Искатель. 1977. Выпуск №5 - Николай Коротеев

— Из Петрограда получен декрет за подписью Ленина об отмене в пользу государства прав на наследство монастырям, церквам, сектам и прочим религиозным учреждениям и общинам…

Трошин сиял. Не подвело революционное чутье, не подвело. Сам Ленин, Председатель Совета Народных Комиссаров Советской России, подтвердил правильность принятого им решения. Сам Ильич.

Анатолий ПОЛЯНСКИЙ

ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС

1

Дopora густо окуталась пылью. Степан со злостью посмотрел вслед промчавшемуся фаэтону и загородил свою спутницу, но от пыли спасения не было. Вообще городок, куда он был послан на работу в ЧК, несмотря на близость моря, был грязный и душный, с единственной центральной улицей, выложенной булыжником. Остальные улочки в дождь превращались в непроходимые болота красновато-бурого цвета. Степан вытащил папиросу, прикурил, покосившись на жену, а может быть, уже вдову начальника порта. Лавочники и новоявленные фабриканты — сплошная контра — спят и видят, как бы угробить Советскую власть. Уж больно им воли много дали. Нет, он, конечно, сознательный, политграмоту изучает. Но сколько же можно? Год, два?.. А дальше? На кой черт они тогда беляков рубили, за мировую революцию жизней своих не жалели…

Степана это возмущало. Он бы, как прежде, ревкомом командовал да с кулачьем воевал, чем тут казенные галифе протирать. Когда его вызвали в уком партии и сказали, что есть разверстка на одного человека для направления на работу в ОГПУ и выбор пал на него, Степан отказывался как мог. Так честно и сказал: «Что вы, братцы, придумали. Я же в этом ни бельмеса не смыслю!»

«Ничего, Степа, — бодро сказал секретарь укома, знакомый еще по Первой Конной в период борьбы с Врангелем. — Не боги горшки лепят, научишься».

…Женщина шла молча. Вообще была неразговорчивой; видимо, горе придавило. После той исповеди, что вначале пришлось выслушать Степану, она только спросила:

— А вам обязательно нужен ключ?.. Я хотела бы сохранить его на память.

Степан подтвердил, что ключ — улика, потому непременно нужен. Позже можно будет вернуть.

— Хорошо, — покорно согласилась она. — Ключ дома. Пойдемте.

Они направились в сторону моря, к небольшому поселку, где жили почти все работники порта.

Молчал и Степан, погруженный в невеселые думы. Он надеялся, что разговор с женой начальника порта Долгова хоть что-то прояснит, а получилось наоборот…

В день своего исчезновения Долгов оставался дома с шестилетней дочерью. Жена уезжала к больной матери в Пятигорск и вернулась лишь через сутки.

— В тот день муж рано вернулся домой, — рассказывала она. — Дочка говорит: папа все время курил. Ходил по квартире и разговаривал сам с собой… Девочка уже лежала в кроватке, когда зазвонил телефон. О чем был разговор, ребенок понять не мог, но то, что папа сердился, она запомнила. Оделся, сел к столу и стал писать. Потом сунул бумажку в конверт, показал ей и дважды повторил: «Это для мамы, дочка. Скажешь: письмо на столе…»

— Что же было в письме? — нетерпеливо спросил Степан.

— Не знаю. — Женщина посмотрела на него грустно. — Никакого письма я не нашла.

— А вы хорошо искали?

— Стол перерыла несколько раз — ничего!

— А может, письма не было?

— Зачем ребенку врать?

— Странно, — пробормотал Степан. — А из чужих у вас кто потом бывал?

— Чужих не было. Приходили сотрудники мужа, свои. Да и стол был заперт. А замок в нем не простой, с секретом. Муж сам делал.

Узкая, спускающаяся круто вниз улочка вывела их к морю. Степан никак не мог привыкнуть к его беспредельности. Море представлялось огромным, живым, дышащим существом. Выросший в прикубанской степи, он прежде видел море лишь однажды, когда шел через лиман в обход Перекопа…

— Вот мы и пришли, — сказала Долгова. — Извините, не приглашаю. Сейчас вынесу то, что вы просили.

Она вернулась через минуту и протянула Степану небольшой ключик необычной формы: стержень не круглый, а треугольный, флажок скошен, и на нем красивые фигурные вырезы.

— Таких ключей было два, — сказала Долгова, — у меня и у мужа.

Степан задумчиво подбросил ключ на ладони:

— Странная история. Вы кому-нибудь об этом рассказывали?

— Нет, — отозвалась Долгова, — то есть да, уполномоченному водной охраны. Он тоже спрашивал о письме.

Степан нахмурился. Опять Аварц опередил… Случайно ли? Все время приходится идти по его следам. Вспомнился разговор с начальником оперпункта. Когда Степану поручили заняться портом, через который, по оперативным данным, просачивалась контрабанда, то Ефремов предупредил его: «В порту есть уполномоченный, Аварц, присмотрись к нему. Он тебя не знает, так что тебе и карты в руки».

На обратном пути Степан только и думал, что об Аварце. То казалось, он нарочно заметает следы, то одолевали сомнения: уполномоченный в порту отвечает за его охрану и обязан вести расследование. Неплохо бы посоветоваться с начальником оперпункта ОГПУ Ефремовым, но фактов маловато. Больше домыслов, чем дела.

Ефремову, пожалуй, говорить рано, решил Степан, а вот с Ахмедом поделиться надо. Ахмед поймет и подскажет, как действовать дальше. У него нюх на такие вещи, и, главное, они друзья. Славный парень, этот Умерджан. Но посоветоваться не пришлось и с Умерджаном: не успел Степан вернуться на оперпункт, как тут же был включен в опергруппу по задержанию контрабандистов, которых решили брать в поезде Баку — Москва.

2

Скорый поезд Баку — Москва шел уже третий перегон с той станции, где села в него опергруппа. Переходя из вагона в вагон, Степан смотрел, что называется, во все глаза, но ничего, решительно ничего не находил. Пассажиры были самыми заурядными: пили чай, резались в карты, спали. И хоть бы один настороженный взгляд или какой-нибудь необычный чемодан!

«Наверное, Ахмед их задержал», — с легкой завистью подумал Степан, зная, что друг идет навстречу с конца поезда. Впереди оставался международный вагон. Билеты здесь у пассажиров при посадке забирались, и Степан пришел в замешательство: как же проверять? Потом нашелся, предложил проводнику взять с собой билеты, чтобы сверить их с наличием людей.

— Места все заняты, — хмуро сказал проводник. — Зайцев не вожу.

Степан было заколебался: правильно ли поступает? Но тут подошел посланный Ахмедом боец, шепнувший: «Ничего не нашли. У вас, должно быть». Степана бросило в жар. «Ну гляди, брат, — мелькнула мысль, — держи экзамен!» Он так подозрительно посмотрел на двух ученых, ехавших в первом купе, что те невольно смутились.