Клуб серийных убийц - Джефф Пови
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Четырнадцатилетка? Правда? Как страшно.
— Да. Ее даже не обслуживали.
— А что с ней случилось? — Бетти смотрит на меня со страхом. —Ты не думаешь, что ее тоже убили, да?
— Ее арестовали. — Избалованная девчонка до смерти раздражала меня. Пока не попалась. — Она в тюрьме. — И угадайте, кто будет ждать ее, когда она выйдет-хотя к тому времени ей уже и будет шестнадцать.
Хорошенькая официантка, не глухая, приносит большую чашку капуччино для Бетти и двойной эспрессо для меня. Немного раньше я в шутку попросил у нее четверной эспрессо, и официантка, подумав, сообщила мне, что у них нет таких больших чашек. Знаю, это была глупая шутка. К тому же она, наверное, слышит ее каждый день, но все равно, могла бы хотя бы улыбнуться. В конце концов, я изо всех сил старался помочь Бетти расслабиться.
Бетти отпивает капуччино, и ко всем ее проблемам добавляются маленькие коричневато-белые усики из кофейной пены. Мне ужасно хочется потянуться и стереть их, но вместо этого следующие несколько минут я стараюсь вообще не смотреть на нее.
— Значит, Тони Кертис твой брат. А я не замечаю особого сходства.
— Он мне только наполовину брат.
— И на другую половину ублюдок. — Я веду себя так, как будто живу на свете последний день. Эта острота кажется мне истерически смешной, но я проглатываю свое веселье, когда вижу, что Бетти хмурится.
— Извини. Это старая шутка. Я ее не придумывал, я только повторил. — Мне остается только надеяться, что Бетти нравятся невротики, потому что я как раз в невротика и превратился. Я хватаю салфетку и вытираю ее верхнюю губу — при этом мы оба даже не успеваем понять, где находимся. Она изгибает шею и откидывает голову назад, пытаясь увернуться от салфетки, но я полон решимости вытереть пену, так что слегка придерживаю ее за шею, промакивая губу салфеткой.
— У тебя пена… пена от капуччино. Смотри. Видишь? Вот. Смотри. — Я сую салфетку ей под нос, она опускает глаза и начинает кивать, слабо улыбаясь.
— Ах, да… Я вижу. Спасибо. Спасибо тебе. Надо было мне убить себя. Или Бетти.
Я на взводе, и эспрессо тут ни при чем. Я бросаю в рот кубик тростникового сахара и начинаю громко хрустеть.
— Знаешь, я никогда не говорил этого раньше, а может, и нужно было сказать. Или, наоборот, я был прав, что держал это при себе — я могу тебе доверять, Бетти?
— Доверять мне? — Теперь я пытаюсь смотреть на Бетти большими собачьими глазами в надежде, что ей нравится это в мужчинах. Ей нравится, чтобы он смотрел на нее, как преданный пес. С моей стороны это просто дикая догадка, но я просто чую в ней любовь к собакам.
— Ты рассказала мне про Тони, так что, думаю, могу рассказать тебе.
Бетти уже выглядит встревоженной.
— В чем дело, Дуглас?
— У меня крупные неприятности. Очень крупные. Понимаешь, тут… Просто я в полном дерьме. В полном дерьме, — я беру еще один кубик сахара и раскусываю его.
— Какие именно неприятности? Я продолжаю громко хрустеть.
— Один парень. Он превратил мою жизнь в ад.
— Что за парень? — голос у Бетти нежный и теплый.
— Ну просто… такой парень. Он никак не оставит меня в покое.
— А почему?
— Он не хочет.
Некоторые люди ломаются, когда на них давят, но только не я. Все волнения свалились с меня, как листья с умирающего дерева. У меня есть план, который покончит со всеми планами.
Я гений.
— Дуглас, — я замечаю, что смотрю прямо в теплые и мерцающие глаза Бетти, и понимаю, что мог бы сидеть так вечно, если бы она меня попросила. — Скажи мне, почему он не хочет оставить тебя в покое?
— Ну… я не могу.
— Дуглас… пожалуйста. Просто скажи мне.
Я молчу, чувствуя, как остатки сахара разъедают мои зубы. Может быть, когда-нибудь и мне понадобятся протезы — но, когда это случится, никто не обманет меня и не заставит покупать этот кошмарный цемент для протезов, которым пользовался Кэрол Ломбард.
— Этот самый парень… он знает.
— Что знает?
— Он знает, что я делаю.
Бетти знает, что я делаю, по крайней мере, что я рассказываю об этом в клубе.
— А не может быть, что ты просто?.. Ну, понимаешь?..
Я медленно и печально качаю головой. Тяжелая голова на слабой шее.
— А почему нет?
— У него есть фотографии.
— И на них ты? — Я киваю. — Делаешь?.. — Я опять киваю. Потом кивает она. Медленно.
Мои большие собачьи глаза смотрят на нее из под собачьих тяжелых век. — Это… это многое объясняет. Насчет твоего странного поведения. .. — Я снова киваю, втайне радуясь, что мое представление возымело должный эффект.
