И как ей это удается? - Эллисон Пирсон

— Похоже, имя Дилан входит в моду, — замечает Пола.

— Да, но не забывай о малышке Вуди Аллена и Миа Фэрроу. Ее назвали Дилан, а закончилось тем, что она сменила имя.

Пола кивает:

— Другого они, кажется, тоже назвали как-то по-дурацки.

— Сумка!

— Ага, точно.

Я вторю смеху Полы: мало что так сближает нас, простых смертных, как причуды звезд. Тучи, похоже, рассеиваются… но тут я по дури искушаю судьбу вопросом о торте для дня рождения Бена.

— Я. Не. Могу. Помнить. Обо ВСЕМ. — И Пола удаляется, шурша невидимой шелковой мантией.

Входная дверь еще прощально сотрясается, когда я обнаруживаю причину ненастья. «Ивнинг стэндард» напечатала статью о баснословных заработках лондонских нянек и их умопомрачительных привилегиях — суперсовременных авто, частном медобслуживании, членстве в фитнес-клубах, хозяйских вертолетах и хозяйских лошадях по первому требованию.

Лошади? Мы позволили Поле пользоваться моей машиной, я сама пересела на автобус, — и этого, выходит, недостаточно? Даже если и так, я отказываюсь поддаваться шантажу. Прибавки не будет. Наш лимит на няньку исчерпан.

20.17

Сообщаю Ричарду, что Поле придется повысить жалованье. И по возможности оплатить уроки верховой езды. Ричард затевает жуткий скандал — дескать, с учетом оплаченных нами налогов и страховки, Пола получает больше, чем он.

— И кто в этом виноват? — интересуюсь я.

— И что означает этот вопрос?

— Ничего.

— Знаю я твои «ничего», Кейт.

За ужином втихаря дуемся, старательно отодвинувшись друг от друга. Ричард сварил спагетти и смешал два салата — из авокадо и помидоров. С опаской заводим беседу о детях: у Бена великолепный аппетит, Эмили в последнее время не оторвать от «Мэри Поппинс». В тот самый момент, когда я, кажется, опять начинаю его любить, Ричард вскользь замечает, наворачивая спагетти на вилку, что сегодня кормил детей запеканкой собственного приготовления. Это уж слишком. Я восхищена и пристыжена одновременно.

— Откуда у тебя время на запеканки?! Неужто и посуду вымыл? А дальше что? Цветы будешь в горшках разводить? Свободное время нашлось — занялся бы чем-нибудь действительно нужным, черт возьми. Хотя бы разрешением на парковку для начала!

— Разрешение на парковку уже в машине. Мадам сможет лично в этом убедиться, если выкроит минутку в своем чрезвычайно напряженном графике.

— Ах-ах-ах! Какой из нас идеальный супруг! Металлические ножки стула скрежещут по кафельному полу, Рич вскакивает.

— Все, Кейт, я умываю руки. Ты сама просишь помочь — и сама же меня презираешь за помощь.

Я не нахожу слов для ответа. Реплика жестока, но возразить нечего. В любимой шутке женщин — «нам нужна жена, чтобы было кому о нас заботиться» — нет и тени шутки, одна голая правда. Нам и впрямь нужна жена. Но не рассчитывайте на нашу благодарность мужчине, взявшему на себя роль домохозяйки.

— Кейт, нам нужно поговорить.

— Потом. Я хочу в ванну.

Запас ароматических масел так и не пополнен. На дне сушилки завалялся старый пакет соли для ванн с ароматом лаванды и обещанием на этикетке «успокоить и зарядить энергией». Бухаю в ванну весь пакет и добавляю детскую пену «Пират Пит», мгновенно окрасившую воду в школьно-форменную синеву.

Забираюсь в кипяток синей лагуны, ложусь на спину со своим любимейшим, а если начистоту, то и единственным в последние годы чтивом. «Недвижимость Британии» Джеймсона, красочная глянцевая брошюра со снимками выставленных на продажу домов и поместий, увлекает почище любого романа. При желании можно обменять наш Хэкни-Хип на… скажем, реконструированную мельницу в Сотсуолдсе или игрушечный замок в Пиблсшире. (Пиблсшир — это где? Судя по названию, от столицы далековато.) Фотографии великолепны, но меня лично завораживают детальные описания под ними. Восемнадцатая страница предлагает домик в Беркшире с библиотекой во флигеле с бочоночным потолком плюс сад из зрелых фруктовых деревьев. Бочоночный потолок я себе представляю с трудом, но хочу его, хочу, хочу. А зрелые фруктовые деревья? Мечта! Представляю себя фланирующей из библиотеки, которая благоухает свежесрезанными цветами в высоких напольных вазах, на кухню, где на стенах деревенские шкафчики, а в них — ультрасовременная техника. Стоя у древней газовой печки (я на ней не готовлю, боже упаси, для этого есть плита фирмы «Нефф»), я аккуратно надписываю этикетки на банках с домашним джемом из яблок, собранных со зрелых фруктовых деревьев в наших обширных садах. Дети мои играют себе идиллически в обитом изысканным гобеленом эркере.

