающим ландшафтом. Большая железная дверь со зрачком видеокамеры походила на вход в какой-нибудь московский офис. За углом уткнулся в заросли лопуха огромной джип, а над крышей торчал большой спартаковский флаг.

– Когда в ту сторону шли, я этот дом что-то не заметил, – удивился Хрустов.

– А вы его и не могли видеть. Он только на обратном пути проявляется, – подтвердил командор – Вы в отчете про так называемых москитов конечно читали. Так что полюбуйтесь, достаточно типичное для этой публики место обитания.

– А все-таки кто они такие? – спросил Хрустов.

– А это никто толком не знает, – признался Семигорцев. Правда, некоторые сведения об этой категории жителей он все-таки сообщил. "Москиты" считали себя столичными жителями, и Глухаревка почему-то воспринималась ими, как ближнее Подмосковье. Тот факт, что отсюда до столицы около трехсот километров, они как-то игнорировали. Потраченное на дорогу время списывалось на автомобильные пробки. Больше информации выудить из этой публики пока не удалось. Слишком замкнуто они держались. Признавали только самих себя, а все остальное воспринимали как картинки из комиксов на тему сельской жизни.

Они уже прошли дом, когда на втором этаже с шумом распахнулось окно. Стриженный здоровяк с татуированным мускулистым торсом, перегнулся через подоконник и смерил Хрустова недобрым взглядом. Потом в доме кто-то включил музыку. И до следующего поворота улицы слышно было, как хриплый голос российского шансонье поет о суровой романтике исправительных лагерей.

По дороге попался еще один колодец, только уже без "водочерпицы". Около него на лавочке, поставив на траву ведра, устроились поболтать три деревенские старушки. Завидев незнакомцев, они вежливо поздоровались, а в спину начали шептаться:

– С райцентра приехали. Все администрацию ищут. А какая у нас тут администрация? Не было ее тут никогда…

И уже на выходе из поселка из зарослей лопухов неожиданно выскочила свора собак. Шавки всех мастей и размеров накинулись на чужаков с громким лаем. Казалось, еще чуть-чуть и от нарушителей границы полетят клочья. Но Семигорцев на нападение ни как не отреагировал. Просто прошел мимо, не замечая оскаленные собачьи морды. Хрустов позавидовал его хладнокровию, но сам все-таки решил подстраховаться. Трюк с киданием камня на деревенских собак обычно действовал безотказно. И сейчас, стоило только нагнуться за воображаемым булыжником, как стая, поджав хвосты, кинулась врассыпную. Но вдруг откуда-то из зарослей лопуха вылетел крупный щенок овчарки и без всякого предупреждения вцепился в кисть.

– Ах ты сволочь! – завопил Хрустов, вырывая руку. И тут же где-то за поселком долго и раскатисто загромыхало.

– Идемте быстрее. Скоро гроза будет, – поторопил Семигорцев. Они ускорили шаг и через десять минут уже подходили к лесу. Про укус Хрустов совершенно забыл. Маленький инцидент терялся в ворохе других куда более значительных происшествий и впечатлений.

Но как часто бывает, незамеченные мелочи влекут за собой события куда более серьезные и даже фатальные. Стараясь поспеть за спутником, Хрустов шел не оглядываясь. А в спину ему внимательно глядели светящиеся в полумраке глаза. Волчонок- оборотень решил проследить за своим "крестником". Этим ритуальным укусом он выполнил долг перед своим древним племенем, и еще на один шаг продлил тропинку, начало которой терялось в доисторических тысячелетьях. Мягко ступая лапами, волчонок крался вслед за людьми. Над его спиной ветер трепал заросли крапивы. И в их шелесте слышался мотив древней песни о временах, когда звери и люди, проживая единой косматой семьей, менялись обличиями так же, как теперь родственники и друзья меняются одеждой.

Гроза

Когда они добрались до берега Безымянки, ветер уже сгибал верхушки деревьев, и в почерневшем небе вспыхивали зарницы. В центре лагеря под брезентовым навесом упорно боролся за жизнь костер. Под порывами ветра языки пламени прибивало к земле. Казалось, огонь вот-вот потухнет, но он снова вырывался вверх, облизывая прокопченное донышко котелка. Внутри посудины булькали, доходя до готовности, макароны. Сидорин и Николай тем временем растягивали вокруг лагеря какой-то кабель.

– Магнит-защиту готовят, – пояснил Семигорцев.- Тут во время грозы черт знает что твориться. Гоголевского Вия помните? Так вот это что-то вроде волосяной веревки или мелового круга, только более современный вариант. Шнур с набором магнитных пластин в определенной комбинации.

– Здорово, разведка! Сейчас магнитку дотянем и ужинать будем, – весело крикнул Сидорин. Николай ничего не сказал и только мрачно посмотрел в их сторону. На лице читалось возмущение против вопиющей несправедливости:

– Кто-то, изображая из себя начальство, гуляет по поселкам, а кто-то целый день вынужден заниматься благоустройством и защитой лагеря.

Но через десять минут уже вся компания собралась под навесом и мирно уплетала заправленные тушенкой макароны.

– Эх, сейчас бы по маленькой за начало сезона, – мечтательно протянул Сидорин. Взгляды сразу же обратились на председателя клуба.

– Ну что ж с вами делать! – проворчал Семигорцев, и пошел к своей палатке. Когда он вернулся с большой флягой, по навесу застучали первые капли, и почти сразу же хлынул ливень. Такого Хрустову давно уже не доводилось видеть. Лес на противоположном берегу исчез за стеной дождя. Силуэты ближайших деревьев превратились в мифических пауков-чудовищ. И, казалось, они угрожающе протягивают к лагерю намокшие лапы.

Разлив по кружкам содержимое "командорской" фляги, Сидорин кинул умиротворенный взгляд на разбушевавшуюся стихию.

– Славно заливает! Гроза в первый день, хорошая примета.

– В прошлый раз ты говорил, что жара в первый день это к удаче, – скептично заметил командор. Сидорин охотно согласился:

– А оно так и есть, Паша. Примет много хороших.

И тут в разговор встрял Николай:

– Фуфло это, а не дождь! Вот когда наша рота под Дабу-Дабу стояла, ливень три недели шел, без просвета. Керза на сапогах как мокрая бумага поползла. У некоторых мужиков по всему телу чирьи пошли, а у одного чудика даже член гнить начал. Когда его на вертушке в госпиталь увозили, все кричал, что не даст резать…