Смутное время. Крушение царства - Руслан Григорьевич Скрынников

самборской экономии и потому охотно согласился предоставить «царевичу» помощь в четыре тысячи флоринов в счет доходов с Самбора. Таким образом, вопрос о выплате очередных годичных сборов в королевскую казну и недоимок разрешался сам собой.

Мнишек спешил взять интригу в свои руки. Он не только принял Отрепьева с царскими почестями, но и решил породниться с ним. Поощряемый Мнишеком, самозванец сделал предложение его дочери Марине. Отец встретил новость благосклонно, но объявил, что даст ответ после того, как «царевич» будет принят королем в Кракове.

Сватовство дало Мнишеку благовидный повод для обращения Отрепьева в католичество. Находившиеся в Самборе монахи-бернардинцы пришли ему на помощь. Отрепьеву волей-неволей пришлось участвовать в ученых диспутах сними. «Царевич» защищал православие без всякого воодушевления и, более того, дал понять собеседникам, что за ним дело не станет и вопросы веры могут быть решены к общему удовольствию.

В своей рискованной игре Мнишек добился бесспорного успеха. Воспитанник иезуитов, Сигизмунд 111 был ревностным поборником католической контрреформации. Обещания Мнишека относительно перехода московского «царевича» в католичество усилили его интерес к интриге.

Сигизмунд III вел дело к войне, не имея на то согласия сенаторов и сейма и грубо попирая интересы страны. 5(15)[1] марта 1604 года он велел арестовать московского «канцлера» дьяка А. Власьева, возвращавшегося изДании в Россию через польские владения. Расчет состоял в том, чтобы осложнить русско-польские отношения. В тот же день Отрепьев получил частную аудиенцию в королевском замке на Вавеле. Претендент поцеловал руку короля, после чего, «дрожа всем телом, рассказал ему в кратких словах, за кого себя считает…». Выслушав сбивчивый рассказ, Сигизмунд выслал самозванца и стал совещаться с глазу на глаз с папским нунцием Рангони. Затем Отрепьева повторно ввели в зал, и король обратился к нему с милостивым словом, обещая свое покровительство. Претендент не смог вымолвить ни слова в ответ и лишь угодливо кланялся.

Сигизмунд III согласился предоставить самозванцу помощь на определенных условиях, зафиксированных в письменных «кондициях». Этот документ обнаруживал истинную цену рассуждений короля о «русской угрозе». С помощью самозванца Сигизмунд III рассчитывал перекроить русские границы и добиться от России значительных территориальных уступок, а кроме того, получить от Москвы военную помощь для овладения шведской короной.

Перспектива победы контрреформаций в Швеции и насаждения католичества в Москве вызывала воодушевление в Кракове и Риме. В марте 1604 года папский нунций Рангони имел длительную беседу с Отрепьевым. Воспользовавшись поддержкой Рангони и иезуитов, Ю. Мнишек быстро завершил дело обращения самозванца в католическую веру. Смена веры не принесла самозванцу существенных материальных выгод. Горсть золотых, полученных от иезуитов, была истрачена очень быстро. Но в политическом отношении Отрепьев добился очень многого. Перейдя в католичество, «царевич» предал своих недавних союзников — православную украинскую чернь, киевских мужиков, донских казаков, признавших «православного государя». Предательство должно было убедить покровителей самозванца в том, что он никогда не станет вторым Наливайкой — вождем мятежных запорожцев и украинских мужиков.

Заключив «кондиции» с королем, Отрепьев обязался уступить Речи Посполитой Чернигово-Северскую землю. Обязательство было затем подтверждено особым договором о передаче короне и Речи Посполитой шести городов (очевидно, Чернигова, Новгорода-Северского, Путивля и др.) в княжестве Северском «со всем, что к оным принадлежит».

Однако еще раньше Отрепьев обещал передать Северскую землю Юрию Мнишеку. Оказавшись в трудном положении, претендент на трон решил любой ценой удовлетворить обоих своих покровителей. Было выработано соглашение о разделе Северской земли между королем и Мнишеком. Беглый монах согласился передать Мнишеку в виде компенсации за северские города Смоленскую землю. Тогда Сигизмунд III в нарушение «кондиций» потребовал себе половину Смоленской земли.

Поскольку Мнишек находился ближе к самозванцу, чем король, он должен был получить большую добычу при грядущем разделе России. «Царевич» подписал грамоту о передаче Мнишеку и его наследникам на вечные времена Северской земли (без шести городов) и Смоленщины (включая «самый замок с городом Смоленском и со всем, что к половине онаго принадлежит»), а также смежных земель «из другова государства, близь Смоленской земли, еще много городов, городков, замков». На какие именно города претендовал еще Мнишек, неясно. Как видно, он хотел получить компенсацию за «уступленную» королю половину Смоленщины.

Одним из пунктов «кондиций» Сигизмунда III был брак самозванца. Речь шла не столько о разрешении, сколько об обязательстве Лжедмитрия жениться на подданной короля: «Позволяем ему жениться в наших государствах, чтобы с королевой (так Сигизмунд III в привычных для него словах назвал будущую московскую царицу. — Р. С.) на то дал присягу». Имя Марины Мнишек не было названо в «кондициях». Но именно королевское повеление определило ее дальнейшую судьбу. По возвращении в Самбор Мнишек без помех довел дело до конца. Под страхом проклятия Отрепьев обещал жениться на панне Марине. «А не женюся, — значилось в его записи, — яз проклятство на себя даю».

Условия брачного контракта сводились к следующему. Самозванец обязался выплатить Мнишеку миллион польских злотых из московской казны на уплату долгов и переезд в Москву. Марина в качестве царицы должна была получить на правах удельного княжества Новгородскую и Псковскую земли с думными людьми, дворянами, духовенством, с пригородами и селами, со всеми доходами. Самозванец торжественно обещал Мнишекам, что Новгород и Псков фактически будут выведены из-под юрисдикции Москвы. «А мне (царю. — Р. С.), — значилось в документе, — в тех обоих государствах, в Новгороде и во Пскове, ничем не владети и в них ни во что не вступаться». Удел закреплялся за Мариной «в веки». Царица получала право «приказати наместником своим (родне. — Р. С.) владети ими (Новгородом и Псковом. — Р. С.) и судити», давать поместья и вотчины своим служилым людям с правом купли и продажи земли, строить римские монастыри и костелы, без помех исповедовать католическую веру.

В вопросе о религии набожные Мнишеки поставили беглому монаху самые строгие условия. Он должен был привести все православное царство Московское в католическую веру за год. В случае несоблюдения срока Марина Мнишек получала право «развестися» с царем, разумеется, сохранив при этом все земельные пожалования. Воевода милостиво соглашался, если ему будет угодно, подождать обращения Московии в истинную веру «до другого году», но никак не позже.

Таким было содержание удивительного брачного контракта, подписанного самозванцем в Самборе 25 мая 1604 года.

В дни пребывания в Кракове Мнишек устроил парадный банкет, на котором были многие сенаторы и придворная знать. «Царевич» присутствовал в зале инкогнито. Но именно он был героем празднества. Очевидцы спешили описать свои впечатления в письмах. Позже художник Лука Килиан выгравировал портрет «царевича». Судя по всему, Отрепьев обладал характерной, хотя и малопривлекательной внешностью. Приземистый, гораздо ниже среднего роста, он был непропорционально широк