— Ты еще кому-нибудь об этом говорил?
— Только тебе. И даже сейчас не знаю, почему решил признаться.
— Это ужасно, Дуглас. Как будто у нас и без того не достаточно проблем. Может быть, я могу чем-нибудь помочь?
Да-а — можешь убить для меня агента Вэйда.
— Это моя проблема. Я должен разобраться с ней сам.
— Я так понимаю, ему нужны деньги?
— Да. Деньги. В этом все дело. Деньги, которых у меня нет.
— Дай-ка мне подумать…
— Прошу тебя. Я не хочу никого впутывать.
— Слушай, Дуглас, непременно должен быть какой-нибудь выход, он же всегда есть. Сейчас ты слишком нервничаешь, слишком взвинчен… А со стороны все гораздо яснее. Я могу тебе помочь.
— Но зачем тебе это нужно?
— Потому что… потому что… Просто потому, что нужно. Не знаю почему, но я считаю такие вещи совершенно нечестными. Ты не должен этому подчиняться. Только не в твоем положении. — В каком положении? О чем это она? — В конце концов, ты очень симпатичный парень.
Я смотрю на Бетти и не могу поверить, что говорю с серийной убийцей. Очевидно, я просто не хочу верить в это, и с этого момента прекращаю думать об этом.
Теперь я вижу только, что передо мной сидит хорошая женщина с нежной белой кожей и в больших очках. Такую девушку я был бы горд назвать своей женой.
— Ты очень добрая женщина, Бетти. Ангел.
— Ну, не знаю, Дуглас…
— И тем не менее, Бетти. Самая добрая женщина из всех, кого я встречал.
Бетти вспыхивает, ерзает в кресле, отводит глаза. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы наклониться к Бетти и тайком понюхать ее — не думаю, что она заметила.
— Лабрадор — верно?
Увэйдание
Агент Вэйд стряхивает пепел с сигареты на ковер в моей гостиной, и это его совершенно не смущает. Он смотрит вечерний фильм о том, как Джон Вэйн героически убивает сотни плохих парней. Однако он только наполовину сосредоточен на телевизоре, поскольку постоянно стучит правым указательным пальцем по клавишам пишущей машинки — как будто вымещает на ней свою ярость.
— Зачем ты ходил к Бетси Грэбл?
— Бетти.
— Это все равно. Зачем ты ходил к ней, Дуглас? — Он ударил сразу по нескольким клавишам. А я и не думал, что агент Вэйд будет следить за каждым моим шагом. Это открытие заставляет меня чувствовать себя очень уязвимым и ощущать себя пленником.
— Я не ходил к ней — это была просто случайность. .. Я хотел взять книгу…
Агент Вэйд не верит ни единому слову.
— Ты хотел книгу? — он повторяет мою фразу, насмешливо растягивая слова в манере жителя юга. Не знаю почему — я так не говорю. — А мне казалось, я сказал тебе, что следующим будет Ричард.
— А он и будет следующим…
Агент Вэйд, не мигая, смотрит прямо на меня, и я не мог стряхнуть его взгляд.
— Так о чем вы двое говорили? Вы выглядели очень уютно в том маленьком кафе.
Я сажусь. Хорошо бы, чтобы он приглушил звук телевизора. А то только и слышу, как Джон Вэйн стреляет во все неамериканское.
— О том, о сем. Ну, ты понимаешь.
Он еще несколько раз ударяет по клавишам — могу поклясться, что бумага пробита насквозь.
— Слушай, Дуги. Я тебя знаю. Помни — у меня же есть твой психологический портрет. Я знаю, что ты делал.
Я начинаю паниковать, думая, что, наверное, агент Вэйд установил на мою одежду жучка или еще какое-нибудь подслушивающее устройство.
— Ты… ты знаешь?
Агент Вэйд наносит последний решительный удар по пишущей машинке, но промахивается, и его палец попадает между клавишами. Он корчит рожу, вытаскивает палец и дует на ссадину.
— Не можешь оставить дам в покое, да?
Покалывание, которое я ощущал во всем теле, начинает слабеть. Агент Вэйд сосет палец и вытирает капельку крови о подлокотник моего дивана.
— Забудь о спаривании. Дуги. Хоть ненадолго, а?
— Это, знаешь, нелегко для такого парня, как я. Она привлекательная, доступная и как раз в моем вкусе…
— Я хочу, чтобы ты убивал их, Дуги, а не назначал им свидания.
— Но она мне нравится.
Агент Вэйд с жалостью смотрит на меня.
— Она тебе нравится? А ты вообще-то знаешь, что эта женщина делает с мужчинами?
— Да-а, конечно знаю… Но ведь только из-за того, что она убивает людей, нельзя считать, что она такая уж плохая.
— Она что, околдовала тебя, Дуги? А?
Я чувствую, что краснею, — я и не понимал, что она мне так нравится.