«Порнушка для Кейт» — так Ричард обзывает опус Джеймсона, обнаруживая книжицу под кроватью с моей стороны, куда я ее стыдливо прячу. В чем-то он, пожалуй, прав. Аппетитные картинки, услада для моих глаз, позволяют побыть хозяином чужой жизни, отодвинув в сторону хлопоты и проблемы этой самой жизни. Чем сильнее достает меня быт в моем собственном доме, тем сильнее снедает тоска по чужой недвижимости.

Кстати, о Риче. И о стычке на тему запеканки. Некрасиво повела себя, Кейт. Доброта Ричарда, его здравомыслие неизменно превращают меня в сумасбродную дуру. Почему? По мнению Рича, я вконец избаловала Полу. Он считает, что я позволяю ей такое, что ни один аккуратный и щедрый работодатель не должен позволять своей прислуге. Для Ричарда наша Пола — в меру разумная провинциальная барышня двадцати пяти лет, которая прекрасно относится к детям, но из нас при этом выжимает все денежные соки. Он убежден, что она специально уродует его носки, поскольку их стирка не входит в ее обязанности. В нашем доме Пола захватила слишком много власти, уверен Рич. И он прав. Но вот в чем беда: отношение к нашим малышам не волнует его так, как меня. Мужская забота о детях ограничивается бумажником, для женщин же это вопрос естества. Телефоны могут стать беспроводными, матери — никогда.

Глядя на Полу, я вижу человека, который проводит с моими сыном и дочкой все те часы, что меня нет рядом. Я должна знать наверняка, что этот человек любит моих детей, лелеет их и ни в коем случае не пропустит первые симптомы менингита. После нее в доме бардак? Она не прикоснется к посудомоечной машине, потому что там осталась посуда от завтрака взрослых? После похода в супермаркет отдает лишь треть сдачи и «теряет» чеки? Ну что ж… Я не стану поднимать шум.

Говорят, поведение с прислугой — слабое место всех бизнес-дам моего поколения. Не согласна. Проблема в другом: бизнес-дамы моего поколения и есть прислуга. Униженно благодарные за любую помощь по дому, за которую платим из собственного кармана, мы сами же норовим переделать и всю основную работу.

Вернувшись в «ЭМФ» после рождения дочери, я устроила Эмили в ясли «Детский уголок» в десяти минутах ходьбы от нашего дома — понравилась заведующая, бодрая, жизнерадостная шотландка. Со временем, однако, до меня начали доходить изъяны. В крохотной спальне для самых маленьких развернуться было негде среди двенадцати кроваток. При знакомстве с яслями я себя убедила, что так даже уютнее, но с каждым следующим утром комнатенка все больше и больше смахивала в моих глазах на слегка модернизированный румынский сиротский приют. Не удержавшись, я спросила у Мойры, как могут малыши спать, если за стенкой стоит гвалт старших детей. Та, пожав плечами, бросила: «Рано или поздно все привыкают». Ну и наконец, штрафы. Забираешь ребенка из «Детского уголка» позже половины седьмого — будь любезна доплачивать: десять фунтов за первые десять минут опоздания, пятьдесят — за все остальные. Я опаздывала ежедневно и ежедневно давала кросс от метро до яслей. Пока домчишь до финиша, стыдом, как желчью, изойдешь.

В окружении тридцати детей Эмили, понятно, хватала любую заразу. Наш первый насморк длился с октября по март, бедный носик не просыхал. А ясли, обеспечив ребенка инфекцией, строго следили за тем, чтобы больной оставался дома. За те же немалые деньги в месяц. Помню, как часами висела на рабочем телефоне, обзванивая агентства, но делая вид, будто веду переговоры с клиентом. И о том, как слезно умоляла друзей о помощи, я тоже не забыла.

Терпеть не могу одалживаться. Однажды пришлось оставить влажную от жара Эмили у приятельницы моей шапочной знакомой по группе «Мать и дитя». Вечером тетенька доложила, что Эмили плакала без остановки, весь день напролет, за исключением одного часа, когда смотрела «Спящую красавицу». В тот день моя дочь составила свое первое предложение: «Хочу домой». Но меня не было рядом, чтобы разделить с ней успех, и меня не было рядом, чтобы исполнить ее просьбу.

Да, Пола, возможно, и не идеал. А в чем он, этот идеал? В том, чтобы мамочка сидела дома и стелила свою жизнь под растущие ножки? Можете вы на это пойти? Могу я на это пойти? Плохо вы меня знаете, если думаете, что могу.

Я вылезаю из ванны, смазываю увлажняющим кремом ярко-розовые пятна на ладонях, коленях и за ушами, заворачиваюсь в махровый халат и иду в кабинет — проверить электронную почту.